Фрустрация (СИ), стр. 20

— Когда ты успел? — выдыхает Хёк, все еще восторженно разглядывая потолок.

— Уже увидел? — по голосу младший знал, что Марк улыбнулся, — после того, как ушел от тебя.

— Это потрясающе, Марк, правда потрясающе, — Донхёк протягивает левую руку вверх, словно еще чуть-чуть, еще сантиметр и коснется этого звездного великолепия.

— Посмотри на крайнюю крупную звезду слева, — Хёк находит взглядом ту, о которой говорит Марк, — немного выше к северу есть звезда поменьше, а к северо-востоку виднеется пара одинаковых маленьких, видишь? — младший отвечает согласием.

— Теперь смотри южнее, там небольшая выемка, похожая на незаконченный четырехугольник, нашел?

— Нашел, — Донхёк внимательно разглядывает все перечисленные звезды, пытаясь понять, на что это похоже, но в голове ни одной идеи.

— Это созвездие называется северная звезда, оно маленькое, но самое красивое, как по мне, — поясняет Марк, — его лучше всего видно с апреля по август, а еще с ним связана легенда.

— Расскажи мне, — бормочет Хёк, прикрывая глаза и вслушиваясь в голос на том конце провода.

Марк говорит, что он плохой рассказчик, но все же начинает повествование, позволяя Донхёку засыпать под звук своего голоса. Младший Ли уже погружается в сон, когда Марк говорит, что они обязательно еще посмотрят на это созвездие на настоящем небе.

День семьдесят восьмой

Джемин удобно расположился в кресле, закинув ноги на кровать Донхёка, который по этому поводу не переставал возмущаться. На отмахивался на все выпады старшего и разглядывал потолок, где уже обнаружил новый элемент декора от Марка.

— Он у тебя хороший, — неожиданно протягивает Нана, выглядывая знакомые созвездия, а Донхёк замолкает, упираясь непонимающим взглядом в друга.

— Очень, — Хёк соглашается и откидывается на свои подушки, — он напоминает Джено, заметил? — Джемин согласно кивает, вспоминая лучшего друга.

— Вчера Ренджун признался мне в любви, — как бы вскользь замечает Джемин, но Хёк слышит эти нотки взволнованности в голосе, — ты знал об этом, верно?

Донхёк кивает, хотя в душе он был очень удивлен, что Хуан на это решился. Зато теперь Ли стало ясно, почему Джемин пришел сегодня один. Он не ответил на чувства китайца, как они с Ренджуном и предполагали.

— Как давно? Джено тогда еще был жив, да? — Джемин переводят взгляд с потолка на друга и в нем отчетливо читалась та холодность металла, которую Ренджун так всегда боялся.

— Он ведь не виноват в этом, — вздыхает Хёк, вспоминая угрызения совести Джуна, — это ведь не поддается контролю.

Джемин говорит, что это все неправильно и так не должно быть, а Донхёк его хоть и понимает, все равно остается на стороне старшего из друзей. Сейчас он сам знает, что такое любить кого-то и как сильно можно это делать, а потому не может признать, что Ренджун в этом виноват. Он не изменял Джено, но для Джемина это все равно было предательством умершего друга. Их разговор прерывается отрывистым стуком, а после на пороге показывается сам предмет обсуждений, опасливо переводящий взгляд с Джемина на Донхёка.

— Заходи, я уже ухожу, — Джемин поднимается с кресла и, несмотря на протесты Хуана, быстро покидает палату.

Джун обессиленно падает на кровать Хёка, как только за Джемином закрывается дверь, он вообще-то не хотел Донхёку ничего говорить, не хотел волновать его их личными с Джемином проблемами, но тело совсем не слушается, как и мысли, крутящиеся вокруг одного единственного человека.

— Он мне все рассказал, — Донхёк притягивает друга к себе в объятья, — все образуется, он поймет.

— Не поймет, знаешь же, что не поймет. Я для него теперь предатель, который ни во что не ставил чувства Джено, но это не так, — бормочет в худое плечо Хуан, сдерживая выступающие на глазах слезы, — я даже мысленно ему не изменял.

— Я знаю, Джун, знаю, — Донхёк мягко поглаживает друга по спине точно так же, как всегда делает сам Ренджун, — Джемин тоже это понимает, просто ему нужно время обдумать все.

