Huntington (СИ), стр. 19
Каулитц встает, но Андре уже не чувствует, наверное, не меньше пяти ударов в живот.
-Сука!
Том дышит часто, понимает, что изобьет его до реанимации, когда незажившие кости в пальцах начинают ныть, а осколки зеркала в костяшках загнаны в плоть полностью.
И он, и Андре поняли сразу, что это случилось бы либо с Андреасом, либо с Биллом.
И он, и Андре благодарны, что Том избил не Билла.
***
Olafur Arnalds – So close (feat. Arnor Dan)
The war of our lives no one can win
Билл сидит на полу, монотонно качаясь вперед-назад. Смотрит в одну точку, и, наверное, хорошо, что не может даже думать. Курит, тушит сигареты либо об пол, либо об себя. Как-то плевать. Это не несет под собой желание сделать себе больно или наказать себя. Это кажется нормальным.
Плевать.
Том заходит в квартиру, кидает взгляд на Билла, по привычке смотря на его руки. Вены целы, живой.
Молча, Том садится на пол напротив Билла. Злости нет, Том почти спокоен и почти простил.
-Я не хотел.
Билл поднимает на Тома красные глаза, щенячьи какие-то, преданные и забитые, не моргая, смотрит в глаза брата.
-Том, я…
Голос дрожит, младший заходится в истерике. Том берет его лицо в ладони, говорит, чтобы он дышал и успокоился. Билл мотает головой из стороны в сторону.
-Том, прости, Том, я… - Не может даже фразу закончить, дыхание рваное, сознание путается.
Старший стирает слезы с лица Билла, забыв, что руки в крови, на лице младшего остаются красные разводы.
-Я не знаю, зачем.
Том обнимает Билла, прижимает его к себе, младший не отвечает, но всем телом пытается вжаться в брата.
-Прости, прости, умоляю, прости.
Том не отвечает. Объятия сильнее, терпения меньше.
Что будет дальше – нет даже представления. Том понимает, что то, что сделал Билл, уйдет на второй план, только если младший сделает что-то еще разрушительней. Это хорошо или плохо.
-Не смей сделать с собой что-то, слышишь меня?
И Билл судорожно кивает в ответ. Верит ли в это – плевать. Сейчас нужно только, чтобы Том простил и забыл.
Забудет ли.
Когда оба понимают, что жизнь разрушена – Том жалеет о том, что все рассказал, Билл жалеет о том, что не умер раньше.
Осознание конца приводит к тому, что лучше – сдаться. Жизнь никогда бы не привела их к этому.
Война ли это, или просто сопротивление.
Но эту войну не выиграть, а сопротивление не удержать.
Когда истина здесь, перед их лицом – оба думают о том, что не хотели этого.
Билл продолжает скулить «Прости», а Тому остается только сильнее сжать зубы и сильнее прижать брата к себе.
Сколько им осталось, и кто уйдет раньше.
Том упирается лбом в грудь Билла и обещает себе, что не отпустит его. Не сейчас и даже не через год.
Том сделает все, чтобы вернуть того Билла, который никогда бы не сделал того, из-за чего сейчас рыдает, и из-за чего руки старшего разбиты.
Он соберет его обратно, даже если при этом придется разрушить себя.
До основания, до сумасшествия.
Они уйдут тогда, когда это будет нужно, а не тогда, когда они этого захотят.
Падать в Ад вместе, уже такой желанный и близкий, но не сейчас.
Том простил.
Потому что не может по-другому.
Потому что Том любит.
========== Chapter eighteen ==========
The Silent Comedy – Bartolomew
Билл запивает аспирин ледяной водой, Том варит кофе.
Младший на балконе, кажется, что он выкурил пачку за утро. Вчерашняя ночь и ночь перед ней, та, что была проведена с Андре, стоит перед глазами, что бы Билл ни делал и о чем бы ни думал.
Старший знает, что Билл не простит себя никогда. Но еще он знает, что должен сделать невозможное и заставить забыть о том, что он натворил.
Том выходит к Биллу, ставит кружки с кофе на подоконник, сам обнимает брата со спины.
-Перестань думать об этом. Ты не спал две ночи подряд, сегодня у тебя съемка. Я простил тебя, и всегда буду это делать, потому что люблю тебя.
