Заместитель (ЛП), стр. 165

Он вздохнул.

— Это ты ничего ей не продашь. Я же тебя знаю. Скорее всего, она вернется домой с рисунками на несколько тысяч франков, которые достанутся ей бесплатно. Как продавец ты совершенно безнадежен.

— Если я все же продам что-нибудь, должен ли я говорить Остерманну? Вдруг он станет ревновать? Все-таки он — мой менеджер…

— На последнем аукционе ты сказал Тите не платить больше 4 000 франков за твою работу, и картина, которая ей очень нравилась, была продана за 53 000. Остерман получил за твои работы маслом около 12 000.

— Ладно, я возьму только акварели и карандашные рисунки! Это не моя вина, что у людей было щедрое настроение! Ради интереса я выставлю на Ebay одну работу, и посмотрим, получу ли я за нее хотя бы 50 долларов.

— Возьми в Монтрё не больше десяти штук. Кто-то должен блюсти твои интересы, — сказал он устало.

— Да, Конрад. Как скажешь, — мягко ответил я.

24 апреля

Моя жизнь разрушена. До сих пор не могу во все это поверить, но Конрад даже ничего не отрицал. Он хладнокровно всё подтвердил и сказал, что я не могу выйти из Ордена, так как я — назначенный Консорт и наставник его детей. Всё, что он сейчас может сделать, это разрешить мне «несколько дней пожить у Фердинанда, чтобы ты успокоился».

Ненавижу этого сукина сына! Пусть только попробует ко мне приблизиться!

Я чувствую себя таким грязным…

20 апреля я приехал в Монтрё, чтобы встретиться с Марианной фон Лихтенштайн. Она уже ждала в лобби «Hotel de la Paix» и велела мне идти в ресторан отеля, поскольку разговаривать в ее номере я отказался. Я все еще подозревал, что встреча может оказаться ловушкой, и предпочел разговаривать с ней нà людях. За дальним столиком я заметил Милана.

— Вижу, Орден все еще бдительно следит за консортами, — пренебрежительно сказала она. — Хотя я не одобряю ваше положение в Ордене, я вам сочувствую. Я тоже была на вашем месте и носила кольцо, которое сейчас носите вы.

Марианна фон Лихтенштайн оказалась высокой и элегантной женщиной около семидесяти, с правильными чертами лица и поразительно ледяными голубыми глазами. Она говорила с механической точностью, тоном, не допускающим возражений.

— Мадам, я не уверен, смогу ли ходатайствовать за вас перед герцогом.

Она сухо хмыкнула, заставив меня похолодеть.

— Я вижу, что он хорошо выдрессировал вас. В точности как его отец. Вам тоже полагается называть его «Ваша Светлость» даже дома?

— Если вы не одобряете наших отношений, и я вам неприятен, зачем вы настаивали на встрече? — спросил я, теряя терпение с этой заносчивой женщиной.

— Я вовсе не намерена возобновлять какие-либо отношения с Конрадом. Тот день, когда он решил прекратить любые контакты между нами, стал одним из самых счастливых в моей жизни. Будьте уверены, что меня также совершенно не интересуют эти отродья, его сыновья. Это издевательство над природой, совершенное для того, чтобы выглядеть нормальным человеком.

— Всего хорошего, мадам, — сказал я, поднимаясь из-за стола.

— Сядьте. Хорошо, перейдем прямо к делу, пока ваш человек не накинулся на меня с оружием в руках. Он из Крайны?

— Да.

— Как обычно. Кровожадные псы. Один из них всегда возглавляет оперативную службу. Линторффы выводили их породу несколько столетий.

— Вы сказали, что знали мою бабушку и хотите поговорить о моем отце.

— Вы очень похожи на Роже де Лиля. Почти копия своего дяди. Поистине жалкий тип, как и все де Лили. Но ваш отец был хорошим человеком. Должно быть, ему это передалось от матери, Сигрид цу Гуттенберг Заксен. До сих пор не понимаю, чем ее так прельстил виконт, что она вышла за него замуж и уехала в Богом забытое место. В 1965 году она умерла в полном одиночестве от рака — ее муж был слишком занят, виляя хвостом перед Германом фон Линторффом.

