Сломленный герой (СИ), стр. 22

— Ничего такого? — хмыкнул ангел. — Ещё пока? Я ограничен, ты ведь не лелеешь мысль о том, что у меня встанет по мановению волшебной палочки?

— Когда ты так говоришь, я готов поверить даже в такой наивный лепет, — хрипло рассмеялся в плечо ангелу коварный искуситель, тонкие пальцы прошлись по сгибу локтя. Лафейсон отбросил мочалку в сторону, хотел коснуться торовой спины рукой, но он тут же повернулся к нему лицом, полностью готовый отразить любое поползновение в свою сторону.

— Не играй с огнём, Локи, — посоветовал Одинсон с некоторой угрозой в голосе, но слова его даже если и были услышаны, скорее всего, приглушены волнами желания, исходящими от демона.

Тор ожидал резкого выпада, что Локи сократит расстояние между ними, а он вдруг отступил на шаг, ещё и ещё, пока не коснулся обнажённой спиной стеклянной стены душевой, глаза его потемнели. Ангелу не особо понравилось это показное поведение. Лафейсон выпустил демонические когти и прочертил кровавую полосу по своей груди от ключиц, ровно по середине грудной клетки и до самого пупка.

Одинсон судорожно вдохнул, сглотнул и недовольно нахмурился. Локи откровенно пытался манипулировать. Тор наблюдал, как красная линия на белоснежной коже расходится, мелкая россыпь сладких бусин у кромки раны манила. Нефилим сжал кулаки до скрипа, и, кажется, Локи это не напугало, а возбудило ещё сильнее, хотя он и контролировал своё тело, создавая видимость относительного спокойствия, внутри же его штормило и ломало.

— Ну же, иди ко мне,— интимно прошелестел демон и поманил окровавленным пальцем.

— Знаешь, иногда ты такой, что хочется перегрызть тебе горло и искупаться в твоей тёплой крови, — свирепо бросил в ответ Одинсон и тут же в один миг оказался рядом, поспешно, вовсе не играя со своим демоном.

Наверное, его угроза могла выглядеть впечатляюще, если бы только он не стал вылизывать испачканные кровью пальцы, нежно скользя языком по твёрдой, чуть загнутой пластине ногтя, предназначенной для защиты. Если бы только следом не стал собирать языком красные рубины по кромке раны, задевая языком открытые участки, и тем самым заставляя Локи сорванно дышать. Тор вёл языком снизу вверх, пока не добрался до ключиц, рана стягивалась, словно бы он врачевал раны, а не использовал для своих нужд.

— Каждый раз словно впервые, — прошелестел Локи, и в его голосе Тор услышал восхищение, почувствовал, как тонкие пальцы вплетаются в его волосы и массируют кожу головы, было непривычно, но приятно. Нефилим скользнул губами по шее, оставляя вереницу поцелуев, словно не искушённый демон таял призраком под его руками, восхищаясь поцелуями, а человек, живой и несовершенный, слабый и хрупкий.

— Ты сводишь меня с ума, а я даже не могу… — Одинсон сглотнул, осёкся, тут же оторвался от нежной кожи и заглянул демону в глаза. — Знаешь, как мне хреново?

— Пей мою кровь, Тор, — призывно нашёптывал Локи. — Пей, я хочу этого, так ты получаешь удовольствие. Разрядку тоже?

— Это другое, но похоже, — Одинсон покачал головой. — Но это не одно и тоже, совсем не так.

— Может, тогда я тебя трахну, м? — Локи растянул губы, Одинсон тут же отреагировал, схватил демона за шею, сжал, но не сильно. Владелец апартаментов не сопротивлялся, лишь примирительно просипел. — Нет так нет.

— Значит, к этому вёл? — ангел немедленно отпустил сына Лафея, но тот не дал ему отойти, схватил за запястье и резко повернул к себе, сам быстро прижался к нему обнажённым телом. Тор схватил его за волосы без намёка на нежность, но Локи не отпустил. — Размечтался, иди трахни кого послабее себя, ну или свой зад подставь, на худой конец.

Одинсон тут же оттолкнул демона с таким пренебрежением и ненавистью, что Локи стало не по себе. Он всё испортил? А что он такого сказал? Он ведь просто предложил, вовсе не настаивал!

— Тор, я просто спросил, я ведь…

— Лучше заткнись, — рыкнул ангел, он толкнул дверцу и вышел, ступая мокрыми ногами по кафельному полу, Локи упрямо выскочил за ним.

