Периметр-2020. Неоновая угроза (СИ), стр. 26

Глава 22

После разговора с Гариком Маленьким Легат ожидал нападения в любой момент. На прогулку сегодня обитателей привилегированной камеры вывели не как обычно – в собственное время, а когда прогулочный двор был полон заключённых из других блоков. Конечно это не спроста.

В ситуации смертельной опасности резко обострился слух, казалось, Стас мог расслышать шелест секундной стрелки на часах охранника на вышке. Неподалёку Гарик разговаривал с небольшим юрким парнем с курчавой головой и тёмным подвижным лицом. Стас смог разобрать, уловить обрывки их беседы.

– Ты подойдёшь к легавому как можно ближе, – инструктировал курчавого Гарик, – и как только я дам знак, воткнёшь ему заточку в кадык, чтобы получилось наверняка. Ты меня хорошо понял, Цыган?

– Да.

– Я обещал падле, что он захлебнётся собственной кровью, а слово своё законник должен держать, хотя петух из него вышел бы знатный…

– Сделаю, – пообещал цыган.

– Если завалишь его, считай, что долга нет, и ты свободен, – пояснил Гарик.

Похоже цыган проиграл Гарику свою жизнь в карты, но вместо смерти стал его рабом. Гарик мог приказать ему убить любого и Цыган не мог отказаться. «Торпеды» были похожи на японских камикадзе, которых могли бросить даже на другого вора без малейших шансов остаться в живых.

Стас поднял голову. Сверху через железную сетку за ним наблюдал оперуполномоченный Афанасий Жгутов. Ещё не поздно было крикнуть ему – попросить о помощи. Тем более что всего час назад у них снова состоялась приватная беседа…

– Не заладился у нас с тобой в прошлый раз разговор, – посетовал опер.

Стас исподлобья взглянул на него:

– И сейчас не заладится, только зря с нар сорвал, – И, заложив руки за спину, потребовал: – Вели вести меня обратно в камеру, гражданин начальник, скоро обед.

– Не горячись, капитан, тут дело не в нас с тобой… – загадочно произнёс Жгутов. Сведения, которыми он располагал, относились к особо секретным, и негоже было раскрывать их перед подследственным, тем более бывшим полицейским, обвиняемым в предательстве. И всё же…

А известно Жгутову стало вот что. Воры готовили крупную акцию, на которую из их криминального общака отпущены большие деньги. Жутко было представить, что будет, если вслед за взбунтовавшейся «Матросской тишиной» восстанут и другие тюрьмы в Москве. Если в условленный день и час сотни головорезов, вооружившись заточками и обрезками стальных труб, бросятся на охрану. Чтобы усмирить эту армию зеков, сил спецназа не хватит. А пока вызовут армию, уголовники столько всего могут наворотить…

Бунт готовится в чрезвычайной тайне, утечек информации долго не происходило. Чтобы застраховаться от провала, урки устроили настоявшую охоту на стукачей. Кого-то из заподозренных в тайной работе на администрацию били головой об стену с целью вызвать кровоизлияние в мозг, чтобы ничего не мог рассказать. Других просто резали. По тюрьмам прокатилась волна убийств: приговаривают любого по малейшему подозрению в стукачестве, не взирая на заслуги в криминальном мире. Поэтому первая, весьма скудная информация, прошла всего несколько дней назад. Но до сих пор мало что известно о деталях мятежа.

– По некоторым данным все ниточки тянутся к нам в Бутырку, – делился оперативными сведениями опер. – Вроде как мозгом и волей криминальной революции выступает никто иной, как твой знакомый «Монах». По его поручению ещё две недели назад состоялся сходняк, после которого его эмиссары посетили все тюрьмы в городе. Тамошние воры идею выступить скоординировано поддержали. Впервые в истории мятежи должны одновременно вспыхнуть во всех тюрьмах столицы! Это же бомба! Если она рванёт, будет озеро крови! Мы заблокировали мобильную связь с волей, чтобы затруднить ворью координацию своих действий, но это не гарантирует нам спокойствия.

Стас наконец понял, отчего у опера такой интерес к его скромной персоне: своих стукачей в камере «Монаха» у Жгутова по всей видимости нет, а он мог что-то слышать даже случайно, и как опытный оперативник способен помочь прояснить ситуацию.