В 1997 году я отдыхала в Кейптауне, и там ко мне подошел незнакомый человек. Он сказал, что много лет назад был знаком с Конрадом, и я ему ответила, что не хочу иметь с Линторффами ничего общего. Но этот человек знал о наших плохих отношениях, так как они с Конрадом состояли в любовной связи с 1981 по 1989 годы, если я правильно помню. Меня совершенно не интересовало, что сын Линторффа оказался гомосексуалистом, поэтому я не стала дальше с ним разговаривать. Если он хотел шантажировать меня, он просто зря тратил время. Я бы не заплатила и цента за Конрада.

— Почему вы так ненавидите его, мадам? Это же его отец переназначил своего правопреемника, — осторожно спросил я.

— Вот что он вам сказал… Понятно. Конрад с самого своего рождения активно стремился заменить брата. Он делал все, чтобы затмить Карла Марию. Неважно, сколько раз я умоляла его прекратить, он упорствовал. Карл Мария никогда не был ни сильным, ни особо умным ребенком. Но он обладал самой прекрасной душой, какую только можно пожелать, тогда как Конрад был своенравным, наглым и очень хитрым. Отец Конрада обожал его и полностью игнорировал нашего старшего сына. В каком-то смысле Конрад больше виноват в смерти своего брата, чем его отец.

— Конрад любил своего брата, он даже назвал в честь него одного из сыновей. Он молчал целый год, терпя ваши крики и обвинения в убийстве, а ему тогда шел всего восьмой год. Вы — совершенно никчемная мать! Это был несчастный случай на охоте! — я разозлился.

— Моему сыну выстрелили в голову, и он выбыл из линии преемства. Это сделал его собственный отец, посчитав, что Карл Мария недостоин стать Грифоном. Они все причастны к его смерти, потому что Конрад обладал всеми качествами, которые они хотели видеть в преемнике. Если бы Конрад послушался меня, муж бы передал титул Грифона в семью Германа, и этим бы все закончилось. Но нет, он продолжал делать все возможное, чтобы вытеснить Карла Марию. В семь он уже хорошо говорил на четырех языках, читал и понимал математику на уровне десятилетнего. Он обычно по многу раз переделывал домашнее задание, чтобы добиться идеального результата.

— Если бы я был на вашем месте, я бы гордился таким сыном.

— Я — нет. Из-за него отец пренебрегал Карлом и, в конце концов, убил его.

— Очень сочувствую вашей потере, но это был несчастный случай. Ужасный несчастный случай. Конраду было всего семь! Все дети в этом возрасте хотят понравиться родителям, — попытался я урезонить ее, но она осталась глуха к моим доводам.

— Я ненавидела его с рождения. Я никогда не хотела его. Родить его заставил меня муж, поскольку Карл Мария был «дефективный» и «неполноценный»! На второй день после родов я отдала Конрада няне, но когда он подрос, то все равно таскался за мной по всему дому, словно собачонка. Жалкое создание!

Я не мог поверить собственным ушам. И эта женщина носила его девять месяцев? Конрад имеет полное право презирать ее — она сделала его жизнь живым адом. Твоя собственная мать ненавидит тебя и в семь лет обвиняет в убийстве брата!

— У меня нет времени слушать ваши разглагольствования, принцесса. Все это надо было обсуждать с вашим мужем, а не с ребенком.

— Вы, должно быть, действительно влюблены в него, раз оправдываете всё, что он делает. Так вы хотите узнать о смерти вашего отца или нет? Я знаю эту историю от Роже де Лиля и могу доказать каждое слово.

— Я слушаю вас, мадам, — сквозь стиснутые зубы проговорил я.

— В 2003 году Роже де Лиль снова нашел меня и рассказал о группе журналистов, пытающихся бороться с Орденом. Их немного, и у них нет реальной силы, но они настойчивы, и они — единственные, кто за десятилетия попробовал хоть что-нибудь сделать. Я знала о том, что де Лили и несколько других членов Ордена восстали против Линторффа в 1989 году, и меня удивило, что Роже де Лиль остался жив, потому что обычно Конрад беспощаден. На этот раз мне стало интересно, и он сказал, что нуждается в моей помощи, чтобы вызволить племянника из Ордена.

Я в ужасе уставился на нее. Из комнаты словно откачали воздух.

— Вы хотите сказать, что мой дядя и любовник Конрада — одно и то же лицо? — до меня наконец дошло.