24/76 (СИ), стр. 24

— Кстати, когда нам подпишут заключение о прохождении Программы, ты ведь скажешь мне свое полное имя?

— Ты это уже спрашивал. Зачем тебе мои данные, а?

— Хочу узнать о тебе как можно больше.

— Мне двадцать три года. Младший офицер, застрявший в середине сержантской линейки. Родился в Блумингтоне, штат Индиана. Пищевая аллергия на орехи. И да, я натуральный блондин.

— Двадцать четыре года. Постепенно приближаюсь к первому лейтенанту. Родился в Лос-Анджелесе, Калифорния. Аллергий нет. Все, что есть — натуральное.

— Вот и познакомились, — Джек рассмеялся.

Потом смех сменился непроизвольным стоном, когда Гэбриэл вспомнил о позволении целовать без предупреждения. А целоваться он умел, этого было не отнять. На фоне этого поцелуя Джек как-то без внимания оставил то, что рука Гэбриэла забралась под простынь, а потом было уже поздно орать и отбиваться.

— Солнышко, ты хотя бы сделай вид, что тебе не все равно? — взмолился Гэбриэл. — Ты не представляешь, как сбивает с толку сочетание тишины и стояка.

— Мне нравится, — простонал Джек.

— Ладно… Сейчас понравится еще больше.

Сперва Джек не понял, на что ему намекнули. Дошло только потом, когда Гэбриэл злосчастный кусок ткани скинул на пол и спустился поцелуями туда, где только что была его рука. Это было неожиданно. И очень приятно. Джек застонал, негромко, но в тишине комнаты стон был слышен очень хорошо, что подстегнуло пыл Гэбриэла.

В душе боролись два противоречивых чувства: то ли оттолкнуть, то ли лежать и ничего не делать, наслаждаясь. Джек все-таки выбрал второе, засунув подальше все чувства и переживания.

Гэбриэл, выполняя свое обещание не гнать события, отстранился, принялся доводить Джека до оргазма рукой. Вознаградил тот любовника еще одним стоном.

— Когда-нибудь мы сделаем это при свете, — негромко пробормотал Гэбриэл. — И я увижу твое лицо.

— Схлопнись, — простонал Джек.

— Молчу-молчу, Солнышко, — покладисто согласился Гэбриэл. устраиваясь рядом. — А ответную любезность окажешь?

— А… — Джек растерялся от подобного предложения.

— Просто положи руку вот сюда, обхвати пальцами и немного подвигай кистью. Это не детеныш Чужого, клянусь, кислотой не плюнет, не укусит, даже током не стукнет. Эта штука безобидна.

Джек преодолел оцепенение, выполнил просьбу. Гэбриэл положил ладонь поверх его руки, без слов подсказывая, как лучше ласкать. В какой-то мере можно было сказать, что первая брачная ночь удалась. Неудовлетворенным никто не остался. Хотя что-то неправильное в этом было. Словно два подростка, впервые оказавшиеся в подобной ситуации и движимые любопытством попробовать то, о чем раньше только слышали.

— Я счастлив, — Гэбриэл нехотя сполз с кровати. — Свет на пять процентов.

Джек уселся, поморгал.

— Душ. Смена белья. И спать. Как тебе план, Солнышко?

— Идеально. Но внесу коррективы. Кровати сдвинем. Иначе к утру кто-то из нас проснется на полу. И это точно буду не я.

Гэбриэл оценил открывшуюся перспективу, согласно кивнул. Сдвинутые кровати образовали неплохое спальное место, на котором можно было вольготно расположиться.

========== Глава 12 ==========

“Скрип вашей койки слышит весь этаж”, — скинула Джеку Пятая, сопроводив смайликом.

“Я сейчас дверь открою и проверю, на каком ты от нее расстоянии”.

“Честное слово, не подслушивала — мимо проходила”.

“Ага, конечно, я такой доверчивый и наивный. Да все у нас хорошо, просто мебель двигаем, спать удобнее на сдвоенной койке, между прочим”.

— С кем ты там так активно переписываешься, Солнышко?

— Да так, интересуются, что за звуки отсюда летят. Все, я уже почти ушел в душ.

В коридоре Пятой не было, зато из-за приоткрывшейся двери комнаты Двадцать Восьмой летело хихиканье на два голоса. Джек показал в ту сторону кулак и ускорил шаг.