– Ты пойми, капитан, если мы вовремя всё это не предотвратим, ворьё перережет всех сотрудников! – горячился младший лейтенант. – А если они, – да ещё с захваченным оружием, – вырвутся в город? Даже страшно подумать, что будет… Пострадают сотни добропорядочных граждан!

Стас призадумался. А Жгутов напирал:

– Тебе в любом случае – амба. «Неоновый китаец» в тот же день, что тебя к нам привезли, прислал маляву считать тебя запомоенным. Можешь сам прочесть.

Стас взял перехваченную записку из рук опера.

«Братва! – говорилось в ней. – На общем толковище принято решение считать посаженного к вам в 417-ю камеру легавого – петухом. Используйте его по прямому назначению, а потом выделите ему место у параши, там, где положено сидеть пидорам. С приветом к вам кореша с воли».

– Правда, «Гарик Маленький» своею властью законника вначале приостановил это решение, – с недоумением пожал квадратными плечами Жгутов. – Однако, по моим сведениям, несколько часов назад Гарик отчего-то передумал. Сегодня вечером тебя переведут в прежнюю камеру и там опустят – пояснил Жгутов. – Правда, сам «Монах» ещё пока в изоляторе, только вряд ли он станет возражать. Для этой публики ты с самого начала был неприкасаемым. Так что я – твой последний шанс…

Глава 23

А ведь брезгливое отчуждение Стас почувствовал мгновенно, едва вступив в прогулочный дворик. Даже те, кто прежде относился к нему с плохо скрываемой симпатией или равнодушием, теперь будто опасались, что заразные миазмы прокажённого способны зашкварить и их в маленьком тюремном дворике, стоит им лишь приблизиться к нему на шаг ближе положенного.

Кожей чувствуя всеобщие ненависть и презрение, слыша перешёптывания за спиной, Стас понимал, что с ним всё кончено, и лучше умереть в бою… В конце концов на войне бывший фронтовик много раз был готов к этому. Потому он бесшабашно пошёл грудью на приготовленный для него нож, будто вместо спортивного костюма облачился в непробиваемый панцирь.

Цыган такого не ожидал и опешил. Стас ловко обезоружил убийцу и хукнул его справа. Удар получился точным и сильным. Он пришёлся в левую скулу киллера и опрокинул его на захарканный асфальт. Но на победителя тут же с разных сторон бросились другие урки. Стасу было не привыкать, его тренированные руки работали с пулемётной скоростью и силой парового молота, падающего на наковальню, и почти всякий удар опрокидывал противника навзничь. Он даже не поднял выбитый из руки киллера нож, он был ему не нужен – кулаками бывший спецназовец уверенно дробил челюсти и ломал носы окружившим его упырям из «пехоты» «Гарика Маленького». Логика подобной схватки «в телефонной будке» предельно проста и незатейлива, как обращение со штыковой лопатой: необходимо максимально быстро нанести 30—40 акцентированных ударов, пока молочная кислота не забьёт мышцы, а собственные кулаки не превратятся в кровавое месиво, постаравшись выбить самых опасных бойцов противника…

Оперуполномоченный Афанасий Жгутов с интересом взирал на необычное побоище, стоя на сторожевой вышке рядом с часовым. В тайне он уважал и восхищался этим безбашенным капитаном из МУРа. «А он крепкий мужик!» – думал Жгутов. – Жаль будет, если его убьют…».

Между тем Стас почувствовал первые признаки усталости. Его удары становились уже не такими быстрыми, дыхание сбилось. Его загнали в угол. Один из подпаханников Гарика сцепился с Легатом вплотную и оттащил от стены, другой ухватил его сзади за шею, капитана повалили на землю; рослый нескладный боец с длинным лошадиным лицом по прозвищу «Лом» занес нож над поверженным, метя ему прямо в сердце.

Прапорщик на вышке вопросительно посмотрел на Жгутова:

– Он уже убьёт его сейчас. Может, пока не поздно вмешаемся?

Опер не ответил, продолжая жадно следить за тем, как с десяток урок топтали ногами упавшего, всякий раз стараясь угодить ему в лицо. И никак не отреагировал на действия верзилы с ножом.