Приватный танец для Командора (СИ), стр. 140

— Не я это начала, не мне и заканчивать, — ехидно напомнила подруге. — Пойди, скажи об этом Торну.

Зарта одарила меня лютым взглядом и заткнулась.

Скажет она ему, как же. Да у меня такое чувство, когда она разговаривает с Райдэком, что меня будто залежалый товар сбагрили ему, как последнему лоху, а он об этом просто пока не догадывается.

Раз в месяц клуб Зарты превращался…

Стыдно сказать, во что он превращался — в полигон для наших с командором интимных игрищ. Заведение приходилось на сутки закрывать и выгонять из него даже обслуживающий персонал. Что поделаешь, если мы с Торном слишком громкие и нас слышно даже с включенной музыкой. А еще из-за того, что мы немного теряем контроль над своей энергией, шатаются светильники, с барных стоек падают бутылки, стаканы, и по клубу летают стулья. Ну так, самую малость.

Каждый раз Зарта обещает прикрыть лавочку и вправить нам мозги, но как только подходит срок исполнения оговоренного в договоре пункта, предоставляет нам с Торном помещение, а мозги почему-то при этом выносит исключительно мне.

Ну, а что я? Я делаю вид, что возмущена происходящим и каждый раз изображаю перед Райдэком оскорбленную невинность, маскируя за давно прошедшей обидой свои чувства и откровенное желание. Если бы кто только знал, как я считаю дни до каждой нашей следующей встречи, костеря Райдэка на чем стоит свет. Не мог прописать в договоре условие встречаться хотя бы три раза в месяц? Все равно ведь согласилась бы. И выглядело бы это, как будто он меня заставил. А так… Не буду же я, в конце концов, его еще и упрашивать? Чурбан бесчувственный. Неужели так сложно догадаться, что мне его не хватает?

В комнате рядом с пилоном Зарта, как только поняла, что мы вытворяем на узком и неудобном диване, поставила огромную кровать. Потом в помещении как-то совершенно незаметно появилась душевая, холодильник, барная стойка, автомат для приготовления пищи и еще куча всякой ерунды, благодаря которой в танцевальном зале можно было просто жить.

Крутиться на пилоне с каждым последующим месяцем становилось все тяжелее, и сейчас, когда живот вырос до неприличных размеров, я боялась, что сломаю не только пилон, но и собственную шею, а она мне, как ни крути, была очень дорога.

Нужно было бы уже прекратить безобразничать, но эта сероглазая проктэррианская зараза так добросовестно исполняла свою часть договора, отрываясь на мне по полной программе за весь месяц воздержания, что отказаться от предоставления ему маленькой радости в виде танца было бы просто невежливо с моей стороны.

Вот и сейчас я в нетерпении ухватилась за ручку двери, точно зная, что как только войду в комнату, поймаю на себе жадный, горящий взгляд мужчины, и ноги начнут предвкушающе дрожать, как у законченной алкоголички.

Перешагнув через порог, я, гордо задрав нос, дошла до пилона, демонстративно игнорируя улыбающегося мне полуголого командора.

Погас свет, заиграла музыка и…

— Слушай, Райдэк, а может, давай без этого? — сердито уперла руки в то место, которое когда-то называлось талией. — Или тебя возбуждает танец бегемотов?

— Только рыжих и очень стервозных бегемотов, — похабненько ухмыльнулся Торн, откидываясь на кровать и демонстрируя мне полную боевую готовность Райдэка-младшего.

Маньяк. Да что ж у него все время стоит на меня? Я же еще даже не разделась.

— Танцуй, Агни. Танцуй, — возбужденно облизал губы мужчина, приподнимаясь на локтях. Я в сердцах выругалась, стянула с себя халат и поперла брать Торна нахрапом. Какое танцуй с целым центнером его наследной проктэррианской радости в животе?

Он поймал меня у края кровати, поставив между своих широко раздвинутых ног, как-то глупо и совершенно счастливо пялясь на толстую и невероятно пузатую меня.

Обалдеть. Неужели я ему действительно такая нравлюсь?

— Так и не скажешь, кто? — Райдэк обхватил мой живот ладонями и, наклонившись, стал покрывать его легкими поцелуями, улыбаясь и жмурясь, как обожравшийся мяса кот.

— Понятия не имею, — нахально сообщила ему. — Я специально попросила не говорить мне пол ребенка. Сюрприз будет.

— Стерва, — протянул с ворчливой нежностью Торн и, перестав обцеловывать каждый дюйм моей кожи, ласково начал водить по моему животу носом. — Амэ фиэрда…

— Фиэрда — это что? — не припоминая этого проктэррианского слова, уточнила я.

— Взрывоопасная, — усмехнулся Райдэк. — Живу с тобой, как на топливном баке. Выходи за меня, — без всяких переходов и подготовки выпалил он, и я, приподняв брови, хмуро посмотрела на него сверху вниз:

— Тебя что, обещают попереть из-за меня с поста дэн-ориса?

— Нет.

— Тогда зачем?

— Затем, что я люблю тебя, — тихо и немного хрипловато неожиданно произнес Торн. — Так сильно, что больно дышать, когда ты не со мной. И потому, что времени до рождения ребенка с каждым разом остается все меньше, а мне так хочется быть с вами рядом в этот момент. И в этот, и в последующие, и каждую минуту дня и ночи. Засыпать и просыпаться с тобой, радоваться и грустить, ругаться до пены у рта и мириться до изнеможения…

Слезы зачем-то градом покатились по щекам, а ладони стали гладить склоненную к моему животу голову Торна, путаясь пальцами в его жестких курчавых волосах.

— Ты что, не мог это раньше сказать? — задыхаясь от переизбытка нежности, прошептала я.

— А это что-то изменило бы? — прижался ко мне щекой Торн.

Как настоящая капризная женщина, я картинно надула губы и заявила:

— Нет, но… мне бы понравилось.

— А сейчас не нравится? — тепло усмехнулся Райдэк.

— Нравится, но я за тебя не пойду.

Нет, ну а чего? Я беременная, имею полное право вредничать. Сам виноват. Нечего меня было так долго канифолить.

— Почему?

— Ты собственник с диктаторскими замашками, и если я соглашусь, то ты запрешь меня на своем острове и будешь дежурить надо мной, как дракон над сокровищем. А я так не могу. Понимаешь? Я задыхаюсь, когда нахожусь в замкнутом пространстве.

— Кажется, это называется клаустрофобия.

— Это называется замужествофобия.

— А мы заключим договор.

— Спасибо, — с сарказмом фыркнула я, кивнув в сторону пилона. — Один я уже заключила…

— Ты напишешь его сама, — продолжая мягко стелить, искушал Торн. — Я приму любые твои условия, но взамен попрошу для себя только один пункт.

— Какой? — я настороженно выпрямилась, превратившись в один сплошной слух.

— Танец. Я оставляю за собой право получать от тебя приватный танец, когда захочу и где захочу.

Я крепко задумалась. Нет, ну танец-то я пережить как-то смогу. Тем более что люблю я это дело. Чего уж там…

— И ты разрешишь мне строить и испытывать корабли? — осторожно закинула удочку я.

— А разве я тебе сейчас мешаю это делать? — улыбнулся Торн, и я задумчиво уставилась на него, гадая, в чем же подвох.

— И я смогу беспрепятственно летать в космосе, покидать Проктэрру и жить на Фаэртоне, если захочу?..

— Конечно, ты же прайт. Глава дома.

— И ты покажешь мне свои двигатели? — наглея окончательно, вопросительно посмотрела на Торна.

— Покажу, — согласно кивнул он.

— И внутри покажешь? — прищурилась я.

— Внутри, снаружи, в разрезе, в проекции… Все, что попросишь, покажу.

Блин, бонусы надо забирать, пока халява бесплатная.

— Ладно… я подумаю. Раз уж ты меня любишь, — милостиво добавила я, почувствовав, что ладони Торна, лежащие на моем животе, дрогнули.

— А ты… так и не скажешь, что ко мне чувствуешь? — улыбка мужчины стала мягкой и невероятно грустной.

Вот глупый. А так не понятно? Стала бы я с таким пузом кататься каждый месяц с Фаэртона на Тангирру ради того, чтобы с удовольствием выполнять самый идиотский пункт нашего договора?

— Я это уже давно сказала, — ласково взъерошила рукой его темные волосы.

— Когда? — удивленно отстранился от меня он.

— Когда назвала свой новый корабль твоим именем. Новая модель стрэйнджеров называется "Торн". Не знал?