Заместитель (ЛП), стр. 186

— Я скажу тебе кое-что — как друг. Единственное, что я ненавижу в этой жизни — это когда приходишь в хороший ресторан в жаркий летний день, в прохладном зале принимаешься за вкусную еду, и вдруг в ресторан заявляется одна из тех анорексичных дамочек, которые нынче в моде. И эта сука, которая съедает одну морковку в неделю, просит выключить кондиционер, потому что ей холодно. Хорошо бы ей побольше есть и нарастить слой жирка, чтобы не загибаться от малейшего дуновения ветерка и не портить удовольствие окружающим.

— Я не улавливаю твою мысль.

— Она проста. Если ты не ешь, дай есть другим.

— Все еще не понимаю, о чем ты.

— Если твои отношения с герцогом закончились, как ты всех нас уверяешь, тебя не должно беспокоить, трахнет ли он сейчас этого итальянца под столом. А если ты бесишься, значит, ты все еще заинтересован. Так что уладь свои проблемы с ним и дай нам всем спокойно жить. Герцог будет более чем счастлив начать все заново и дать тебе второй шанс.

— Не знаю, что он вам всем сказал, но это я должен дать ему второй шанс. Он облажался. По-крупному, — возмутился я.

— Это было почти год назад, а ты до сих пор обращаешься с ним, как с дерьмом. Вы оба виноваты в равной мере. Он пытался несколько раз подойти к тебе, но ты завернул его, даже не дав возможности объясниться. Знаешь ли ты, что до сих пор считаешься Консортом Грифона, и никто из нас не может лишнего слова тебе сказать? Другой на его месте давно бы выставил тебя вон и не стал бы все это терпеть.

— Там нечего объяснять. Я устал от его лжи. Если не возражаешь, я пойду, проверю, не натворили ли дети чего, — я решил уйти прежде, чем нагрублю ему.

— Делай, как знаешь, но это не жизнь для вас обоих, — угрюмо сказал Алексей.

— Увидимся, — сказал я и поспешно ушел.

Дети играли с Сесилией, подружкой Фердинанда, и я едва успел спасти ее — Клаус уже примеривался, как бы отковырять стразы с ее сумочки. Думаю, что Карл в это время планировал атаку на птицу у нее на голове — он уставился на ее шляпку, поджидая, когда Сесилия наклонится, и он сможет дотянуться. Эти двое иногда бывают такими шкодами.

— Привет, Сесилия. Можно, я заберу этих ребят побегать? Думаю, им надо спустить пар перед тем, как на целый час сесть за стол, — сказал я ей.

— Разумеется, Гунтрам. Удачи, — она рассмеялась, глядя, как Карл дергает меня за пиджак, чтобы я поднял его и отнес на детскую площадку. Нет уж, ребятки, идея как раз в том, чтобы вы дошли туда своими ногами!

Я взял обоих за руки и в последний раз оглянулся. На этот раз ублюдок медленно поглаживал итальянца по локтю. Этот мальчик годится тебе в сыновья, извращенец! Ему чуть больше тридцати!

«А тебе нет и двадцати пяти, Гунтрам», — вмешался мой противный внутренний голос. Вне себя от отвращения, я направился прямо к качелям, малыши счастливо заверещали — наконец-то они займутся чем-то веселым.

После банкета и обещанного торта я отвел их в детскую и играл с ними до чая. Жан-Жак был настолько любезен, что прислал им еще по кусочку. В семь вечера гости стали расходиться, а Моника с Михаэлем отправились в свадебное путешествие на Сейшелы.

В восемь я с помощью Лизетты искупал детей и одел их в пижамы. Ужинать они не захотели, так как наелись торта. Уложив мальчиков в кровати, я стал читать им сказку. В этот момент в комнату вошел их отец, до сих пор в смокинге. Мальчишки набросились на него с криками «папа, папа!» Я закрыл книжку и хотел выйти из спальни, когда он холодно сказал:

— Не уходи, де Лиль. Я здесь только на минуту, поцеловать детей на ночь. Мне еще нужно переодеться для вечера с Марчелло.

Могу поклясться, что услышал глубокое удовлетворение в его голосе, когда он произносил это имя.

— Как пожелает Его Светлость. Надеюсь, вечер пройдет приятно.

— Уж будь уверен. Я своего не упущу, — проговорил он, злорадно выплевывая каждое слово.

