За последним вздохом (СИ), стр. 232

— Совсем обнаглели в этом году, сволочи, — посетовал он.

Тассариан крепче сжал в кулаке поводья Сумрака. В опасное место он привез сестру. Вот тебе и тихий благоденствующий край, где снимают два урожая в год, а зимой ходят без шапки!

Луноречье оказалось еще более унылым местом, чем Сторожевой холм. На краю деревни стоял пост стражей — остатки Дружины Западного края. Тассариан заметно расслабился, увидев, что стражи на месте. По крайней мере, беспорядки Луноречью не грозили. Как оказалось, вывод был преждевременным, бандитов хватало, но дом Тассариана и Лериссы находился неподалеку от поста, и там было спокойно.

Наверное, раньше Луноречье было весьма живописным: широкие улицы, много деревьев, на центральной площади большой круглый фонтан, ныне неработающий. Теперь все выглядело и заброшенным, и оживленным одновременно. В домах селились бродяги, а они к зданиям относились донельзя неаккуратно. Уборкой и ремонтом себя никто не утруждал, многие дома обветшали. Впрочем, встречались и вполне приличные строения.

Небольшой, но добротный дом, второй на правой стороне главной улицы, выглядел вполне уютным и обжитым. Он был обнесен низким, по колено, заборчиком, на заднем дворе виднелись аккуратные ухоженные грядки, а дорожка к дому была выложена гладкими камнями, тщательно подогнанными друг к другу. Туда Тассариан и направился, рявкнув на всю округу:

— Лерисса!

Если кто-то из бродяг не обратил внимание на появление двух всадников, то теперь все в деревне, кто не помер на месте от разрыва сердца, знали, что тут рыцарь смерти. Кольтира хмыкнул. Защитник, упырь его задери.

Из дома выскочила молодая женщина. Темноволосая, одетая в толстый шерстяной жилет с высоким горлом и коричневые штаны. Она с радостным воплем повисла у Тассариана на шее, и Кольтира смог разглядеть ее только через пару минут. Среднего роста и комплекции, не красавица, но довольно миловидная — словом, обычная.

Брат и сестра не были похожи, он не узнал бы в ней родственницу Тассариана, если бы встретил где-нибудь случайно. Единственным сходством было одинаковое выражение упрямства: сжатые губы, выпяченный, а не приподнятый подбородок, мрачный взгляд исподлобья. Но эту их черту он обнаружил уже позже.

Пока эти двое миловались, Кольтира оглядывал дом и злился. Если бы не Тассариан, его самого бы сейчас вот так же после долгого отсутствия встречала бы Клеа!

— Как ты? Еда есть? Дом топить нечем, да? — допытывался Тассариан.

— Терпимо, — уклончиво отозвалась Лерисса. — А где Лурид? И кто с тобой, это…

Услышав ненавистное имя кал’дорайского проныры, Кольтира оскалился, не поворачивая к ним скрытой капюшоном головы. Похоже Тассариан много рассказывал ей о своем друге. И из Андорала писал, что помирился с ним, иначе бы она не подумала бы о нем в первую очередь.

Не дожидаясь ответа, Лерисса позвала их в дом, чтобы продолжить забрасывать вопросами там. Кольтира никак не мог составить о ней конкретного мнения. С одной стороны, она была сама любезность и радушие, с другой — заметно нервничала, а услышав имя Кольтиры, еще и почему-то застеснялась. Тассариан рассказывал что-то эдакое о нем? Что он — внук эльфийского лорда?

Лерисса одернула жилет, словно хотела растянуть его до длины платья, потом ее взгляд метнулся по комнате, проверяя, не образовался ли где-то беспорядок, а затем она выдавила из себя улыбку и вежливые слова приветствия.

— А… ты тут, с нами теперь жить будешь? — спросила она, услышав объяснение Тассариана, что Кольтира больше не служит Сильване.

— Никто тут жить не будет, — объявил Тассариан прежде, чем Кольтира успел что-то ответить. — Это место непригодно для жизни. Мы уезжаем в Элвинский лес. Наверно, снимем дом у Восточной Долины или…

— Ни. За. Что! — объявила Лерисса.

Она вцепилась в угол стоящего рядом шкафа так крепко, что побелели костяшки пальцев. Как будто кто-то прямо сейчас отбирал у нее имущество. Проигнорировав тассариановы попытки спорить, она перешла в атаку, разом перестав быть милой и стеснительной.

