Умирающий лебедь (СИ), стр. 19

Ну-ка, ребзи, поздравьте куриноголовую ;*

Соре ес чо там по ошибкам, автор русского не знает, отбечено на половину, а мне не терпелось выложить

====== Глава 12. ======

Комментарий к Глава 12. Честное слово, ребят, уж извиняйте за задержки месячные и более.

Времена не те, свободного времени не так уж и много. Лады, дело не только в этом, а еще и в моих делах сердечных. Получается не так уж и хорошо, да(?), когда я сюда и собственные чувства вкладываю. Т.е, то, что испытываю, частично выплескивается в рассказ и мне не совсем хочется, чтобы так было, поэтому пыталась обождать, но не вышло, потому решила, что не буду заставлять вас ждать и все равно продолжу калякать даже если сюда будут выплескиваться и мои чувства.

https://pp.userapi.com/c824501/v824501947/77f35/9MjvWy5J1qE.jpg (Зарисовка сцены с поцелуем).

Просыпаться этим утром было совсем странно, и дело даже не в том, что проснулся ты совсем в чужой кровати, и даже не в том, что в совершенно чужом доме. Дело в том, с кем ты проснулся. А особенно, если проснулся после того, как долгое время спал один в собственной кровати, чередуя с её с креслом в рабочем кабинете. Вот Реджина и находилась в подвешенном состоянии. Оказавшейся не совсем готовой проснуться не там, где привыкла. А может все же готовой, просто было слишком непривычно. От блуждания в собственных мыслях ее смог оторвать только повторно звенящий будильник.

«Не зря поставила» — сразу подумала брюнетка.

Но на этот же звук Эмма, находящаяся частично сверху Миллс — рука лежала на животе, голова — на плече, — начала просыпаться.

Дыхание Джины мгновенно сбилось, а глаза сразу устремились на светлую макушку в ожидании. Ждать долго не пришлось. Через каких-то 3 секунды эта же макушка резко поднимается и пока еще сонно и не полностью осознанно смотрит прямо перед собой — в темные глаза.

Сначала Эмма хочет отстраниться — слишком близко. Затем Эмма опускает глаза на губы и ее взгляд проясняется, и появляется совершенно другое желание — целовать. Животное желание, контролировать которое физически невозможно.

«Ух, это фактически потребность!» — прошла мысль в белокурой голове, а затем так же быстро и ушла.

Судя по всему, Реджина тоже заметила желание Эммы. Наверное, по взгляду, до сих пор не оторвавшемуся от её губ. Тогда то темноволосая и решилась на этот очень, между прочим, обдуманный поступок. Поцелуй. Воспоминания вчерашнего дня врезались в память, но ни в коем случае не могли сравниться с ощущениями сегодняшними, те, что здесь и сейчас. Этот поцелуй был не такой. Он был глубже, чувственнее, проникновеннее. Эти женщины были как два виртуоза, что достигли максимума в своем совершенстве. В совершенстве познания друг друга губами и языком. Поцелуй показывал все их скрытые эмоции, те, что они не знали сами, и все еще не до конца понимали. Или те, что не могли выразить словами, а выражали касаниями, взглядами, заботой.

Что до Эммы, то она ощущала себя и так, будто провалилась в черную дыру, где время тянется бесконечно долго на Земле, но совершенно не ощущается в пространстве — в поцелуе —, а в другой момент ей хочется отстраниться, скрыться, сбежать, свернутся клубочком и всем показать свои иголки, чтобы никто и близко подойти не смел. Потому что даже если она хочет, она не может портить жизнь этой девушке своим присутствием, не может давить на нее тяжестью своих прожитых лет, и тем, что тяготит саму блондинку сейчас. Но ей так нужен этот поцелуй, будто это единственное, что подает кислород в ее легкие. Живительный, целительный воздух, что помогает восстать из пепла, вернуться с того света, когда ты уже «отбросил коньки». Ведь даже жалкая жизнь Свон — коей она ее считала — по сравнению с поцелуем казалась какой-то пустышкой.

Появилась маленькая, но сильная надежда на то, чтобы изменить жизнь к лучшему. Но вот как использовать эту надежду: для того, чтобы что-то менять или оставить все так, как есть — стоять на ровной платформе, зависело от Эммы, и это не стоило решать с лету, а предстояло подумать.

