Вернись и полюби меня (ЛП), стр. 86

Он даже заготовил целую речь на тему “почему Джеймс и Сириус не должны себя вести, как Джеймс и Сириус”, хотя и знал, что его слова в одно ухо влетят, а в другое вылетят – и это в том случае, если он сам не собьется и сумеет договорить до конца, с отвращением подумал Ремус. На душе было неспокойно, потому что друзья совершенно точно собирались выкинуть очередную глупость, а зрение все не возвращалось и не возвращалось – и именно в этот момент в лазарете неслышной тенью объявился Снейп.

Казалось, он соткался из воздуха где-то рядом с кроватью – так неожиданно из пустоты зазвучал его голос:

- Люпин.

Ремус дернулся – кровать тоненько скрипнула.

- Черт! Ты не мог бы в следующий раз подкрадываться не так незаметно?

- Хорошо, впредь буду чем-нибудь в тебя швырять – это ты, надеюсь, заметишь?

- По некотором размышлении, сюрпризы не такая уж плохая штука. Ты… ты пришел, чтобы меня вылечить? - Или вздумал поупражняться на мне в остроумии?

- Я же обещал, - Ремус ощутил, как Снейп придвинулся ближе, и едва поборол совершенно негриффиндорское желание от него отшатнуться, поскольку и так вжимался спиной в металлическое изголовье. Определенно, у Снейпа был талант подавлять окружающих одним своим присутствием – от него словно расходились эманации, заставляющие других держаться подальше; попробуй подойти слишком близко, и это не ему станет не по себе, а тебе.

- Я… ну да, - осторожно отвечал Ремус, - только я не был уверен, что ты не передумаешь. Ну, знаешь, с учетом всех обстоятельств. И так до сих пор и не понимаю, отчего ты решил мне помочь.

- Н-да… похоже, альтруизма ты от меня не ждешь, - в его голосе звучала издевка – тонкая и неуловимая, словно невесомый аромат, разлитый по бескрайнему лугу. - Станет ли тебе легче, если я сознаюсь, что действую не вполне бескорыстно?

- Не знаю, можно ли это назвать словом “легче”, - произнес Ремус, тщательно взвешивая каждое слово, - но я, по крайней мере, буду лучше понимать, что к чему.

- Что ж, в таком случае стоит тебя просветить: я хочу, чтобы ты кое-что мне пообещал.

- Пообещал… - настроение пошло ко дну, как брошенный в воду булыжник. Что явно не осталось незамеченным, поскольку невозмутимостью того самого булыжника Ремус никогда не отличался – все чувства были написаны у него на лице.

Снейп, как оказалось, стоял совсем рядом, и его голос понизился до шепота, но слова каким-то чудом оставались ясно различимыми – будто у его собеседников, как по команде, обострялся слух.

- Где-то с год тому назад ты, Блэк, Поттер и я оказались замешаны в одной истории, которая… скажем так, имела все шансы закончиться весьма печально, хоть этого в конечном счете и не произошло.

В животе разрастался холодный ком, словно Ремус проглотил ведерко льда. Он молчал – губы сковало немотой…

- С одной стороны, преуспей я в том, что замыслил, – и вас бы в лучшем случае отчислили из школы. Но улыбнись удача Блэку – и моему хладному трупу было бы в высшей степени безразлично, что вскоре моя участь постигла бы и тебя… даже не сомневаюсь, что эта мысль тебя посещала; наверняка тебе известно, что заражение мага ликантропией есть преступление, караемое смертью.

- Я это знаю, Снейп, - выдавил Ремус; надтреснутый голос словно застревал в горле.

- Меня не удивляет, что Блэк об этом не подумал – или же не захотел думать…

Ремуса замутило; тошнота поднималась внутри, как черные миазмы… Ему было нельзя возвращаться к этим мыслям, нельзя, иначе он окончательно свихнется…

- Чего ты от меня хочешь, Снейп?

Еле заметная пауза.

- Некоторое время назад в моем распоряжении оказалась определенная информация, которой я ранее не обладал, - Снейп произнес это непринужденно и будто бы даже небрежно, но его голос звучал так уверенно, и такая в нем была магнетическая сила, что у Ремуса мурашки поползли по коже. Чутье подсказывало, что с ним играют в какую-то игру, и когда он поймет, в какую именно, то очень, очень этому не обрадуется. - А именно, что Блэк, Поттер и Петтигрю являются незарегистрированными анимагами…

Внутри стало пусто – словно из тела разом испарились все органы.

