Не по правилам (СИ), стр. 21

Бякуя заметил свою сестру и, в свою очередь тоже стараясь скрыть волнение, шагнул навстречу и своим мягким и спокойным голосом произнес: — Здравствуй, Рукия, - и, заметив на себе взгляд Куросаки-младшего, кивнул, приветствуя и его.

— Здравствуй, брат, — от такого официального тона Ичиго стало не по себе. Чтобы хоть как-то исправить ситуацию, он подтолкнул брюнетку к Кучики. Она сделала вперед один шаг, еще один, и каждый давался с трудом, пока не остановилась напротив мужчины. — Я очень рада, что ты приехал.

— Ты стала такой взрослой, Рукия, — на лице брюнета промелькнула тень улыбки, и он положил руки на ее плечи. — Но ты все та же маленькая девочка, с которой мне пришлось когда-то расстаться.

В глазах Рукии играли плохо сдерживаемые эмоции. Этот человек, что стоял перед ней, был единственным родным человеком. Да, Иссин и Ичиго тоже стали для нее дорогими людьми, они стали ее второй семьей. Но все равно все эти годы Кучики не хватало старшего брата. И сейчас, находясь рядом с ним, брюнетке хотелось накричать на Бякую, заплакать и просто обнять.

— Я рада, что ты здесь, Бякуя, — уткнувшись лицом в широкую мужскую грудь, произнесла она чуть слышно.

Кучики, немного ошеломленный действиями сестры, вздохнул, положив свою ладонь на ее спину, обнял и сказал: — Я тоже скучал, Рукия.

В тот момент Ичиго почувствовал, что ему неприятно видеть, как совсем посторонний для него человек обнимает брюнетку, как будто Бякуя не имел права на это.

— Как же трогательно наблюдать за воссоединением семьи Кучики, — подал голос глава семейства Куросаки

— Смотри не заплачь от переизбытка эмоций, — спускаясь с лестницы, хмыкнул парень и направился на кухню. Проявленная Иссином сентиментальность вызывала плачевный вид. Рыжеволосому хотелось провалиться от стыда.

— Бякуя, — отец Ичиго обратился к гостю, — прошу за стол! В честь твоего приезда Рукия специально испекла пирог, — потирая ладони, с улыбкой на лице объявил он. — Самый лучший, который она могла только испечь, — вполголоса, прикладывая руку к губам, «по секрету» сообщил он.

Кучики отстранил немного от себя сестру и спросил: — Ты испекла пирог? — Рукия, смущенно опустив глаза, густо покраснела и закивала головой. И Ичиго видел ее смущение, от чего лишь сильнее нахмурился. — Абарай, можешь не ждать меня, — Кучики предупредил стоявшего рядом шофера. Рукия успела украдкой встретиться с его пронзительным взглядом темно-карих глаз. Он как-то странно изогнул губы, чем заставил Рукию смутиться, и вышел из дома.

Ситуация усугубилась еще сильнее, когда трое мужчин и Рукия оказались все за одним столом. Девушка ужасно нервничала из-за своей выпечки, боялась, что недостаточно добавила сахара или, наоборот, пересолила. Даже после того как Ичиго в прямом смысле чуть ли не запихнул ей кусочек пирога в рот, она не могла успокоиться, думая, что сделала что-то не так.

Ичиго же в свою очередь был напряжен из-за старшего Кучики. С его приездом атмосфера в доме накалилась. Связывающая всех неловкость сваливалась на его плечи тройным грузом. Холодное спокойствие и невозмутимость брата Рукии нервировали Куросаки. Он был на грани того, чтобы взорваться и высказать все, что думал по поводу их отношений с Рукией.

Иссин. Что про него можно сказать? Человек — непредсказуемость. Сначала говорит о серьезных вещах, а потом резко переключается на юмор. Узнав такого человека впервые, многие бы удивились, но не Бякуя. За все годы, что приезжал к ним в один и тот же день, он вполне привык к такому поведению Куросаки Иссина.

Раз в год этот день, именуемый Днем памяти, связывает этих людей еще крепче. Его нельзя просто так пропустить или вычеркнуть из их жизни. Он служит напоминанием того, что в этот день брат и сестра, отец и сын лишились своей частички души.

И Ичиго не любил День памяти, ведь только он бередит старые раны, заставляет снова и снова осознавать, что ты никогда не перестанешь оглядываться назад, что каждый раз щемящая боль в груди будет приносить отчаяние, и будешь тщетно надеяться, что в следующий раз будет не так мучительно больно. Он не любил этот день. Но ему пришлось смириться с этим.

