Все лгут (СИ), стр. 23

— Ого, так я не достоин королевы, ничего себе! Чувак, — он легко толкает водителя в плечо, — запомни этот день. До нас простых смертных снизошли!

Тот в ответ усмехается и качает головой.

— Все? — интересуюсь. — Прошло? Ты лучше мне скажи, как ты собираешься зайти в чужую почту?

— А я не собираюсь, это ты собираешься.

— Очень смешно.

— Я надеюсь, что как все нормальные люди, он сохранил свои пароли на своих гаджетах.

— А если нет?

— А если нет, значит, — его глаза странно блеснули, — значит, мы что-нибудь придумаем.

Обнадеживающий ответ.

— В городе, подъедете к какой-нибудь службе проката автомобилей, — прошу водителя.

Лукьян отворачивается в свое окно. Похоже, парня все же задело, что я его скрываю. Но, в конце концов, я не его девушка и нас ничего не объединяет. Вот именно поэтому я так не хотела с ним сближаться — чувства. Если это был просто симпатичный парень, я бы уже раз сорок с ним переспала. Но он мне не безразличен. Это ужасное чувство, это ужасные бабочки в животе. Не разделяю всеобщего восторга от них. Одни только проблемы!

Но все равно не могу не заметить, как это здорово, что он сейчас здесь со мной. Что мы общаемся. Что он мне помогает. От этого просто невозможно не влюбиться в него ещё сильнее.

Таксист послушно останавливает у салона проката машин.

— Выбираю я, — говорю, когда заходим, — поскольку платить и водить буду тоже я.

Парень рядом лишь усмехается, но решает промолчать.

— Нужна красивая крошка, — бормочу, пока окидываю взглядом модели. Рядом тут же появляется улыбчивый консультант.

— Вот этот, — Лукьян указывает на огромный белый джип. Это единственное, что я могу сказать об этой машине.

— С чего это?

— Слушай, — парень берет меня чуть выше локтя и отводит на два шага от консультанта, — со мной твои штучки не пройдут.

— Какие ещё штучки? И отпусти меня!

Он не отпускает. Вместо этого придвигает меня к себе ближе настолько, что я чувствую его дыхание на лице.

— В этих отношениях, — он указывает на себя затем на меня, — я сверху. Хоть будь ты трижды миллионершей. В этих отношениях, — он снова указывает, — мы будем делать так, как решу я. А в твои игры играй со своими дружками, ясно?

Я откровенно любуюсь его лицом в такой близости. Ещё чуть-чуть и кажется, почувствую его губы на своих. Он великолепен в своей решительности.

— Отпусти мою руку, — шиплю напротив его губ. Лукьян ухмыляется, отпускает и отступает. — Ну, умник, а теперь ещё потрать все свои сбережения на прокат, чтоб не ударить в грязь лицом.

— Зачем же, твой папа настолько богат, что даже не почувствует этого, не так ли? — он слегка пожимает плечами.

— Не долго музыка играла, — усмехаюсь, когда отдаю карту для оплаты машины. Лукьян ловко меня опережает и забирает ключи от машины.

— Поведу тоже я, — проговаривает он.

— Это ещё почему?

— Потому что я так сказал, женщина, — он легко щелкает меня по носу, — и, вообще, молчи, твой день — восьмое марта.

— О, давай мы еще прибегнем к половой дискриминации для полной картины! — я открываю пассажирскую дверь, — я так делаю, потому что хочу, а не потому что ты мне так сказал. Не хочу напрягаться за рулем. Ясно?

— Как Божий день, — отзывается Лукьян и заводит машину.

— У тебя хоть права есть, мужчина?

— Возможно, — отзывается парень, и мы выезжаем. Я отворачиваюсь к окну. Мне нравится делать, как он говорит. Мне нравится быть слабой. Только он никогда об этом не узнает. Зачем ему знать свою власть? Вскоре, наблюдая за пейзажем, сама не замечаю, как под собственные мысли засыпаю.

— Эй, Кристина, — легкий толчок в плечо.

Я открываю глаза и сонно моргая, озираюсь по сторонам. Вот Лукьян за рулем, а вот пост, который пропускает на нашу улицу только по пропускам. Ого, кажется, я проспала всю дорогу.

— Здравствуйте, — парень в фуражке слегка кивает головой, явно узнав меня, но я все равно достаю пропуск.

— Как строго, — усмехается Лукьян, когда мы отъезжаем.

— Где элитные дома, так везде уже давно, — отзываюсь я. Парень как-то странно посмотрел на меня, но промолчал.

— Скажешь где.

Я озираюсь по сторонам и останавливаю свой взгляд на своих воротах. Даже за высоким забором видно, насколько дом огромен.