- …с анимагическими формами собаки, оленя и крысы соответственно, и эта троица скрашивает твои полнолуния, выпуская тебя… ну, надежным это убежище уже, конечно, не назовешь… словом, они украдкой, подобно ворам, пробираются к тебе в хижину, и вы вчетвером отправляетесь на променад по окрестностям Хогвартса под полной луной.

В пустоту внутри Ремуса словно залили свинец.

- Интересно, осознаешь ли ты, что для них это равносильно пособничеству в совершении самоубийства? С учетом тех законов, что мы только что обсуждали, я имею в виду. Ведь если ты вырвешься из-под их контроля и кого-нибудь укусишь… Правда, это может оказаться всего лишь какой-нибудь маггл, в каковом случае тебя ждет только штраф…

- Я… - все вокруг завертелось – так безудержно, словно Ремус столкнулся с бладжером и теперь на бешеной скорости несся к земле, изо всех сил цепляясь за метлу. Он дотянулся до того, что было под рукой – до одеяла – крепко сжал пальцы и попытался вздохнуть. - Я… ты… но как? Откуда?..

- Информация о моем источнике разглашению не подлежит, - скучающе-невозмутимо ответствовал Снейп.

- Не надо, пожалуйста, только не отчисление, - внутри мутной волной поднимались панический страх и чувство вины, - прошу тебя, я расскажу про свои прогулки Дамблдору, я брошу школу, лишь бы только они не…

Снейп презрительно хмыкнул.

- Ради Бога, прекрати, Люпин; я не хочу расстаться с завтраком. Твое самопожертвование столь же смехотворно, сколь и тошнотворно; если же ты всерьез предполагаешь, что эта жалкая резиньяция для меня хоть что-то значит, то твоя умственная ограниченность воистину безгранична. Пожелай я устроить публичное бичевание грешников – на твою шкуру бы точно не позарился; ты думаешь, я не знаю, кто идейный вдохновитель всех их эскапад?

- Так чего же ты от меня хочешь? - с отчаянием спросил Ремус.

- Я уже сказал – мне нужно обещание.

- Какое? Больше так не делать?

- И как ты собираешься им помешать? - тихо поинтересовался Снейп; в его словах отчетливо слышались пренебрежительные нотки. - У тебя ничего не выйдет, даже если речь зайдет о сущей ерунде – вроде солонки с пауком из магазина приколов, которую они захотят подбросить в воскресную школу.

- Да, это так, - несчастным голосом подтвердил Ремус.

- Прекрати себя жалеть, Люпин. Ты и сам знаешь, что от твоих действий дурно попахивает. Будучи неплохо знаком с вашей братией, я более чем уверен, что они тебя активно уговаривали, – но это ты, черт возьми, позволил им себя уговорить.

Ремус разрывался между двумя противоположными полюсами: с одной стороны, его захлестывали стыд и угрызения совести, а с другой – желание возразить Снейпу. Он не знает, что это такое, настаивала его вторая половина… не знает, каково это – когда тебя запирают в хижине, и ты один и напуган, а луна все выше и выше, и вместе с ней, словно прилив, внутри поднимается багровая мгла… И голоса, что хором шепчут: посмотри, это ты – а кости трещат, и скелет словно плавится и лепится заново, и в глазах темнеет от боли, такой невозможной, что хочется только одного: сдаться… Но как только ты перестанешь бороться – верх возьмет тот, другой, такой же непонятный и чуждый, как темная сторона луны; чужак, которому хочется только одного: рвать, и умерщвлять, и заливать землю кровью, пока мир совсем не опустеет… Эта тварь всегда сидела под кожей – всегда, даже в самые безопасные ночи, и Ремусу никак не удавалось отделаться от мысли: а что, если в один прекрасный день граница между ним и его подлунной тварью вдруг исчезнет? Что, если волк – это тоже он сам? Лишь удобная отмазка, как полагали все вокруг?..

Все, кроме Сириуса, Джеймса и Питера – единственных, кто не считал Ремуса и его волка единой личностью. Они говорили, что понимают: он не хочет никого кусать, ему нехорошо от одной мысли о том, что кому-то придется перенести то же, что и ему. Это перевернет чужую жизнь вверх тормашками; разрушит ее до основания… Они его понимали – он им поверил, поверил от всей души…