Фрустрация (СИ), стр. 24

— Я ее выкинул, — честно признается старший, опуская взгляд в пол, — я думал, что она уже не нужна.

Донхёк шумно вздыхает, а после мысленно просит Господа Бога дать ему еще немного сил вытерпеть этого человека. Марк улыбается, глядя на милого Донхёка, и думает, что ради таких моментов и стоит жить. Нужно радоваться мелочам, а не только крупным победам, нужно находить прекрасное во всем, а не только в возвышенном. Марк сейчас радуется, что он готовит ужин вместе с Хёком гораздо сильнее, чем когда он получил свой диплом об образовании, выиграл международный конкурс и провел первую операцию. Гораздо важнее видеть надутого из-за выкинутого розмарина Донхёка.

— И чего ты смеешься? — Хёк накрывает мясо крышкой и оборачивается к парню.

— Радуюсь, — Марк, все еще немного улыбаясь, пожимает плечами и слегка склоняет голову влево, вглядываясь в уже ставшие родными, черты лица.

— Тому, что выкинул розмарин?

— Тому, что ты рядом.

Донхёк спешно отворачивается обратно к плите, пока сердце снова предательски быстро стучит. Он тоже рад, рад тому, что они с Марком могут вот так коротать вечера и просто быть рядом друг с другом так долго, сколько еще им позволят. Донхёк даже готов был ехать просить об отсрочке ради таких маленьких, но важных моментов, которые и складывают историю двоих. Но только вот кого просить?

День сто шестой

Парни вернулись домой с процедур Донхёка ближе к двум часам дня, и младший по возвращению сразу же лег в кровать, полностью истощенный и ни на что не способный. Марк заботливо накрывает Хёка, когда тот удобно устраивается, а потом укладывается рядом, стараясь особо не тревожить парня.

— Расскажи что-нибудь, — бормочет Донхёк, ближе придвигаясь к Марку.

Мысли в голове начинают крутиться подобно шестеренкам в новеньких часах, и он старательно пытается остановить одну из них, желательно, самую интересную.

— Я придумал имя для третьей собаки, — неожиданно вспоминает парень, — Меркьюри.

— Как Фредди?

— Именно! — Марк радостно улыбается, когда Донхёк понимает, о ком идет речь, — как Фредди Меркьюри!

— Мне нравится. Мередит, Маргарет и Меркьюри, — бормочет младший, не открывая глаз, — все названы в честь великих людей.*

Марк думает, что самый великий в его жизни сам Донхёк, и это даже не потому, что Марк бесповоротно в него влюбился. Донхёк великий, потому что стойко смотрит смерти в глаза, потому что старается улыбаться в моменты, когда радуга на небе не играет, потому что поддерживает всех и каждого, хотя нуждается в этом сильнее всех, потому что заботится о ближнем так, как не заботится о самом себе, потому что выносит все, выпавшее на его долю, и не жалуется, не плачет, а терпит удары, каждый раз поднимаясь на шатающихся ногах. Донхёк определенно самый великий человек в жизни Марка, только вот таким людям почему-то всегда суждено уходить раньше всех.

— Я так хочу с тобой путешествовать, — бормочет Хёк, постепенно засыпая, — смотреть фильмы в дорожных кинотеатрах, строить маршруты не через навигатор, а по бумажной карте, фотографировать достопримечательности и влюбляться.

Влюбляться? Влюбляться в города, которые будут отмечены на карте красными звездами или в Марка, который отмечен такой же звездой, но уже в жизни в Донхёка, поддавшегося сну и полностью в него провалившегося. Когда старший понимает, что Хёк уснул, то аккуратно поднимается с кровати, выбираясь из чужих объятий. Грудь Донхёка равномерно вздымается, мягкие алые губы слегка приоткрыты, а лицо такое умиротворенное, что хочется сделать все возможное и невозможное, лишь бы навсегда его таким оставить. Марк с легкой улыбкой отрывается от созерцания парня, тихо покидает комнату, прикрывая за собой дверь, а потом набирает Джэхёна, который точно мог помочь Марку придумать, как ему организовать путешествия для Донхёка, не пересекая при этом границ Сеула.

— Ты же понимаешь, что это невозможно? — вздыхает в трубку Джэ, выслушав младшего, — каким образом можно путешествовать, не покидая при этом города, разве что в твоих фантазиях, — Марк, уже успевший отчаяться, внезапно загорается идеей. Точно, в фантазиях ведь можно все и даже чуточку больше.

— Спасибо, Джэ, я придумал! — парень жмет на кнопку отбой и сразу же принимается за дело, чтобы успеть подготовить все к тому моменту, когда Донхёк проснется.

***

Стрелки на часах неумолимо близятся к шести вечера, когда парень просыпается и замечает, что Марка рядом с ним нет. Вместо старшего на кровати покоится карта мира и маркер, к которому приклеен стикер с аккуратным, знакомым почерком.

