Daigaku-kagami (СИ), стр. 20

— Она должна быть достаточно соблазнительной, — Артур с хитрой улыбкой посмотрел на Франциска. — Роскошная женщина с ледяным сердцем — это ли не то, что ты всегда мечтал сыграть?

— А как же ее холодная расчетливость? Тим бы справился с этим лучше. Она должна быть строгой и спокойной, а Франциск слишком подвижный, — не уступал Каррьедо.

— А я согласен с Артуром, — встрял Альфред. — Если Франциск не будет перегибать палку, он изобразит ее такой женщиной, что у всех зрителей еще долго стоять будет.

— Ал! — Йонг Су дернул его за рукав. — Мне кажется, лучше сделать Королевой Тима. Потому что Франциск прекрасно сыграет Колдунью.

— Антонио тоже может с этим справиться! Или даже Кику — он милый и невинный, никто и не подумает, что она злодейка! — вступил в спор Ловино.

— Хонда будет Гердой! — Им повысил голос и хлопнул ладонями по столу. — Он… — растерявшись из-за наступившей вдруг тишины, Йонг Су запнулся. — Он единственный ниже Андресса, а еще он такой милый… Да он одним взглядом покорит публику. Представьте его в платье! Это было бы так… — Им глубоко вздохнул, утирая воображаемую струйку крови из носа.

Все на секунду замолчали, представляя себе не самые приличные картинки с Хондой в платье. Кику густо покраснел, собираясь возразить, но его опередили.

— Согласен, Кику должен сыграть Герду, — пробасил Геракл. — Остальные слишком нелепо будут выглядеть в детском платье.

— Хорошо, — кивнул Артур. — Но вопрос о Снежной Королеве остается открытым. Давайте пока его отложим. Еще одно мое предложение: на роль Оленя номинируется Альфред.

— Альфред? А не лучше ли будет Тони? Выглядит он крупнее, улыбка у него тупая, да и по жизни он олень, — заявил Ловино.

— Прости, Тони, но я согласен, — все одобрительно загудели, и тот сокрушенно склонил голову, принимая свою участь. — Тогда, Альфред, можешь быть Вороном. Он общительный и веселый, сыграть будет нетрудно, но придется выучить много текста. Справишься?

— Не вопрос, президент, — улыбнулся Альфред. — Вот только почему мой герой единственный умирает в конце? — отчаянно добавил он.

— Потому что ты один способен справиться с этой ужасной трагедией, — серьезно заявил Хенрик, похлопав Альфреда по плечу, и тут же рассмеялся.

— Раз с этим разобрались, то больше у меня предложений нет. У нас остались свободными роли Снежной Королевы, Колдуньи, матери Маленькой разбойницы, Вороны, Принцессы, Лапландки и Бабушки Кая и Герды, — зачитал Артур. — Франциск, ты сам кого сыграть хочешь?

— Я бы не хотел быть главной злодейкой, — задумчиво протянул тот. — Антонио прав, я слишком подвижен для нее. Колдунья, заманившая Герду, больше подойдет.

— Ну, хорошо. Все согласны? — и все были согласны. — Тогда роль Снежной Королевы достается Тиму. Хорошо, теперь по списку. Кто хочет сыграть бородатую мать Маленькой Разбойницы?

— Так она была бородатой? — Хенрик вскочил с места. — Тогда меня запишите! О мой бог, бородатая женщина… Андресс, мне пойдет борода?

— Ну… С этим тоже решили, — Артур снова уставился в список ролей. — Ворона. Геракл, Йонг Су?

— Думаю, мне лучше взять роль покрупнее. Принцессы, например, или Лапландки. Ворона даже говорит немного, ее можно исключить… — начал Геракл.

— Мы не будем никого исключать. Кто там до Вороны у нас?.. Колдунья, Ворон и Бабушка. Ну, Ворон быть Вороной не может, так что, Франциск, справишься с двумя? — тот кивнул. — Прекрасно. Тогда, Геракл, у Принцессы текста больше, сыграешь?

— Конечно, — согласился Геракл. — Но Бабушку у нас играть некому.

— Я смогу сыграть обеих, — заявил Йонг Су.

— Уверен? — Артур нахмурился. — Это будет твой первый сценический опыт.

— Конечно, уверен! Я же из Кореи — родины уверенности! — просиял Им.

Керкленд только вздохнул. Они всего лишь распределили роли, но сколько же времени и нервов это отняло… А предстояло еще и начать репетировать, и сто раз все поменять. Он посмотрел за окно — там уже сгустились сумерки. Странно было, что не пришел Тим, но его, видимо, задержал Иван — он часто оставался в лаборатории после занятий. Артур искренне не понимал, как кому-то может нравиться копаться в чужих кишках, но увлечения Тима не сильно его волновали.

