Лед и Пламя Тартара (СИ), стр. 3

- Возьми одежду в шкафу, – крикнул я другу, его нормальные шмотки остались в лесу. В ответ Миша пробурчал что-то нечленораздельное, хлопнув дверью ванной комнаты. Вскоре оттуда донесся шум воды.

- Ну-с, пациентка, что у вас болит? – спросил я сову, доставая аптечку. Умная птица вытянула левое крыло. Только теперь, при нормальном освещении, я смог ее рассмотреть: черное оперение, большие желтые глаза, хищно загнутый клюв и длинные когти. Размах крыльев большой – метр с лишним. Я невольно залюбовался хищницей.

- Я назову тебя Ночь, ты такая же таинственная и темная, – сказал я сове. Она склонила голову набок и ухнула – согласна.

Я осторожно осмотрел ее крыло – перелом. Накладывая повязки, я не удержался и погладил Ночь по мягким перьям. Она застыла на месте, а затем закурлыкала. Похоже, ей понравились мои поглаживания.

Пройдя на кухню, я нарезал сове мяса. Птица же облюбовала место на холодильнике, откуда хорошо просматривалась вся комната. Я вздохнул и выкинул в мусорку пластмассовые фрукты из плетеной корзины, вместо них положив туда мягкое полотенце. Птица благодарно потерлась головой об мою руку и забралась в свое “гнездо”.

Я прошел в зал и застелил диван, на котором обычно сплю. Скинув одежду, я нырнул под одеяло. И только сейчас до меня дошло, что уже давно из ванной не доносится ни звука, а Михаила все нет. Я соскочил с дивана и ринулся туда. Друг лежал в ванне без движения. Я судорожно прощупал пульс. “Хух! Он всего лишь спит!” – у меня отлегло от сердца. Осторожно вытащил Ворона из воды и вытер. Он проснулся и посмотрел на меня, распахнув глаза, а я ответил ему равнодушным взглядом. Миша покраснел и забрал у меня полотенце, обмотав его вокруг бедер. Я молча прошел обратно в зал и плюхнулся на диван. Уже сквозь дрему почувствовал, что друг пристроился рядом. Второго дивана у меня нет, а на этом и троим места хватит.

Проснулся я через два часа полностью отдохнувшим, что очень даже странно. Оказалось, что меня разбудили тихие всхлипывания друга. Я удивленно приподнялся на локтях и склонился над блондином. Вероятно, ему снилось что-то плохое, по щекам стекали слезинки. Я вытер их рукой, отчего Ворон тут же проснулся.

- Успокойся, это был всего лишь сон, – шепнул я другу и обнял. Миша всхлипнул.

- Совсем как в детстве, помнишь? Ты всегда был рядом, когда мне было плохо, почему сейчас мы отдалились? – сдавленно прошептал друг.

Я успокаивающе погладил его по волосам.

- Мы не отдалились, я всегда буду рядом с тобой. Ты же знаешь, что для тебя я сделаю все, что угодно, – уверенно сказал я и притянул друга к себе поближе.

- Сделаешь всё? Даже это? – спросил Миша и поцеловал меня в шею. Я замер, шокированный. Что он делает?!

- Люблю тебя, Алекс, – произнес друг. Я медленно сел и внимательно посмотрел на него. У Миши по щекам снова катились слезы. Я наклонился и аккуратно слизнул их, проведя большим пальцем по нижней губе своего Ворона. Я хотел защитить его от всего, укрыть ото всех, хотел почувствовать его любовь, вдыхать его запах. Хотел попробовать его губы на вкус, услышать его стоны, почувствовать, какой он горячий. Михаил приоткрыл рот и я, нависая над ним, скользнул языком внутрь, проведя им по деснам и небу. Нашел его язычок и стал посасывать. Насладившись поцелуем, я отстранился. Грудь любимого тяжело вздымалась и я понял, что он еще девственник – возбудился из-за одного поцелуя.

- Подари мне ночь... – шепнул я ему на ухо и укусил за мочку. Миша шумно выдохнул, опаляя мою кожу горячим дыханием. Я начал целовать его шею, оставляя багровые засосы. Нетерпеливо сдернул с парня полотенце и коснулся бедер. Миша втянул меня в робкий поцелуй, блуждая рукой по моей груди и сжимая пальцами соски. Я почувствовал, что возбуждаюсь от его неумелых, но настойчивых ласк. Проведя языком по ключицам, я спустился ниже, обхватывая губами один сосок. Прикусил его, а затем приласкал языком, одновременно играя пальцами с другим. Парень со слабым стоном выгнулся навстречу. Медленно целуя впалый живот любовника, я постепенно спустился ниже, к его уже затвердевшему органу. Михаил, закусив губу, впился пальцами в мои плечи.