— Это еще что такое? — хмурится Хёк, принимая сидячее положение, — отметить места, которые хочу посетить? Он что издевается надо мной… — тихо бурчит юноша, но колпачок с маркера все же снимает.

Когда Донхёк выходит из комнаты с картой в руке, то видит как усердно Марк старается что-то подключить возле телевизора и невольно улыбается, наблюдая за этой картиной. Старший что-то тихо напевает себе под нос, пытаясь при этом соединить несколько проводов, а после тянется к лежащему сзади пульту и наконец замечает проснувшегося.

— Черт, ты рановато, — вздыхает Марк, а Донхёк выгибает бровь в вопросе, — ты отметил города? — младший разворачивает карту и Марк довольно кивает, видя всего три страны.

— Что это все значит? — Хёк подходит ближе к парню, который уже поднялся с пола и теперь активно раскладывал подушки на диване.

— Садись, мы едем в… — Минхён немного щурится, вглядываясь в первую отметку, — Канаду? — вопросительная интонация, которая заставляет Донхёка издать легкий смешок.

— Захотелось посмотреть на твою родину, — пожимает плечами младший, усаживаясь на заботливо подготовленное место.

Марк кивает, включает сплит систему, заставляя комнату тем самым немного охладиться, а затем усаживается рядом и включает игру на приставке, пока ничего непонимающий Донхёк просто наблюдает. Игра проходит стадию загрузки, и старший из парней аккуратно надевает на глаза второго очки виртуальной реальности, которые пару месяцев назад Джэхён выиграл в лотерее.

— Итак, Ли Донхёк, сейчас мы с тобой едем прямиком в Канаду, так что выбирай места, которые хочешь там посетить, — серьезно произносит Марк, нажимая значок плей и запуская тем самым гонки.

— Боже, ты серьезно? — Хёк, не скрывая улыбки, взирает на старшего, который в ответ утвердительно кивает, — ладно, я хочу на висячий мост и посмотреть Ниагарский водопад с канадской стороны! * — парень тут же выдает давно приглянувшиеся достопримечательности, подыгрывая Марку, который очень старался устроить для Донхёка путешествия в стенах собственной квартиры.

— Несмотря на то, что они находятся в разных городах, я смогу быстро преодолеть это расстояние, — усмехается старший, разгоняя машину сильнее. Для Донхёка все это и правда казалось таким настоящим, что в какие-то моменты создавалось ощущение ветерка, блуждающего по шелковым волосам от огромной скорости, а свист колес и правда представлялся самым реальным из того, что вокруг вообще было.

— Прибыли, — усмехается Минхён, когда машина останавливается, — а теперь закрой глаза!

Донхёк покорно слушается, ожидая увидеть нечто прекрасное воочию, а Марк тем временем шустро находит нужный водопад, убеждается, что формат файла подойдет для прогулки Донхёка в очках, а потом с замиранием сердца разрешает посмотреть. Перед глазами Хёка открывается вид на огромный падающий поток воды, капли которой ежесекундно замерзают, создавая повсюду иней. Бурлящая вода приятно шумит, лаская слух, и Донхёку правда кажется, что он это видит прямо здесь и сейчас, что он стоит на смотровой площадки сбоку от величайшего творения природы, слышит, как мощные потоки уносятся вниз и видит, как создается иллюзия замерзания воды.

— Вау, это… — юноша не может подобрать подходящих слов, чтобы описать то, что видит или еще сложнее, что чувствует, но Марк и без слов все понимает, довольно улыбаясь.

Хёк аккуратно стягивает с себя очки, желая взглянуть на парня, но слезы так не кстати подступили к глазам, что даже стыдно становится перед старшим. Он никогда прежде рядом с ним не плакал, но сейчас, в этот самый момент, что-то сломалось. Соленые капли выступают в покрасневших глазах, но вовсе не от того, что Донхёк никогда не сможет увидеть водопад лично, а от того, что никогда прежде для него никто не делал столько, сколько делает Марк. Это все казалось бы незначительные вещи, которые многие даже могут счесть бредом, ведь какое такое путешествие, сидя на диване перед телевизором. Но для Донхёка оно было лучшим, самым незабываемым и самым настоящим. Чувство благодарности, переполняющее парня, так и рвалось наружу, но почему же казалось, что юноша ничем не может отплатить Марку? Каждое Донхёково желание, каждая прихоть будь то побег из больницы и поездка к морю или клубничные капкейки, была исполнена. Каждая маленькая мечта, каждая маленькая цель и каждый пункт в списке «успеть до» исполнялись только благодаря одному единственному человеку, который уже сделал для Донхёка больше, чем все остальные люди. А Донхёк ничем не мог ему ответить, он мог только уничтожать Марка, он мог только уйти туда, откуда нет пути обратно, мог только дать надежду, но никогда ее не оправдать. Если Марк для Донхёка стал спасением воплоти, то Донхёк его разрушением. Когда сталкиваются спасение и разрушение, начинается революция, но для Донхёка она начиналась и заканчивалась с губ Марка.