Все лгут (СИ), стр. 18

— Так что у нее? — с важным видом интересуется.

— Функции мозга работают в обычном режиме, никаких повреждений или опухолей или скрытых повреждений не обнаружено. Кристина абсолютно здорова.

— Но почему тогда память вернулась не полностью?

— Возможно, мозг закрывает информацию несущую тебе вред.

— Мне? О чем вы?

— Например, эта информация вызывает негативные эмоции. А поскольку ты все ещё в процессе восстановления, мозг для благополучия своей хозяйки, не выдает информацию. Попросту ее блокирует.

— Этот блок можно снять?

— Если только гипноз… но ты не вспомнишь, а просто выдашь информацию врачу. Я не сторонник этих практик. Не вижу ничего хорошего, когда воздействуют на человека и подавляют его сознание. А так, — Аркадий Викторович оставляет мои результаты и обходит свой стол, — нужно время и я думаю, что память восстановится сама. В прошлый раз это сработало, — врач улыбается мне одними губами.

Уже когда мы выходим у двери, пропускаю маму вперед и оглядываюсь.

— Вы считали, что воспоминание о моем лучшем друге может меня шокировать? Или как-то огорчить?

— Кристина о чем ты говоришь? — брови врача хмурятся.

— Я говорю, про Арсения и о том, что вы запретили о нем говорить…

— Про кого? Ты что-то путаешь, я никому ничего не говорил, думаю, что ты что-то путаешь.

— Я… — оглядываюсь на маму, ждущую меня в коридоре в пяти шагах, — да, вы права. До свиданья, Арсений Викторович.

— Мама, это ты запретила в интернате рассказывать про Арсения? — спрашиваю, когда мы устраиваемся вместе на заднее сидение машины, в которой я приехала.

— Милая, — мама берет меня за руку, — я получила е-майл от Аркадия Викторовича… а в чем дело?

— А Аркадий Викторович писал тебе до этого?

— Нет, а что случилось?

— Ничего мама, простой интерес, — облокачиваюсь о спинку и поворачиваюсь к окну, — ты поедешь со мной до интерната?

— Я думала, что мы сегодня могли бы вместе пообедать где-нибудь?

— Да, было бы неплохо, — отзываюсь, чувствуя, что действительно проголодалась.

— Отлично, — лицо мамы озаряется, она откладывает мобильный телефон, — как дела в интернате? Как дела с Богданом?

— С Богданом?

— Вы ведь встречаетесь?

— И ты знаешь об этом?

— Конечно, милая, ты ведь не считаешь меня никудышной матерью? Тем более благодаря ему ты жива… Даже на минуту представить страшно, что могло произойти не обнаружь он тебя…

— Мама, о чем ты?

— Разве он не говорил тебе, что это он обнаружил твою машину в озере, он вызвал помощь, страшно подумать, что могло произойти.

Кажется, мама повторяется. И, кажется, в момент несчастного случая Богдан был рядом. И, кажется, эти мысли не несут в себе ничего хорошего. Однако, кто бы не толкнул мою машину, пусть не разжимает булки. Я все равно вспомню все. А не вспомню, так узнаю. Мне просто нужен план.

«Я останавливаюсь у дверей открытого класса. Вениамин Федорович, мужчина под тридцать, с темными волосами и широким размахом плеч. Он явно удручен. Поднимает на меня глаза.

— Маршал, это ты, — произносит и заглядывает за мою спину, есть ли там кто-нибудь.

— Я, — отвечаю с вызовом. Облокачиваюсь о парту, — и я вам серьезно: поставьте хорошие оценки моим друзьям.

— Ты снова о своем?

— Вениамин Федорович, вы ведь живете в нашей реальности, так? Вы ведь понимаете, что за дети здесь учатся? Так вот я и мои друзья хуже всех. Для вашего же блага, просто нарисуйте в году, то, что нужно.

— Ты угрожаешь мне?

— Я предупреждаю, — отстраняюсь от парты и делаю два шага к выходу, — и да, заканчивайте свои игры.

— Что? — в его глазах неприкрытая тревога, он понимает, о чем я. Нехотя кривлю губы.

— Поверьте, ваша тайна умрет со мной в любом случае. Просто сделайте то, о чем я прошу.

— Кристина, ты должна понимать, что преподавание — мой смысл жизни, что у меня свои принципы. И если то, что ты сказала правда, мне нечего бояться, верно?

Некоторое время мы смотрит друг на друга. Первая свой взгляд отвожу я.

— Верно, — выдыхаю.

