За последним вздохом (СИ), стр. 227

Не обязательно выбирать между ними двумя, можно просто уйти — но это казалось совсем несусветной глупостью. Что он — струсил, что ли, и бежит от Сильваны, поджав хвост?!

Кольтира взял меч и направился мимо Тассариана к выходу. Тот поспешил за ним, и, двигаясь на пару шагов впереди, Кольтира не мог видеть выражения его лица, но почему-то был уверен, что бывший командир удовлетворенно ухмыляется. Напрасно. Кольтира еще ни упыря не решил. Просто собирался тихо проводить этого типа из Подгорода, а по пути подумать, как быть дальше, и что ему самому нужно.

Может и не в Сильване проблема? Может, в нем самом? В Квель’Таласе Кольтира тоже на одном месте подолгу не задерживался, хоть обычно это его переводили, а не он уходил по собственной инициативе. Или все дело в том, что немертвым в принципе недоступен покой и удовлетворенность своей нежизнью? Тогда какой смысл снова срываться, бросая службу и привычный круг общения?

— Тебя кто-то заметил по пути?

— Все пока в порядке, — уклончиво ответил Тассариан, и Кольтира не рискнул продолжать расспросы, чтобы не быть услышанным кем-нибудь.

Или Тассариан уверен, что его не заметили, или он всех убил — во втором случае информация о визите вскроется позже, после воскрешения Отрекшихся. Надо будет сразу же, как только выйдут из Подгорода, прояснить этот вопрос. А если заметили, то что Кольтире делать? Спрятать трупы, чтобы их никогда не нашли и не воскресили?

Выйдя из здания, Кольтира остановился. Он знал несколько способов покинуть Подгород, но идти мимо стражи с Тассарианом не хотелось. Фигуру и лицо человека скрывал длинный плащ с капюшоном, но Отрекшиеся все равно почувствуют в нем сильного рыцаря смерти — одного из тех, кто создан повелевать ими.

Тассариан повел его к северо-западному району города. Он ориентировался в катакомбах бывшего Лордерона неплохо. Периодически останавливался, что-то вспоминая или пытаясь узнать в изменившемся облике столицы Отрекшихся прежние подземные коммуникации, черные рынки, притоны и просто заброшенные коридоры.

Капюшон ограничивал ему обзор, поэтому за тем, чтобы не попасться на глаза городским стражникам, следил Кольтира. Он тщательно ощупывал взглядом и чутьем пространство вокруг, и все равно не понял, откуда в безлюдном переулке перед ними выпрыгнула Клеа.

Кольтира встал между натянувшей тетиву подругой детства и поднимающим клинок Тассарианом. Мысленно помянул сношающихся упырей и троллью бабушку. Клеа — командир патрулей. Вряд ли она тут случайно: все-таки Тассариан засветился. Гражданские, попадавшиеся им на пути, косились на кольтириного спутника, смутно чувствуя угрозу, но особого любопытства не проявляли. К вечеру и вовсе забудут. А вот убийства или запугивание стражников — как уж там Тассариан прошел мимо охраны и отыскал Кольтиру, — не осталось незамеченным.

Возможно, у Клеа были способы их остановить, подняв тревогу, блокировав выходы. Но не это было самым противным. Кольтира мрачно сверлил ее взглядом, злясь на них с Тассарианом обоих, на себя и на ситуацию в целом. Клеа обязана будет сообщить Сильване, что в столице был враг, и с кем он был замечен. Это ее обязанность, и если она пренебрежет ею, а Сильвана обо всем узнает — у Клеа будут огромные неприятности. Кольтира не хотел подставлять ее, и потому эта встреча лишила его права выбора. Второй раз свою невиновность он не докажет — значит, ему придется уйти. Сбежать!

Взгляд Клеа чуть было не заставил Кольтиру виновато опустить голову — непростительная ошибка в обществе умелой следопытки. Она смотрела неверяще и с какой-то детской обидой. Ее лицо и жесты были не слишком выразительным, Клеа и при жизни многие считали равнодушной ко всему и ко всем, но это было не так. Общаясь с Тассарианом, врагом Орды, Кольтира нарушал запрет королевы, но почему-то сейчас почувствовал себя предателем именно перед Клеа.

Ему нравилось считать Отрекшихся своей стороной, своим народом. Он не планировал уходить с Тассарианом, и уже практически точно решил отказаться — это случай выбрал вместо него! Этот факт Кольтиру злил, но совершенно не оправдывал.