— У меня наконец-то появился свой дом, и я не буду больше мотаться по съемным комнатам только потому, что тут тяжелый период! Сальдены здесь живут пять поколений, и таких периодов видели штук двадцать, и ничего, никуда же не сбегают! Я отсюда не уеду. Это моя земля, мой дом, мой стол, мой урррожай, мои кастрррюли, в конце концов!

В приятном низком голосе прорезались рычащие ноты. Лерисса схватила со стола вымытую, но неочищенную репу размером с тассарианов кулак, и принялась ею размахивать у него перед носом, демонстрируя важность владения своей землей. Рядом с широкоплечим братом, все еще облаченным в доспех, Лерисса выглядела мелкой и хрупкой, но очень решительной.

— Тут бандиты и гноллы, — начал возражать Тассариан, но гулкий голос рыцаря смерти легко перерычала живая земле-и домовладелица.

— А там комары и соседки-сплетницы! Ничего не хочу слышать. Ты купил мне дом тут, и я буду жить тут!

— Да уймись ты, гарпия! — рявкнул любящий братец.

— Сам такой! — огрызнулась Лерисса, с грохотом возвращая репу на стол. — И вообще, вместо того, чтобы стоять тут и молоть чушь, лучше бы показал своему другу дом.

Кольтира неожиданно развеселился, слушая как препираются эти двое. Тассариан настаивал, что Лериссе тут не место — она возмущалась, что сама определит, где ей лучше. Тассариан возражал, что Кольтире, эльфийскому аристократу, точно нечего делать в такой дыре.

— Что-то я не слышала, чтобы ты его мнения спрашивал! — парировала Лерисса.

Брат и сестра требовательно уставились на него. Как же они решали те вопросы, где не было третьего участника, чей голос определил бы, кто в большинстве?

— Как справедливо заметил Тассариан, тут бандиты и гноллы, — медленно произнес Кольтира. Тот обрадовано кивнул, но прежде чем произнес свое занудное «я же говорил», Кольтира добавил, ухмыляясь: — Их можно будет свободно убивать. Думаю, тут будет весело.

— Ты говоришь это только чтобы поступить мне наперекор, — возмутился Тассариан. — Но тебе же самому тут жить…

— Ты меня достал. У меня конь посреди улице стоит. Тут есть конюшня?

Лерисса бросила победный взгляд на брата. Кольтира понятия не имел, почему она так упорствует. Если ей было жалко вложенных денег — не своих даже, а тассариановых, — то можно было просто подождать с продажей дома. Кольтира подумал, что за последние восемь голодных лет, выживая в незнакомой стране без поддержки семьи, Лерисса привыкла к бедности и не пугалась ее. А возможность иметь собственный дом и землю ей, выросшей на ферме, казалась важной.

Истинную причину, по которой Лерисса так жаждала тут торчать, Кольтира узнал нескоро и совершенно случайно. И только тогда сообразил, что нужно было сразу заподозрить романтический интерес — молодая и незамужняя ведь женщина.

Но пока ему было не до ее мотивов. Кольтира любовался насупленной рожей Тассариана, который из заботливого защитника и благодетеля был превращен в собственных глазах в скучного зануду. И решал бытовые вопросы.

— Конюшни нет, — отозвалась довольная Лерисса, — но у нас просторный сарай, поместятся и Сумрак, и…

— Кровавый Туман, — пробурчал Кольтира, мысленно добавив: «Он хилсбрадский верховой, ему не подходит какой-то там сарай!». Но выбора не было.

Он снял плащ и кинул его на спинку стула, а Лерисса, впервые увидевшая его лицо, всплеснула руками и заохала, восхищаясь его красотой. Когда Кольтира завел во двор Тумана, сцена восторга повторилась. Лерисса в лошадях разбиралась неплохо — сыпала какими-то незнакомыми Кольтире терминами, а потом сделала предположение о породе коня.

— Нет, он хилсбрадский верховой, — покачал головой Кольтира. — И не серый, а антрацитовый.

Лерисса почему-то обиженно засопела.

— Да, мы не лорды и у нас не дворец, — заявила она, уперев руки в бока и приняв такой вид, словно Кольтира уже достал ее своими жалобами на недостаточно роскошный прием. — У нас нет конюшни с конюхом для шикарных породистых лошадей…