========== "5" ==========

23 мая

Сегодня меня навестил Константин, чтобы поблагодарить за портрет. Его глубоко тронуло то, что я пошел на риск, приняв заказ.

— Твоя дочь — чудесная модель. Ее очень приятно писать, — тихо сказал я. Разговор происходил в университетской библиотеке, где я работал над дипломом. Непонятно, как он смог приехать в Цюрих, без проблем проникнуть в здание и обойти псов Линторффа. Подозреваю, что Горан немного придержал их за поводок. На Милана появление Обломова тоже не произвело впечатления.

— Ты очень метко передал ее характер. Я смотрю, всё никак не могу насмотреться! Это невероятно!

— Мне нужно тебя кое о чем попросить, Константин, — сказал я, жалея, что сейчас испорчу ему настроение.

— Всё, что хочешь, — очень серьезно ответил он.

— Мы должны прекратить любые контакты. Одной из причин, почему я взялся за портрет, стало желание сделать тебе прощальный подарок. Я исчерпал здесь кредит доверия.

— Гунтрам, я не стану больше это повторять. Уезжай отсюда! Я помогу тебе. Дети скоро привыкнут жить без тебя.

— Да, думаю, что через какое-то время привыкнут. Но я не могу уехать от них: они словно мои собственные.

— Я понимаю, что ты их любишь, но они не твои. Разве ты не видишь, что Линторфф использует их, чтобы держать тебя на привязи? Он не успокоится, пока не вернет тебя или не угробит. Я знаю его гораздо лучше, чем ты: Линторфф всегда идет до конца. Ты уже почти закончил учиться — приезжай в Санкт-Петербург или Москву хотя бы на какое-то время. Ольга очень благодарна тебе, и ты ей понравился.

— А я благодарен тебе, Константин. Можешь представить его реакцию, когда он выяснит, что ты «напакостил на его территории»? Нет, я не хочу стать причиной новой стычки между вами. Линторфф — моя проблема, и он уже начал встречаться с другими. Он скоро устанет от меня.

— Гунтрам, ты безнадежен. Не мерь его по меркам нормальных людей. Ты думаешь, он выкинет тебя, как только найдет себе кого-то еще? Надеешься, что он будет уважать твое положение в его доме? Неужели тебе не хочется начать новую жизнь и больше не зависеть от его заскоков?

— Это мое самое заветное желание. Но, пожалуйста, Константин, пойми меня! — взмолился я.

— Не могу. Оставаться с ним — самоубийство.

— Пожалуйста, прошу тебя!

После долгой паузы он снова сказал:

— Хорошо, я больше не стану поддерживать контакты с тобой, но ты должен поклясться, что как только ты решишь уйти от него, то позвонишь мне. Мои люди помогут тебе исчезнуть, если с Линторффом станет слишком тяжело. Здесь тебе никому нельзя доверять. Разве что Алексею, но я не уверен. Павичевич на твоей стороне, но он не станет рисковать жизнями своих людей.

— Горан не один раз вступался за меня. Я не хочу, чтобы у него из-за меня были проблемы.

— Я знаю. Он видит в тебе утерянного брата. Уверен, что он защитит тебя ценой собственной жизни или отправит Линторффа в его следующую, если тот попытается тебя тронуть. Обещаю уважать твое желание, ангел. Какое-то время.

1 июля 2007 года. Дневник Фердинанда фон Кляйста

Конрад сообщил мне, что хочет устроить себе каникулы с 15 июля по 10 августа. Собирается на Зюльт. Я счастлив хотя бы на некоторое время избавиться от него. Мне тоже нужен отпуск. С меня довольно его запутанной личной жизни. Этот Марчелло Мончениго — неприятный тип. Я понимаю, что Конрад хочет снова начать с кем-то встречаться, но лапать нового любовника на глазах у старого — это низко. Я устал повторять ему, что он должен отпустить Гунтрама, и сейчас мне приходится думать о том, чтобы не повторилась история с Роже. Слава Богу, этого итальянца интересуют только деньги. Мы с Конрадом знаем друг друга почти сорок лет, и он опять наступает на те же грабли. Неужели он не видит, что все закончилось? У него сейчас стадия обиды, и он наказывает Гунтрама за то, что тот не хочет подчиниться его воле.

Как он может быть таким идиотом?

Возьму-ка я Сесилию на Сейшелы — Моника говорит, что там чудесно. Все текущие дела улажены, до сентября я им здесь не понадоблюсь.