Том обнимает брата, но эти объятия односторонни. Билл, как бездомный пес, хватается за эту поддержку и нежность, за прощение. А в голове Тома мысль о том, что ночь назад Билла также обнимал Андреас.
Вашу мать.
-Пойдем завтракать. И Билл, - Том замолкает на пару секунд, чтобы собраться с мыслями. – Сегодня я заберу тебя, приеду, как закончу эфир. Мы едем в клинику.
Младший даже не затягивается, легкие не расправляются, как обычно, не наполняются отравленным никотином воздухом.
-Что?
-Умоляю, не трать свои и мои силы. Я не буду больше молча наблюдать за этим адом, в котором мы сейчас живем. Я позвонил и договорился, нас примут сегодня же.
Билл пытается найти в себе силы для отказа, но, смотря брату в глаза, не может. Чувство вины, он не может отказать Тому.
-Хорошо.
Том вымученно улыбается, целует брата в лоб.
-Пойдем завтракать.
Горячий кофе обжигает язык, Билл даже это чувствует не сразу. Пойти в клинику, обратиться за помощью – это означает осознать и принять проблему. Это еще один шаг, после которого назад уже не вернуться.
-Все будет хорошо.
И Билл монотонно кивает.
Вранье.
***
Билл снимается… а для чего? На нем черная рубашка, расстегнутая на первые четыре пуговицы и широкие черные штаны. Он сидит у окна во всю стену.
-Билл, жестче.
Глаза чуть прищурены, руки лежат на подлокотниках кресла. На пальцах кольца, которые мешают. Волосы убраны назад.
Он сам откровенно удивляется, как все еще держит лицо. Правая рука дергается в плече, Билл прикусывает губу и смотрит в камеру. Если он сойдет с ума сейчас – не будет даже удивлен. Он вымотан настолько, что хочется лечь в психиатрическую больницу и отдохнуть. Фотограф замечает, что Билл выглядит уставшим. Перерыв в десять минут, младший уходит покурить. Только сейчас замечает, что Андре не работает с ним. Сегодня с ним Натали, скорее всего, уже навсегда.
Билл улыбается себе.
Да, это к лучшему.
***
Андре пробудет в травматологии еще пару дней. Три ребра с левой стороны дали трещину, два с правой сломаны. Нос сломан и смещен. Все лицо в царапинах от осколков стекла в костяшках Каулитца. Все тело болит и ноет дико, но ни злости, не желания отмудохать Тома также нет. Андре виноват сам, он это знает.
Когда он встает, чтобы сходить покурить, то ребра, кажется, слышно, как снова хрустят. Андре идет по коридору больницы, одной рукой держась за ребра, другой опираясь о стену. Карманов в больничной одежде нет, поэтому зажигалку и пачку сигарет держит в руке. Медсестра, заметив его, пытается уговорить его никуда не выходить, но быстро понимает, что это бесполезно. Проходя мимо длинного зеркала, останавливается. Нос заметно смещен вправо даже после вправки. Под правым глазом гематома, распространившаяся даже на скулу. Щека вся в царапинах, возможно, останутся шрамы. Даже усмешка доставляет боль. Придется делать пластику, чтобы исправить нос. Отлично.
Андре закуривает и корчится от боли.
Все проходит.
И боль пройдет тоже.
***
Герц перебирает бумаги: анкеты и согласие на лечение. Если Том Каулитц решился привести брата, значит, он пойдет дальше, возможно, согласится прокапывать и принимать препараты. Доктор Йост, психиатр, тоже ждет их. Гентингтон течет сложно и опасно, если Каулитц в состоянии адекватно мыслить, он согласится наблюдаться и у него.
Когда он говорит «Войдите», и дверь открывается, врач замечает за собой скованный вздох, незаметный для братьев, но знакомый для Герца. Это осознание неспособности помочь. Для него всегда было загадкой – как работают реаниматологи, когда спасти уже практически невозможно.
Он видел Тома и знаком с ним. Но его брат.
Билл стоит за спиной брата, смотрит в пол. Герц видит из другого конца кабинета, как у того дрожат руки, как он кусает губы и боится даже приподнять голову.
-Здравствуйте, проходите.
Том оборачивается и буквально тянет Билла за собой. Когда они садятся напротив стола Герца, Том тихо и аккуратно говорит: