Все лгут (СИ), стр. 15

Пока мы сидели за столом, светловолосый мальчик не сводил с меня глаз. И это здорово меня нервировало.

— Чего ты вылупился? — спросила я, чтоб родители не слышали, и корча рожицу.

— Ты очень красивая, — восхищенно и как-то просто произнес он, затем улыбнулся, той самой улыбкой, которая обезоружила меня уже в девять. И мне пришлось это по душе настолько, что мы стали лучшими друзьями. И ни одной секунды я об этом не жалела. Он мне стал братом, другом и самым близким на планете Земля. Я могла ему доверить абсолютно все, и он всегда меня выслушивал. И когда меня определи в интернат, я упросила папу убедить отца Арсения и его отправить со мной. Подозреваю, что часть расходов за обучение папа взял на себя. Но мне было все равно.

В интернате я быстро поняла, что к чему. Если ты не захватишь власть, значит, ты будешь плясать под чью-нибудь дудку. Мне не подходил второй вариант. А легче всего возвыситься, это унижать других. И я не стала изобретать колесо. Хотя Арсений был не рад такому повороту событий. У него было большое доброе сердце. С ним я всегда была собой. Он знал, что все это — игры для меня. Он знал. Знал, что я каждую неделю анонимно жертвовала деньги приютам. Знал, что я мечтаю закончить интернат и уехать с ним куда-нибудь в Европу и жить там, подальше от всего этого двинутого мира шмоток и духов. От родителей, которые, считают, что если они обеспечивают тебя с ног до твоей макушки, то больше ничего и не нужно. Ты для них словно ещё один аксессуар к сумке «Прада». Я не говорю про свою хорошесть, или ещё какую чепуху, просто сейчас, когда память частично вернулась, я чувствую облегчение, от того, что не такое уж я и чудовище оказывается.

Так странно вдруг вспомнить, то, что, казалось, уже никогда не вспомнишь. Теперь я знаю, например, что Альвина никогда не была моей лучшей подругой. Скорее я ее держала ближе к себе, потому что лишь она могла конкурировать со мной.

Богдан встречался со мной всего неделю. Никакого месяца. И то, я дала согласие скорее, чтоб он отстал, чем от большой симпатии. Все мои друзья мне лгали, ведь никто из них мне не сказал про Арсения. Почему?

В моем мозгу идет упорная борьба за остатки воспоминаний, и кажется, я вот-вот вспомню, но опять провал. Я, по-прежнему, не помню последний год. Особенно весну и лето. Я знаю, что-то произошло, и это как-то связано с самоубийством моего друга, это как-то связано с тем, что мы стали с ним встречаться, это как-то связано с днем рождения Богдана и со мной.

Но было и хорошее — я вспомнила Лукьяна. Вспомнила, когда впервые обратила на него внимание. Я училась в десятом классе, и мы занимались гимнастикой. Неудачно поставила ногу и ушиблась. Пришлось идти к медсестре. По дороге я заметила парня, который наклонился над чем-то. Посмотрел по сторонам, снял футболку, обнажив не хилое тело, и завернул кого-то в нее. Позже я узнаю, что это был обычный котенок, над которым вволю поиздевались какие-то местные дебилы. Я впервые видела, чтоб человек так бережно относился к живому существу. Это заставило меня заметить Лукьяна. И я стала обращать на него внимание. И видеть, как он помогает всем, кто его просит, делая это, как само собой разумеющиеся вещи. Кота, кстати, он выходил, теперь это столовский кот Маркиз. Рыжий и огромный.

— Ты чего не спишь? — шепчет мне Альвина. Какого черта? Она что и ночью следит за мной? Я поворачиваю к ней голову.

— А ты что инспекция здорового сна? — вопросом на вопрос отвечаю.

— Ого, ты вспомнила, как грубить, — произносит моя соседка.

— Это у меня в крови, — я отворачиваюсь от нее и закрываю глаза. Нужно немного поспать, а завтра будет день для размышлений.

«Арсений стоит у ворот. Его голова поникла, и он явно расстроен.

— Ты чего такой мрачный? — я касаюсь его плеча. — Эй, это всего лишь выходные дома, а не тюрьма.

— Ты ведь знаешь там не рай, — упавшим голосом приговаривает мой друг.

— Слушай, Арсень, на тебе лица нет, эй, — я заглядываю ему в глаза, — что-то случилось? Ты ведь знаешь, что можешь мне рассказать.