Я просыпаюсь. Не тревожно. Просто отрываю глаза. Протягиваю руку к телефону, первый час ночи. Делаю глубокий вдох. Какого черта в этой всей истории делает наш физик? Или он не связан? Может, просто воспоминание? Встаю с кровати и смотрю на темное здание бассейна. Пойти туда? Вновь встретить Лукьяна? А что дальше? Секс? Его недоуменный вид? К чему все это? Прошло три дня с нашей последней встречи и, надо заметить, ему здорово удается не пересекаться со мной.

Я тихо натягиваю на себя спортивный костюм. Выглядываю в коридор, вроде никого. Практически бесшумно ступаю по направлению к выходу. Подхожу к двери и набираю код. Идиоты — думают его никто не знает из учащихся. По-моему, найти такого не знающего — невыполнимая задача. Выскальзываю из здания и по неосвещенным тропинкам добираюсь до бассейна.

Когда я захожу, невольно чувствую разочарование от того, что на водной дорожке никого нет. И вообще о чем я только думала, когда шла сюда? О небольшой радости увидеть человека, который точно не сделал мне ничего плохого? Увидеть того от которого…

— Не меня ищешь? — голос с трибун заставляет меня обернуться. Лукьян удобно устроился в первом ряду. Его длинные ноги в расслабленном виде переплетены между собой. Одной рукой он подпирает голову.

— Ты здесь? — спрашиваю.

— Ага. Третий день подряд, — парень поднимается, — ты не приходишь. Уже волноваться стал.

Мне приходится чуть задрать голову, чтобы увидеть его лицо, потому что он подходит близко ко мне. Очень.

— Но ты ведь приходишь сюда не ко мне.

Его каре-зеленые глаза слегка прищуриваются.

— А ты ко мне?

— Нет, конечно, — закатываю глаза и обхожу его, потому что рядом уже невозможно стоять, — просто мне иногда нужно подумать, а вода успокаивает. Ты тут не причем. Что ты вообще вообразил? — я устраиваюсь на его место и закидываю одну ногу на другую.

— Вода значит, ну-ну, — усмехается бармен, и разворачивается к выходу, — пойдем со мной.

— Это куда? — я невольно сжимаю руки на подлокотниках

— Ко мне.

Что ещё за фигня? Господи, Кристина, ты с ним переспала. Пришла и раздвинула ноги, конечно, он хочет ещё, почему ему не хотеть? Чего лгать, ты тоже его хочешь, хоть это и другое.

— Ещё чего, — отзываюсь я.

— Тебе же нужно снять напряжение? Давай помогу.

Я уже была готова не то, что идти, готова бежать за ним. Но он этого не узнает. Больше никогда.

— Слушай, бармен, я не знаю, что ты там нафантазировал, но я серьезно: такие, как ты, — специально надменно-пренебрежительно веду по нему взглядом снизу вверх, — меня не интересуют.

— То есть, у меня нет шансов? — усмешка на его губах заставляет меня немного растеряться.

— Нет? — интонация меня предает и получается вопрос. Блин. — Конечно, нет.

— А может, — он слегка пожимает плечами, — ты сама боишься?

Не буду я вестись на этот детский сад. Он не может меня развести вот так… При условии, что я сама этого не хочу.

— Тебя что ли? — я встаю и останавливаюсь напротив него. Тычу пальцем в его грудь для убедительности. — Ладно, парень, но если вздумаешь ко мне притронуться, я клянусь, что выцарапаю твои глаза до самого…

— Оу, оу…я понял, — он, скрывая улыбку, пропускает меня.

Мы поднимается по лестнице на чердак, но вместо чердака здесь комната, вполне даже уютная. Забавно, я себе тоже сделала комнату на чердаке. Я оглядываю помещение и останавливаю свой взгляд на Лукьяне, который протягивает мне джойстик.

— Игра? — уточняю.

— Ну, я так понял, за остальное я могу пострадать. А так почему бы и нет? Ты не спишь, я тоже.

— Конечно, — беру джойстик и плюхаюсь к нему на кровать, — врубай свою шарманку…Только учти, я впервые держу эту штуку в руках.

— Мне что-то подсказывает, что у тебя все получится, — Лукьян запускает игру. — Смотри, суть в том, что наш город заполонили зомби, и мы должны стрелять в них. И чем больше ты их подстрелишь, тем ты круче. Вот это — «вперед», — Лукьян слегка наклоняется ко мне, когда показывает, как обращаться с джойстиком и, конечно, я не смотрю на то, что он показывает. Я, кажется, даже не слышу его голоса. В моих ушах лишь мое сердце, которое неожиданно стало стучать как-то замедленно. Он поднимает глаза на меня. — Ты здесь?