— Тогда на этом и закончим. Всем спасибо, — Артур чуть нахмурился. — Я останусь прибрать зал, отдыхайте.

— Артур, mon cher¹, тебе помочь? — Франц плавно развернул его к себе, пока остальные собирали вещи.

— Иди уже, — Артур чуть вытянулся, касаясь губами щеки друга. — И побрейся наконец.

— Не задерживайся, а то мне придется тебя похитить, — Франциск рассмеялся и, скользнув на прощание ладонью по щеке Артура, буквально выпорхнул из зала.

Альфред, тайно наблюдавший за их разговором, скривился — что за глупые нежности? Разве могло Артуру действительно нравиться такое? И тут в его голове зародилась идея — бредовая, но которую между тем стоило испробовать. Ведь Альфред никогда еще, с самой их первой встречи, не оставался с Артуром наедине так, чтобы надоедливый Бонфуа не вертелся поблизости.

— Йонг Су! — позвал он и приобнял того за талию, старательно делая вид, что влюблен. — Прости, я останусь ненадолго.

— Конечно, Ал! — теплые губы на секунду замерли в нескольких миллиметрах от его щеки. — До завтра.

— Ты чего? — Альфред и не заметил, как Артур подошел совсем близко.

— Ой! Нельзя же так пугать, — засмеялся он. — Я помогу с уборкой, тут столько грязи — один ты будешь до утра возиться.

— Если бы мне нужна была помощь, я бы попросил Франциска остаться, — резонно заметил Артур. — Отдохни, неделька выдалась не из легких.

— Да что там, — отмахнулся Джонс, одновременно раскладывая документы на столе. — Швабра в подсобке, если ты забыл, — он улыбнулся фирменной голливудской улыбкой, повернувшись к Артуру.

— Если так хочешь помочь — повозись-ка со шваброй, — нахмурился тот. — Пока ты ходишь за водой, я подмету, а потом сам разберусь со сценариями. Кое-что давно пора выкинуть.

— Как скажешь, — Альфред отложил бумажки и залез в подсобку, откуда тут же послышался звон, лязг и грохот. — Артур! — жалобно позвал он.

Керкленд лишь вздохнул. Он предполагал, что Джонс может быть недотепой, но даже не представлял, насколько. Застал он его с ведром на голове: Альфред с трудом удерживал листы толстого картона для декораций шваброй и веником, перехваченными наподобие двух мечей. Первым делом Артур помог установить картон обратно к стене, а потом снял с любезно наклоненной головы ведро. В темноте голубые глаза Альфреда казались совсем черными и блестели, как звезды. Сердце Артура пропустило удар, когда их взгляды столкнулись — Ал смотрел, словно завороженный, и Артур тоже не мог отвести глаз. Сейчас, в этот момент, он был во власти Альфреда — полностью, без остатка, и чувство в груди — чувство, что так и должно быть, что так правильно — пугало его. Артур резко развернулся и вышел из темной подсобки.

— Вау, — выдохнул Джонс, ощущая, как его щеки нестерпимо жжет.

Через некоторое время он вспомнил, что нужно наполнить ведро — из зала уже слышался шорох веника, — а там можно и умыться, чтобы убрать, наконец, этот жар. Подхватив орудия труда, Альфред, пытаясь спрятать красное лицо, выскользнул из зала. Холодная вода немного помогла остудить голову, и он смог рассуждать более здраво.

«Это было очень странно. И так близко…» — он не знал, что было близко или к чему, но никак не мог избавиться от этой мысли.

На несколько мгновений, в тот момент, когда Артур снял с его головы ведро, Альфреду захотелось быть с ним вместе. Вот так просто. Никаких тебе бабочек в животе и искр перед глазами — Артур был его, и это казалось ему правильным. Когда тот ушел, не сказав ни слова, Альфред понял, что он ощутил то же самое. Артур испугался этих чувств, а он сам… Джонс тряхнул головой, отгоняя дурацкие мысли. Ему ведь должно быть противно! Почему он совсем-совсем этого не чувствует?

Виновник всех бед нашелся быстро: это ведь Йонг Су медленно, но верно внушал Альфреду, что любить парня — это совершенно нормально. И сам Артур тоже был виноват — нечего вести себя так холодно, Ал бы и не заметил его, и не запомнил, если бы тот не обошелся с ним так грубо. И он не стал бы оставаться сегодня, если бы Керкленд относился к нему так же тепло, как и к остальным. А еще… а еще!.. все виноваты. Потому что ушли. Он — Герой — лишь жертва обстоятельств.