Я отстранился, чтобы в следующую секунду вновь завладеть податливыми губами. Мишина рука тут же скользнула под резинку моих трусов. Я вздрогнул и тихо ахнул, когда блондин прошелся пальцами по моему члену, сжимая головку. Я нетерпеливо сбросил свои боксеры и остался совершенно обнаженным. Вернувшись к Мише, я раздвинул его ноги и спустился к возбужденной плоти любовника, сжимая рукой яички, медленно провел языком по всей длине ствола. Михаил издал громкий стон, что заставило меня плотнее обхватить его член губами и, слегка прикусив головку, полностью заглотить его. Парень выгнулся и похабно застонал, толкнувшись мне в рот, прося переходить к более активным действиям. Я оторвался от своего увлекательного занятия и поставил любимого на четвереньки. Сжав ладонями аппетитную задницу, я скользнул языком по промежности. Миша запрокинул голову и снова простонал. Я проник языком в тугое колечко мышц, лаская дразнящими движениями. Затем убрал язык, прижимаясь к Ворону сзади и целуя, рукой теребя нежный сосок. Протянул ему пальцы второй руки, которые блондин смачно облизнул, тщательно смачивая слюной. Я наклонился для поцелуя и, не давая опомниться, ввел сразу три пальца.

Миша дернулся и, вскрикнув от неожиданности, разорвал поцелуй. Я пошевелил пальцами, растягивая проход для кое-чего побольше. Любимый уже начал сам насаживаться на мои пальцы, вцепившись побелевшими руками в простынь. Я снова поцеловал его и, вынув пальцы, резко вошел на всю длину. Миша надрывно закричал и я замер, давая ему время привыкнуть. Затем медленно начал двигаться. Михаил постанывал от наслаждения, смешанного с болью. Двинулся бедрами мне навстречу, и я увеличил темп, прикусывая кожу на его спине. Я глухо застонал, с каждым толчком все резче и сильнее вдалбливаясь в разгоряченное тело, чувствуя приближение оргазма. Волны удовольствия сотрясали мое тело, и после пары движений я кончил в любовника.

Я вышел из Миши и обхватил ртом его истекающий смазкой член, начиная посасывать его. Блондин тут же кончил мне в рот. Я слизал все до последней капли и отстранился. Миша притянул меня к себе и слизнул струйку спермы, стекающую по моей губе. Я завалился на диван без сил и прижал к себе Мишу, мы сплели пальцы рук и заснули.

====== Демон. ======

POV Леоркшерд.

Постепенно я пришел в сознание. Где я? Вокруг меня лишь обволакивающая темнота. Она давит на меня, я здесь чужой. Тьма пытается меня уничтожить, обезвредить угрозу, но почему? Что скрывается за ней?

И тут я понял, что больше не нахожусь в своей магической тюрьме. Колдовство магов кто-то разрушил. Я свободен! Наконец-то, после глубокого тысячелетнего сна в заточении!

Flashback

Много времени тому назад сильнейшие маги проводили эксперимент. Они хотели уничтожить Великие Пустоши – безлесные территории, населенные мутантами, аномальные зоны, где магия не работает. Пустоши стали появляться после Войны Рас, когда эльфы, драконы, люди и гномы схлестнулись в битве за лучшие земли. Во время Войны погибло очень много магов, увеличилось число магических выбросов. Колебания маны возросли до небывалого уровня. Постепенно магия начала изменять природу: почва стала непригодной для растений и деревьев и они вскоре исчезли с этих земель; живые существа начали мутировать в ужасных и кровожадных монстров, на которых не действовала магия; из-за пустошей расы стали вымирать, дети рождались больными, с физическими или умственными отклонениями. Не пострадала только раса демонов. Моя раса. Наша магия защитила нас. Но она же и стала нашим проклятьем, когда выяснилось, что магия демонов способна вернуть образовавшиеся Пустоши в прежнее состояние.

Вскоре после окончания Войны на Совете рас было решено использовать силу демонов для устранения Великих Пустошей. Насильно. Нас, демонов, стали отлавливать по одному, сначала более сильных мужчин, затем уже женщин, стариков и детей. Мы боролись за свою жизнь, но проиграли. Я тоже боролся. Но все наши усилия были тщетны. Маги убивали нас, выпивая всю жизненную силу и магию. На моих глазах убили мою семью, друзей, знакомых. Нашу расу постепенно истребили. В живых остались лишь единицы, и я был одним из немногих, кому удалось спастись. Но ненадолго.