— Тор, я не думал, что ты так отреагируешь, ну извини, — пролепетал Локи, растерявшись. Он остановился, как только Одинсон резко развернулся в его сторону, гость метал взглядом молнии и грозился сорваться с цепи, как адский пёс.

— Я не собираюсь тратить своё время на демоническую шлюху вроде тебя, — прорычал Одинсон ему в лицо с остервенением и презрением в каждом слове. — Оказывается, вы все на одно лицо, а я-то думал, ты другой.

Тор исчез, оставив за собой последнее слово. Он отчётливо запомнил взгляд несостоявшегося любовника, его растерянность и обиду.

«Ну и чёрт с ним», — подумал Одинсон в тот момент.

Зря он размечтался, демонам веры нет. Ошибкой было сблизиться и допустить его к себе. По хорошему его стоило убить, но Тор решил отложить расправу. Он действовал импульсивно, просто ушёл и всё. Сердце утонуло в ярости, глаза налились кровью и жаждой разорвать хоть кого-то. В очередной раз всё рушилось, твердыня под ногами трещала, и он падал в разлом, снова.

Нефилим был чрезмерно внимателен несколько последующих дней, каждую секунду ему казалось, что его вот-вот окликнет тот или иной ангел, что его схватят и снова подвергнут пыткам. Поганый демон уж точно не оставит обидчика безнаказанным, не простит оскорбления. На этот счёт у Одинсона было лишь одно оправдание, — он ведь прав!

Впрочем, перед кем ему оправдываться? Уж точно не перед демоном!

***

Несколько последующих дней Локи ничего не предпринимал, он как дурак надеялся, что Тор вернётся. Глупо, конечно, но именно это показалось Лафейсону разумным выходом. Нет, он не ждал от Тора объяснений и извинений, он сам с радостью извинится за глупую ситуацию, в которую себя поставил. Мало того, что Тор не может позволить себе соитие, демон поставил его в такое положение, что тот ещё слабее, чем он сам. Это вызывающее поведение было продиктовано возбуждением, он просто не подумал, каково будет ангелу.

Ещё через несколько дней Локи понял, что Тору не нужны оправдания и глупые извинения. Единственное, ради чего Одинсон придёт снова, — так уж точно, чтобы устранить опасность в лице знающего его тайну Локи. В ожидании этой схватки не на жизнь, а насмерть Локи вдруг растерял всю решимость. С ним творилось что-то неладное, серым зверем на него накинулась тоска. Лафейсон не знал, почему Тор стал ему таким близким и необходимым, что перспектива жизни без этих коротких встреч вдруг стала совершенно невозможной.

В попытке отвлечься его занесло к Уилсону, с которым он нехотя пообщался какое-то время, отметив успехи своего подопечного, но долго продолжать разговор, опять же, было сложно. Грег напоминал Локи о Торе.

— С тобой всё в порядке? — Грег должен был задать этот вопрос, пусть он и выглядел нелепым в этот момент. — Ты здоров, Локи?

— Я? — Лафейсон удивился, хотел было что-то наплести, но ему показалось, что даже Уилсон прочтёт ложь в его словах, и ответ был, как ни странно, самым искренним. — Нет, я не в порядке. Но тебе не стоит об этом думать. Продолжай изучать книги, тебе потребуется на это много времени.

— Я могу чем-то помочь? — не отступал Грег.

— Нет, не нужно.

Отвлечься не удалось, стало только хуже, намного хуже.

Мало того, Локи сообщили о контрактниках-нарушителях, договорённость с которыми необходимо немедленно разорвать. Лафейсон был не в духе и глубоко не в себе, только никому не объяснишь, что у него душевная травма и личная трагедия, от него ушёл нефилим и, должно быть, ушёл на всегда, если только не вернётся убить его и окончательно подвести черту под их скоротечными отношениями.

Между тем дело надо было делать, только и здесь всё пошло совершенно не по плану. Локи давал себе отчёт в действиях, которые совершает, спускаясь в Ётунхейм, в долину туманов, имея при себе две души вместо трёх, он чётко понимал, что за этим последует наказание.

Его схватили, как только он объяснил, что отпустит третьего договорника, душу которого демон Алек обязал контрактом обманным методом. Это было вовсе не оправдание для Локи, который отпустил смертного, разорвав его связь с демоном Алеком, разрушив их ментальные связующие. Локи тащили вниз в большой зал через Нифльхейм, где в своих чертогах восседал Генуан, вынесший ему не смертный приговор, а всего лишь жестокую порку. Мельком Лафейсон замечал лица демонов, которые были озадаченными и веселыми, довольными и обескураженными.