— Клеа, пропусти нас, — как можно мягче проговорил он. Меньше всего ему хотелось сейчас показаться ей угрожающим.

— Тебе с нами не справиться, — заявил Тассариан, и Кольтира раздраженно пихнул его локтем. Не лезь!

— Он из Альянса, — еле слышно прошелестела Клеа.

— Он здесь не из-за политики. Просто по личному делу, — возразил Кольтира, глядя ей в глаза. Клеа знала его всю жизнь, она была прекрасно осведомлена, что он не умеет врать. Ну же, убедись, что он честен!

— Ты идешь с ним.

Прозвучало не вопросом, а констатацией факта. И обвинением. Кольтира не хотел, чтобы Клеа думала, будто он предал ее и новую родину, ради корысти или еще по каким-то причинам переметнулся к врагу. Как же объяснить ей?!

Тассариан уже пришел, их уже увидели вместе. Все что ждало Кольтиру в Подгороде сейчас — это проклятое зелье беспамятства, которое сделает из него послушное оружие в руках королевы.

— Я не собираюсь служить Альянсу или что-то в таком духе, — заверил он.

А ведь Кольтира многое знал об армии Отрекшихся, об их политике, о валь’кирах и способах королевы управлять подданными. Об амбициозных планах Сильваны, в конце концов. Альянс мог бы вытянуть из него немало полезной информации. Неудивительно, что Клеа беспокоилась.

Из коридора вышли два стража смерти и по знаку Клеа приблизились к ней. Слишком мало, чтобы победить двух сильнейших рыцарей смерти. Но шум поднимут.

— Дай нам уйти, Клеа, — снова попросил он и добавил, раз она сомневается: — И передай Сильване, что раз она так привязана к своему драгоценному Натаносу, то пусть с ним и… будет. А мне остается только пожелать им счастья.

Сильвана же хотела, чтобы у Отрекшихся все было как у живых. Вот тебе, дорогая королева, настоящая любовная драма. Будем считать, что Натанос с Кольтирой соперничали за ее холодное мертвое сердце, и человек победил. Как в романах для скучающих светских красоток. Кольтира бы посмеялся, не будь ситуация такой напряженной.

Он произнес эти слова на смеси всеобщего и языка нежити, чтобы стражи смерти тоже поняли и не подозревали Клеа в сговоре. Ясно же: дела королевы, их не касаются.

Клеа растерялась. Ей было не с руки влезать в личную жизнь королевы, а Кольтира представил ей ситуацию именно так. Он мало рассказывал ей об отношениях с Сильваной, зато она знала о его взаимной неприязни с Натаносом. Может и поверит. Потом-то конечно поймет, что это было лишь отвлекающим маневром, но главное — уйти сейчас без шума и драки с ней.

Тассариан, стоя позади него, издал какое-то сдавленное бульканье, похожее на предсмертный хрип задушенного мурлока, но благоразумно не стал снова встревать в разговор.

— Если она прикажет найти и убить тебя… — Клеа запнулась. — Я…

— Да. Ты выполнишь свой долг, — твердо произнес Кольтира

Он не собирался требовать, чтобы она жертвовала своей карьерой и верностью королеве из-за его с Тассарианом дел. И не будет просить ее сообщать о побеге с помощью гонца, а не вестника, чтобы дать им немного форы, когда Сильвана пожелает покарать за самовольный уход.

Лицо Клеа жалко скривилось. Кольтира почти слышал безмолвную мольбу не уходить, не оставлять ее одну, без друзей и родных. Она редко говорила о личном и не решится озвучить это при посторонних. Но Кольтира поспешил бросить невнятное «прости» и, ухватив Тассариана за плечо, увести его мимо Клеа и стражей в прежнем направлении.

Следопытка безмолвной и недвижимой тенью осталась на том же месте. Конечно, прощаться неприятно. Но она привязана к нему, потому что больше у нее никого нет. Она будет рада любому, кто захочет стать ее другом. Как только Клеа найдет ему замену, так сразу же выбросит из головы бывшего друга детства, почти-брата-во-смерти. Кольтира пытался убедить себя в этом, и сам себе был противен от таких мыслей в ее адрес.

— Кто она? — тихо спросил Тассариан, когда они отошли подальше.