Он поднимает наконец-то на меня взгляд, и в нем мелькает надежда.

— Это катастрофа, Кристина…

Отворяются ворота, и въезжает машина. Ого, сам генерал за ним приехал. Глава семейства Кочевниковых кивает мне и смотрит на сына.

— Ну-с, особое приглашение надо?

Парень торопливо отходит от меня и у дверцы оборачивается. Он мешкает минуту. — Тайное, — произносит, — стало явным.

Машина разворачивается и скрывается за воротами. Я стою и чувствую быстрое сердцебиение. В моей голове только один вопрос: «Кто мог узнать?»

Утром, как и всегда мы все собираемся в столовой. Однако сейчас я с подозрением осматриваю каждого. А что если кто-то из них причастен к смерти моего друга? И к моему несчастному случаю. Я до сих пор отчетливо помню автомобиль Богдана преградивший мне дорогу.

— Пойдем, выйдем — проговаривает вышеупомянутый, словно мысли мои прочитал.

— Зачем? — моя вилка зависает в воздухе.

— Нужно поговорить.

— Ладно, — я переглядываюсь с Альвиной, но она лишь пожимает плечами. Выходим из столовой и заходим за угол.

— Что ты хотел? — складываю руки на груди.

— У нас порядок?

— Что?

— Извини за вчерашнее, я просто вышел из себя… я думал всю ночь…

— И часто такое бывает?

— Нет, конечно, нет… просто сначала эта авария и ты забываешь меня…это чертовски трудно… потом это. Мне тоже нелегко, пойми…

Богдан заглядывает мне в глаза, но это не действует.

— Знаешь, — проговариваю я, — думаю, нам лучше остаться друзьями.

— Вот, блядь! — Богдан кулаком бьет стене в пяти сантиметрах от меня. И это совсем не круто. Хмурю брови.

— Знаешь, тебе следует подлечить нервы, — замечаю я.

— Кристи, что тебе нужно? Я же извинился!

— Во-первых, не кричи. Во-вторых, не будь бабой. И в третьих… а нет, все. А теперь, я могу доесть свой завтрак?

— Какая же ты стерва! — проговаривает мой экс-парень.

— Знаешь, ты, пожалуй, прав. С возвращением меня!

Когда прихожу в столовую, сажусь на свое место. Все за столом смотрят с немыми вопросами в глазах.

— Утренний секс? — усмехаясь, предполагает Альвина.

— Скорее утренний разрыв, — отвечаю я.

— Вы расстались? — охает Инесса.

— Точно, — я направляю вилкой на нее, — именно так.

— Почему? — спрашивает Зоя.

— Не знаю, — меня на второй минуте начинает раздражать разговор, — запиши, не сошлись характерами. Так пойдет?

— А что. Здорово, — в свою очередь хмыкает Стас, подмигивая мне, — теперь можно подкатывать.

— Притормози, парень, — я вновь поднимаюсь из-за стола. Аппетит пропал вовсе, — я вам разве не сказала? Я вспомнила, какие вы все гавнюки.

Клянусь, их лица в момент вытягиваются. Вот, блин.

— Кристи!

В коридоре меня догоняет Альвина. Я послушно останавливаюсь.

— И что это было?

— Не ты ли первая ныла, чтоб старая добрая стерва Кристина вернулась?

— Так ты что… Ты вспомнила все? Твоя память вернулась?

— Ты так спрашиваешь, будто убила человека, а я была свидетелем.

Альвина мимолетно улыбается, я бы даже сказала натянуто.

— Но между нами все в порядке? — спрашивает она. — Верно?

Внимательно смотрю на ее лицо божественного существа, но там ничего, только ожидание. Выдыхаю.

— Естественно! То, что мы с Богданом расстались, не значит, что мы перестанем дружить.

— Так ты… Эм… В смысле, почему ты бросила нашего красавчика?

— Ну, — пожимаю плечами, — скажем так, он перестал мне нравиться.

Мы заходим в нашу комнату, и я оборачиваюсь к своей белокурой соседке.

— И ещё. Я вспомнила Арсения. И это было подло скрывать его от меня. Тем более вы знали, как сильно я его любила.

— О. — Альвина мгновенье мешкает, затем поправляет волосы, которые даже не растрепались, — мне жаль.

И, пожалуй, это единственная фраза, которая звучи искренне.

Все лекции и практические проходят мимо меня. Замечаю, как все поочередно поглядывают на меня, словно, я только родилась. Возможно, так и произошло.