========== Глава 15. День памяти. Часть вторая ==========

Время тянулось к обеду. Ичиго сидел на диване, со скучающим взглядом смотрел в телевизор, уткнувшись щекой в костяшки пальцев. Искоса взглянул на отца, который стоял около зеркала и затягивал галстук. Все тот же галстук.

— Ты опять его нацепил, старик? — выдохнул рыжий. — Когда-нибудь перестанешь его надевать?

— Со временем ты поймешь, Ичиго, — не отрывая взгляда от своего отражения в зеркале, улыбнувшись, протянул тот.

Чего уж тут понимать? Когда-то этот галстук Масаки пришелся по вкусу, и Иссин не упускал возможности каждый раз надевать его. Черный, с темно-голубым узором, он когда-то стильно сочетался с серым костюмом. Сейчас же он немного утратил цветовую гамму и смотрелся явно не так, как раньше, но Иссин безоговорочно продолжал из года в год, в День памяти, надевать этот галстук для Масаки.

Захлопнулась входная дверь, и оба Куросаки повернули головы, где появились Бякуя и счастливая Рукия. Иссин расплылся в довольной улыбке. Было видно, что прогулка наедине пошла обоим Кучики только на пользу. Рукия была счастлива оттого, что ее выпечка произвела на брата хорошее впечатление. Но больше она была счастлива от простого общения с ним.

Бякуя остался доволен прогулкой не меньше, чем сестра. Такая взрослая и такая красивая Рукия не могла не вызвать гордость за нее. В душу на миг прокралось сожаление, что все эти годы его не было рядом с ней.

Он с грустью вспоминал, как она, будучи еще ребенком, с теплой нежностью и чистой любовью обвивала свои ручки вокруг его шеи, зарывалась лицом в темных волосах и пыхтела ему в шею. Вспоминал, как катал ее на спине и она звонко заливалась смехом и то, как Рукия не любила щекотку. И после каждой пытки маленькая девочка дулась на старшего брата, а Хисана лишь нежно улыбалась и целовала ее в макушку, как когда-то их целовала мама.

На окраине города в нескольких минутах езды, было одно тихое местечко, на холме которого под плакучей ивой находилось два памятника. Рядом стояла беседка, которая в дождливую погоду служила укрытием для редких и единственных посетителей этого места.

День подходил к вечеру. Двое мужчин, Иссин и Бякуя, стояли около беседки. Кучики, вглядываясь в темно-синее небо, медленно втянул в себя воздух, а потом неприятно поморщился. Запах табака смещался со свежестью и наполнил легкие, вызывая противные ощущения.

— Все продолжаешь следовать традициям? — взглянув через плечо на Иссина, скрестившего руки на деревянной изгороди беседки и выпускавшего изо рта столб дыма, скучным голосом спросил Кучики.

— Хм… Некоторые вещи со временем становятся неотъемлемыми, — улыбнулся Куросаки. — Как думаешь, Бякуя?

— Где Рукия? — пропустив его вопрос, спросил Кучики.

— Они гуляют. В их возрасте невозможно усидеть на месте.

— Она повзрослела, — задумчиво сказал Бякуя.

— Не она одна, — с каким-то скрытым смыслом протянул Иссин и затушил сигарету. Кучики пристально посмотрел на собеседника. — Впрочем, не будем о грустном. Поехали-ка лучше домой? А детишки сами доберутся.

На склоне холма, рядом с которым протекала небольшая речка, сложив локти на коленях и скручивая на указательном пальце травинку, сидел Ичиго. Тихий ветер перебирал его пряди волос и обдувал шею.

Поселившиеся в густой и высокой траве сверчки наполняли воздух объемным стрекотанием. Теплота свежего воздуха, запах травы и эта музыка лета наполняли грудь чуть уловимым приятно-тоскующим ощущением. Он с непривычной бледностью на лице смотрел на Рукию, как та, сбросив с ног балетки, на носочках идет по песку и заходит в реку.

Нагревшийся за день песок к вечеру передал все свое тепло реке, и Рукия, порывисто вдохнув, с блаженной улыбкой на лице вошла по колено в воду. Вдалеке послышались раскаты грома, и на горизонте, разрезав темное небо, промелькнула яркая полоска молнии. Девушка подняла глаза ввысь, но небо было свободно от тяжелых облаков. Перевела взгляд на парня, улыбнулась и, проведя ладонями по речной глади, вышла на берег, а потом присела рядом с Ичиго.