Попаданец, который смог (СИ), стр. 54

— Спасибо, профессор, — я влил чуть больше магии, с усмешкой наблюдая, как апельсин, отданный мне на эксперименты Флитвиком, начинает совершать незамысловатые телодвижения, чем-то напоминающие неуклюжий танец под радостный смех декана.

— Молодец, — он горделиво оскалился, видимо, радуясь моим успехам. — Ты справился с разминкой, так что теперь можно действительно приступить к улучшению твоего контроля и расширению каналов. От этого момента и до прихода остальной группы мы будем тренировать огненные заклинания! — торжественно завершил он под мой обреченный вздох. Что же, пора показать ему мой клинок, ибо палочкой я не могу сотворить даже простейший огонь, а в клинке хотя бы сердцевина подходящая, что уж говорить о беспалочковых манипуляциях…

***

Я прислонился к стене, осматривая фотоальбом, подаренный мне директором. Помнится, каноничному Гарри его вручил Хагрид в конце первого курса - по крайней мере, такие картинки подкидывает мне память.

Я вздохнул, задумываясь о Джеймсе и Лили Поттер, о которых мне практически ничего не говорят. И главный вопрос в том, связана ли с этим какая-то тайна, в которую не хотят посвящать думающего меня, или они просто решили понагнетать таинственности, а потом, в будущем, рассказать историю родителей героя, получив тем самым чуть больше доверия с моей стороны?

Мда, вторая теория выглядит, мягко говоря, странно, ведь директор с преподавательским составом далеко не единственные источники информации, да и я зарекомендовал себя как человека, который вряд ли поведется на нечто подобное, однако, зная насколько непонятными и одновременно гениальными бывают решения людей вроде Дамблдора, любая, даже самая неправдоподобная теория получает право на жизнь.

Каких-то особых плетений магии на альбоме я не нашел, разве что он был зачарован на устойчивость к какому-либо воздействию. Так что, более-менее успокоившись после очередного, не самого легкого, разговора с директором, я отправился в Большой Зал, погружаясь в привычные для детей моего возраста размышления о предстоящих уроках. Впрочем, наткнувшись на очередной нечитаемый взгляд Снейпа, невольно оборвал мыслительный процесс.

Не став в очередной раз пытаться понять профессора зельеварения или привычно доводящего своих коллег Локхарта, я перевел взгляд на стол Слизерина. Поймав взгляд Дафны, просто махнул рукой в знак приветствия и получив идентичный ответ, направился к поглощающему очередной окорок Терри, снова задумываясь насчет юной слизеринки.

За столом змеиного факультета как всегда было довольно спокойно, и даже Драко, пытавшийся привлечь внимание какой-то, на вид, третьекурсницы, не сильно портил картину.

Я усмехнулся запоздалой реакции юного Малфоя на уже практически забытый всеми локальный ад, по ошибке скромно именуемый днем всех влюбленных.

Впрочем, как бы я не клял этот праздник, он все же имеет свои плюсы - по крайней мере, для паренька двенадцати лет, ведь с того момента внимание к моей персоне упало до привычного уровня “живой легенды, которая ходит с нами в один туалет”.

Хотя, опять же, какие отношения могут быть у детей предподросткового возраста? Погулять пару недель под ручку?

Нет, мне и без этого критически не хватает свободного времени, а физиология, к счастью, еще не требует. Да и радости мне это никакой не принесет.

Вновь скосив взгляд на стол Слизерина я мимолетом подметил, что одна, не по годам думающая особа, вероятно, со мной согласна.

Я прикрыл глаза, слегка ухмыляясь - не тот возраст, чтобы предпринимать более активные действия. Начало положено и именно на него можно ссылаться в будущем, если что-то начнется, ведь сам по себе этот момент играет весьма малую роль.

Я ткнул локтем Терри, забирая с блюда сэндвич с курицей и направляясь к выходу из Большого Зала.

Все же, изменчивость моей психики не может не удивлять, хотя подобная смена настроений все же слегка меня пугает.

Принимая очередную навязчивую идею, я поставил себе мысленную заметку плотнее заняться своим разумом, а так же взять больше узконаправленных книг на эту тему в родовом гнезде.

Рассмотрев во всех деталях привычное для моего соседа падение на кровать с последующим переходом в режим сна, я достал ставший родным за последний год альбом, начав вяло чертить малый круг взрыва, который уже давно отработан до автоматизма. Однако Феликс требует, чтобы основные алхимические круги я чертил идеально даже при условии, что меня подняли в час ночи, всунув в руки кусок камня и зубило, с приказом выбить на этом самом булыжнике круг взрыва или трансформации.

Впрочем, скоро я отбросил практически полностью исписанный альбом на кровать к посапывающему лису, в который уже раз давая волю начавшим пробиваться гормонам.

Вообще, находясь в теле ребенка, сохранить взрослое мышление и трезвость ума сложно, а если прекратить периодически выпускать на волю детское “Я”, жизнь может стать в разы труднее.

Примерно до уровня нахождения в подростковом теле.

Каким бы гением не был человек, полностью отрешиться от физиологии нереально. И именно потому даже умные подростки, особенно умные подростки, нередко бывают подвержены перепадам настроения, что может доставить немалые проблемы и им, и окружающим.

Сейчас у меня появилась именно такая проблема, ведь навязчивые идеи всегда были моей слабостью и нередко я просто зацикливался на том или ином вопросе, не в состоянии просто плюнуть на него и двигаться дальше, возможно, в другом направлении. Да, с возрастом значение навязчивым идеям я придавал все меньше и меньше, однако с момента моего становления Гарри Поттером критическое мышление медленно, но верно шло на спад, по крайней мере до момента открытия мною окклюменции и возможности сортировки воспоминаний.

Но разговор не об этом, ведь сейчас мой мозг, занятый тайной сути профессора зельеварения и гормоны, начавшие играть роль в предподростковом теле, работают сообща.

Накинув на себя мантию-невидимку и заклятье тихой поступи я вышел из башни, уже в который раз ругая себя за импульсивный поступок, однако, понимая, что ничем в общем-то и не рискую.

Философский камень в Лондоне, под надежной защитой дома Поттеров, крестраж-дневник скормлен камню, да и вообще, сейчас я поступаю как обычный любознательный подросток, разве что моя цель не совсем соответствует возрасту, однако, сейчас мне максимум что светит — это отработка и выговор, да и то лишь при условии, что мне повстречается человек, видящий магию и не поддерживающий нашу игру в юных детективов.

На самом деле, я периодически отслеживал различных учителей после отбоя, удовлетворяя детскую любознательность и тренируясь, однако профессор Снейп практически всегда оставался в небольшой комнате, смежной с классом зельеварения и личной лабораторией как минимум до полуночи.

Так что эта ничем, в общем-то, необоснованная идея узнать суть профессора зельеварения плотно засела у меня в голове. Ведь если тот факт, что понять большую часть мотивов и мыслей директора мне не светит я смог принять, то узнать мотивы Снейпа, который их, в общем-то, и не скрывает — для меня чуть ли не дело чести, хоть и навеянное гормонами.

Я обошел сигнальные и защитные чары на двери аудитории, которые, впрочем, были довольно посредственны и не шли ни в какое сравнение даже с чарами, оберегающими проход в астрономическую башню.

Вообще, в этом помещении царило весьма странное настроение, что-то среднее между отчаянием и целеустремленностью.