В душевой жить легче не стало, под лейкой самозабвенно о чем-то трепались Девятнадцатый, Сорок Второй и Девяностый. Судя по тому, как они заржали при виде Джека и следующего за ним Гэбриэла и принялись подмигивать — оставалось только на стене комплекса написать “Да, мы трахаемся. Хотя вообще-то нет”.

— Вот трепло, — сказал Гэбриэл.

— Мы за вас радуемся, между прочим.

— А что, койка и вправду так скрипит? — ужаснулся Сорок Второй.

— Бери с меня пример — спи на полу, — хмыкнул Девятнадцатый. — Если два мешка постелить…

— А второй ты у кого отжал?

— Да есть тут кое-кто.

— Да двигали мы эти койки! — рявкнул Джек. — Просто вместе составили. А вы уже…

— А нахрена вы их сдвигали? — хитро спросил Девяностый.

— Солнышко, просто прими душ, — посоветовал Гэбриэл. — Молча. А то тут уже нас во всех позах отсношали. Мысленно.

— И воду сделай похолоднее, Солнышко, — Девятнадцатый старательно сохранял серьезное выражение лица. — И морду не такую довольную.

— А с чего бы ему ее строить скорбную?

Джек поспешил ополоснуться и покинуть душевую.

— Ты в порядке, Солнышко? — Гэбриэл догнал его около комнаты.

— В полном. Просто… Не знаю, ничего остроумного не придумал сходу, а швыряться мочалками — чересчур глупо.

— Тогда нам осталось только одно.

— Что? — с подозрением спросил Джек.

— Совершить все то, в чем нас заподозрили.

Если бы не шутливый тон Гэбриэла, Джек бы точно эту чертову койку оттолкал в комнату Пятой и улегся спать там. Но ухмылялся сейчас Гэбриэл совершенно по-дурацки.

— Ни за что! — возопил Джек нарочито возмущенно, давая понять, что шутка понята и оценена. — Собирай трусы в охапку и уматывай вместе со своими гнусными предложениями!

— Солнышко, я же исключительно со светлыми и чистыми мыслями…

— Видел я твои мысли, может, они и чистые сейчас после душа, но уж ни разу не светлые, латинос чертов!

Гэбриэл заржал со всхлипываниями и подвываниями.

— У вас там все в порядке? — поинтересовался Третий, выглядывая в коридор.

— Семейная жизнь, — пояснил Джек. — Довел мужа до истерики, как и полагается в ненормальной семье двух военных психов.

— А, — глубокомысленно сказал Третий. — Понятно, — и вернулся к себе.

Джек затащил Гэбриэла в комнату, толкнул на кровать.

— Спать пора.

— Пора, Солнышко, — согласился тот, вытирая глаза.

Джек улегся, сразу же оказался в теплых объятиях. Думать о завтрашнем дне не хотелось, весь страх перегорел, осталась только усталая злость, еле тлеющая.

— Кстати, — нарушил он молчание. — Помнишь, я заржал, когда увидел тот листок, который на дверь повесил?

— Помню. Ты так и не рассказал, что тебя развеселило.

— Есть такая штука — фанатские рассказы по разным вселенным. И вот там обычно герои, между которыми отношения, как раз через косую черту и обозначаются.

Гэбриэл захохотал.

— Значит, это судьба?

— Судьба, — вздохнул Джек. — Ладно. Спокойной ночи, Габи.

— Спокойной ночи, Джеки.

Заснул Джек быстро, крепко прижимаясь к Гэбриэлу, вцепившись в него как утопающий в спасательный круг.

Утро порадовало прекрасным зрелищем: Гэбриэл сидел на столе и украшал своей нашивкой трусы Джека.

— Поближе к сердцу, — пояснил он.

— Анатомию тебе точно надо подтянуть. Доброе утро. Последний забег?

— Последний забег. И к вечеру мы получим свободу. Можно будет собраться всей компанией, посидим в саду, обменяемся информацией.

— Будет прекрасно, — Джек поймал брошенные в него трусы.

Гэбриэл не стал обнимать его или целовать, проводил улыбкой и внимательным долгим взглядом. Джек на мгновение остановился в дверях, затем все-таки вышел. Идти в лабораторию было тяжело. Ноги он еле переставлял, или это просто так казалось.

— Ave, Caesar, morituri te salutant! — пробормотал кто-то.

Джек содрогнулся.

В лаборатории его встретили улыбкой.

— Последний рывок, номер семьдесят шесть?

— Последний рывок, доктор. Надеюсь, что он и впрямь окажется рывком вперед.