— Наверное, я не должен растрачивать себя на него, зная, что он не примет меня, — старший все же шмыгает носом, позволяя паре крупных слез скатиться по мягкой коже щек, — но каждый раз, когда я его вижу, кажется, что он солнце может принести к моим ногам. Я даже к Джено ничего подобного не испытывал, Джемин для меня не просто возлюбленный, я перед ним словно все силы теряю, как будто все ему в этом мире готов отдать.

Донхёк понимает это чувство, понимает эту боль, раздирающую внутри грудную клетку, и все, чего он сейчас сам желает — забрать это отвратительное чувство себе. Донхёк справится с этим, он сможет выстоять, у него есть поддержка и опора, которая поймает всякий раз, когда Хёк оступится. Но справится ли Ренджун? Сможет ли самостоятельно удержаться на плаву, когда его плот вот-вот настигнет разрушительные волны? Вряд ли.

— Я рядом, Джун, я рядом, — бормочет Ли, крепче прижимая к себе хрупкое тельце.

— Прости, что тебе приходится за всем этим наблюдать, я не хотел этого.

— Я твой друг, а дружба — это не только один бутерброд на двоих, — усмехается Хёк, вспоминая школьные времена, когда Ренджун разделял принесенную еду на всех четверых парней, ведь трое других всегда забывали свои обеды. Ренджун кивает и опускает подбородок на чужое плечо, позволяя себе минутную слабость в виде слез благодаря поддержке друга.

Джемин глубоко вздыхает, отталкиваясь от стены возле двери в палату, когда слышит последнюю реплику Донхёка. Дружба — это быть рядом в любых ситуациях, и Донхёк идеальный друг, в отличие от самого Джемина. Юноша, по правде говоря, совсем запутался в паутине мыслей и чувств, а как выпутаться он понятия не имел. Если Ренджуну может помочь Донхёк, то кто поможет Джемину? Раньше рядом всегда был Джено, а сейчас что? Кто у него есть сейчас? Донхёк, который вот-вот уйдет и тоже его оставит, Ренджун, который и стал причиной этих мыслей? Кто еще?

— Джемин? — голос Марка вытягивает парня из пучины собственных размышлений, — у тебя все в порядке?

Ты так похож на Джено. Сможешь ли ты мне помочь так же, как и помогал он?

На отрицательно мотает головой, честно признавая, что он в совершенном не порядке. Для него самого это стало некой неожиданностью, ведь обычно он стремится со всем справиться сам, да еще и другим умудриться помочь, но сейчас слишком тяжело, слишком сложно, сейчас он не справляется. Один его лучший друг умер, второй умирает прямо в эту секунду, а третий и вовсе обесценил чувства Джено, как Джемину кажется. Марк, слегка нахмурившись, бросает взгляд на дверь в палату Донхёка, а потом сверяется со временем на наручных часах, отмечая, что рабочий день закончился пятнадцать минут назад. Он, вообще-то, хотел немного времени с Хёком провести, посмотреть на звезды и поболтать о чем-нибудь неважном, но пройти мимо такого Джемина Марк не мог. У парня было нездоровое желание помогать всем вокруг себя, даже если помочь он ничем не может. Он не знает, что случилось у Джемина, не знает чем и как помочь, но ему очень хочется и иногда, вопреки всеобщему мнению, одного желания может быть достаточно.

========== 2.4 ==========

День восемьдесят четвертый

Меня всегда удивляло, как неожиданное стечение обстоятельств порой в корне меняет нашу жизнь.

— Марк Леви

Ренджун Джемина избегать старается везде, где только может: в университете, в любимой кофейне, в драмкружке, куда сам же его и затащил, и даже в больнице у Донхёка, а Джемин первым на контакт идти как-то особо не стремится даже после разговора по душам с Марком. Ему нужно было время, чтобы обдумать все происходящее и решить для себя наконец, что он сам испытывает к Хуану. Ренджун для Джемина всегда был хорошим другом, парнем Джено, с которым они росли вместе, приятным собеседником и, пожалуй, самым добрым человеком на всей планете. В любой другой ситуации На бы радовался и уже, наверное, на седьмом небе от счастья парил, ведь в него — приземленного и обычного — влюбился такой прекрасный человек. Но нельзя изменить прошлое, а от решений в настоящем зависит будущее, будет ли оно с Ренджуном? Джемин все же считает, что нет.