Поцелуй прекратился так же неожиданно, как и начался, хотя вполне вовремя, а то иначе обе бы просто задохнулись, поэтому, отстранившись и глазея друг на друга глазами размером с чайные блюдца, обе тяжело дышали. Ни у одной не было подходящих слов для того, чтобы начать разговор — а хотелось ли? — и движений никаких не происходило, но, видимо, сегодня тот самый день, когда Реджина тут за «старшего» и вынуждена сдвинуться, ибо работа не ждет. Кажется, у нее появилась идея.

— Эмма, не желаешь со мной? — сменив положение на полулежа, чтобы встать с кровати, поинтересовалась с улыбкой темноволосая, поигрывая бровями. Она решила опустить тяжелую тему поцелуев.

В глубочайшем шоке Эмма уставилась на девушку, что могла заинтересовать только одним взглядом, но так же она могла чуть заметным поигрыванием бровей вогнать в краску и заставить думать в интимном русле.

«В общем, удачно запутала и смутила, » — возмутилась Эмма, но оставила свои мысли при себе.

— Эээээ… — даже слова пропали, а глаза огроменные.

И тут Реджина громко засмеялась. Таким заливистым и мелодичным смехом, почти детским, невинным; не тронутым годами; не омраченным пережитым.

— Эй, дурашка, ты чего там напридумывала? — говорит Реджина, меж приступами смеха.

А Эмма в прострации, ей так этот смех затуманил разум, что она уже была готова на все, чтобы ей не предложила девушка, что осталась на ночь с ней. Но, видимо, всё ей не нужно было, а лишь вернуть Свон на «Землю», что получилось с первого раза легким щелчком по носу.

— Ай! — Очнулась блондинка, — так чего я там желаю?.. — Ответила она, пытаясь показать, что она присутствует здесь и сейчас и что она в полном порядке.

— Я имела ввиду, не хочешь со мной на работу? Я сегодня не допоздна, а потом можем куда-нибудь сходить, — предлагала кареглазая, внимательно наблюдая за мимикой девицы напротив.

Видимо, делала она это не зря, потому что у той отчего-то выражение лица сменилось на печальное.

— И что я буду там делать? Только меш… — а договорить не смогла. Не успела.

— Рот, Мисс Свон! — Строго произнесла Док, даже зловеще, будто та самая Злая Королева из сказок и сейчас тебя испепелит. — Если бы ты мне мешала, я бы даже не предложила, да не то чтобы не предложила, я бы даже не пришла сюда сегодня, и не приходила бы вообще никогда! — Продолжала разглагольствовать Миллс, — ясно выразилась? Доступным языком объяснила? — договорила женщина, но лицо оставалось все таким же мягким и спокойным, не искаженным злостью, что говорило о том, что женщина вовсе не вышла из себя, а просто решила припугнуть. Уж это бы у нее получилось, если не смотреть на лицо.

— Так ты идешь со мной или будешь здесь лежать, ныть и медленно превращаться в овощ? — строго, но одновременно с этим — мягко.

— Конечно, — согласилась, но не от безысходности, а потому что и вправду хотела, а только зря боялась.

— Тогда быстрее собирайся, иначе опоздаем. Повезло, что мы на машине, и не повезло одновременно.

— Это еще почему это? — по-детски промямлила Свон, пытаясь натянуть одежду, что было крайне неудобно, учитывая ее нынешнее состояние, а затем и вовсе прекратила какие-либо действия и легла, типо, спит, предположительно сдаваясь и прося помощи.

— Алло, солдат Свон, вы что, только что сдались?! — возмутилась уже в который раз брюнетка, но, все же решила выручить «товарища», так же учитывая пикантное положение. — - Придется потрудиться, солдат!

— Эххххххххххххххххххх, — послышался протяжный вздох.

Эмма делала вид, что помогала, потому что полностью погрузилась в наблюдение за Реджиной, которая возилась с ней, словно с ребенком, но сама блондинка не считала, что это плохо. Ей нравилось, в кое-то веки чувствовать теплоту, чувствовать заботу, возможно, даже любовь. Приятно, когда кто-то за тобой ухаживает, и решив не злоупотреблять положением, да и добротой человека, все же стала помогать.

— Так почему же и хорошо и плохо одновременно? — повторила свой вопрос белокурая.