— Здесь? — неправильно истолковывает мой взгляд Лукьян.

— Нет, чуть ниже. Вон те бордовые ворота, — указываю какие именно. Парень мягко подъезжает и ловко паркуется.

Я не решаюсь выйти из машины.

— Ну? — Лукьян слегка наклоняет голову.

— Ты пойдешь со мной? — выдавливаю я из себя.

— Без проблем, — с легкостью соглашается парень и сразу выходит из машины. Обходит ее и открывает мою дверь. Подает руку, помогая выбраться, не выпускает меня и слегка наклоняется, заглядывая в глаза.

— Эй, порядок?

Я перевожу взгляд на ворота, из которых обычно выходил Арсений, и из которых он больше никогда не выйдет. Сердце заливается свинцом. Качаю головой.

— Нет, не порядок.

Высвобождаю руку и подхожу к дверям. Открывает нам Тамара, домработница. Вежливо здоровается, заинтриговано оглядывает Лукьяна. Но уж ей я точно ничего объяснять не буду. Она доводит нас до холла и исчезает.

Мама Арсения — Катерина сидит в комнате перед большим экраном телевизора и увлеченно вяжет. Женщина поднимает глаза и останавливает свое занятие. Ее лицо озаряет улыбкой. Откладывает свою неоконченную шаль.

— Боже, Кристиночка, деточка, как я рада! — она обнимает меня и целует. — Почему ты так долго не заходила? Как ты? Как школа?

— Все хорошо, — слабо улыбаюсь в ответ, — Как Макар Геннадьевич?

— Он на службе. Ты ведь знаешь, наша служба и опасна, и трудна, — Каролина переводит взгляд на Лукьяна, — о, ты не одна.

— Лукьян, — парень приветливо улыбается.

— Катерина Арсеньевна, но будет лучше просто Катерина, — она поглаживает меня по голове, — как на счет чая? Тамара!

— Не нужно, спасибо, — отстраняюсь от женщины, чтоб ее видеть, — я ненадолго, просто хотела… Можно мне в его комнату?

Катерина сразу меняется в лице. Бледнеет, а ее глаза превращаются в бездонные блюдца, полные скорби и печали. Она касается своей груди ладонью.

— Конечно, ты ведь знаешь, этот дом всегда рад тебе, — она целует меня в лоб. Затем вновь устраивается на диване и берет свое вязание — не забудь зайти проститься, милая.

Мы поднимаемся по лестнице на второй этаж. Я неуверенно подхожу к двери его спальни. Касаюсь ручки и поворачиваю голову. Лукьян ободряюще улыбается. И я открываю дверь.

И словно призрак прошлого окутывает меня. Катерина действительно ничего не трогала, все на своих местах. Даже на подоконнике лежит книга Хемингуэй «Прощай оружие», его любимая. Арсений специально купил ее в бумажном переплете. «И что в ней такого?» — спросила я его, когда мы пошли в книжный. «Эта книга, словно, говорит, что ты никогда не будешь ни к чему готов. Смерть приходит неожиданно, даже если ты пытаешься ее избежать», — он говорил воодушевлено, пытаясь что-то донести до меня. Но я лишь фырнула, закатив глаза: «Ты нуднее препода по лит-ре, бери свою книжку, и потопали отсюда»….

— Я включу компьютер?

Возвращаюсь в реальность и лишь коротко киваю. Неужели кто-то из наших друзей мог сделать ему плохо? Ладно, мне, но ему? Это самый добрый, самый искренний человек которого я знала. Да и не знала. Кто в наше время, имея столько возможностей, таких родителей будет любить читать классиков двадцатого века? Или вообще читать?

— Логин есть, пароля нет, — проговаривает Лукьян, ловко управляясь в компьютере моего друга, — это плохо.

— Куда не иду, везде тупик, — я усаживаюсь на кровать и обвожу комнату взглядом, — может мне лучше ничего не знать?

— Я сказал «плохо», но не сказал тупик, — парень фотографирует на телефон экран компьютера, — я просмотрю на всякий случай файлы, может что-нибудь будет.

— Ладно, — выдыхаю. Мой взгляд падает на фотографии в рамке, их три. На одной, Арсений совсем кроха со своими бабушкой и дедушкой. На другой, я подозреваю, его первое сентября в первом классе вместе с родителями, а на третьей мы с ним, когда нам по тринадцать. Мы оба очень нарядные. Я в шикарном розовом платье с тысячью рюшами, он в костюме с бабочкой. Его серые глаза горят, а лицо озаряет широкая улыбка. Мои же брови сведены, а щеки надуты.