Дети земли и неба, стр. 40

Тут она ошибалась. Ее гостья тоже отличалась проницательностью, к тому же взращивала в себе это качество дольше и при более трудных обстоятельствах.

Потом, в то же утро, она навела в городе справки насчет «Благословенной Игнации», поэтому они на Синане одними из первых узнали о том, что прибыл художник из Серессы и жена доктора, но не сам доктор — тот умер.

Один из осведомителей Старшей Дочери сообщил также, что на борту корабля почему-то прибыла еще одна женщина, из пиратов Сеньяна. По слухам, это она перестреляла серессцев в начале весны в Сеньяне.

Новости были интересные, все новости, и их предстояло обдумать. Филипа ди Лукаро думала быстро, и ее нельзя было упрекнуть в нерешительности.

Она разослала приглашения.

Она удивилась, когда женщина из Сеньяна через три дня приехала вместе с остальными, но иногда бог щедр к тем, кто служит ему в священных обителях.

Марин знает, что могут пройти недели или даже месяцы прежде, чем тебя примут при дворе Ашариаса или Обравича. Родиас и Сересса быстрее дают аудиенции, потому что Верховный Патриарх Родиаса чувствует себя осажденным, а Совет Двенадцати в Серессе понимает, что задержка может стоить денег. Насчет других городов и дворов правителей он точно не знал, но хотел бы их повидать. Иногда ему снилось, что он находится в таких местах, где его не знают.

Его собственная республика одновременно чувствует себя осажденной и понимает взаимосвязь между коммерцией и скоростью. Поэтому он не был удивлен, когда Даницу Градек вызвали на аудиенцию в Совет Правителя (в полном составе, на нем будут присутствовать и его отец, и брат) всего через два дня после того, как «Благословенная Игнация» вошла в порт.

Сеньянцы служили в Совете постоянным источником споров, неизменно гневных. Одно дело, когда Дубрава изобретает хитрые способы застраховать свои корабли и грузы, снижая риски. Совсем другое — когда только что нанятого ими на работу доктора убивают на одном из этих судов.

Выживая при помощи хитрости и обмана (и подкупа, и дипломатии, и лести слабого сильному), Дубрава порицает, а иногда и ненавидит Серессу, гораздо более могучую республику в этом мире монархов, императоров, князей и калифа, но они не могут позволить себе нанести ей большое оскорбление.

Сересса — это их главный рынок. Вот так все просто. Истина, которая чревата определяющими последствиями для маленького города-государства, зависящего от торговли и от моря. Здесь они добились успеха. Но их в любой момент могут уничтожить, если равновесие мира (равновесие, которое они стараются создать в мире) нарушится.

С другой стороны, сеньянцы в своем городе, расположенном дальше на север вдоль этого усеянного островами побережья, пользуются покровительством императора Родольфо, а иногда и получают от него похвалы, и Дубрава тоже посылает взятки и подарки к его двору. Вызывать неудовольствие императора тоже не стоит.

Следовательно, есть деликатный момент в этом деле с женщиной из Сеньяна, которая приехала сюда по собственной воле и попросила разрешения предстать перед Советом Правителя.

Очень вероятно, что ее повесит их палач, или женщину передадут Серессе. У серессцев могут быть особые счеты с ней. Подозревают, что она убила многих из них этой весной, и то, что она — женщина, прибавляет унижение к гневу.

Унижение Серессы не вызовет сожаления у Дубравы, но мир такой, какой есть, и такие взгляды нельзя высказывать публично.

Марин Дживо предпочел бы считать все это забавным, отнестись к этому с привычной отстраненностью, но обнаружил, сопровождая Даницу Градек во дворец, что уже не может заставить себя так относиться к происходящему.

Формально это она его сопровождает. Она одета в красно-синие цвета Дживо, как телохранитель на жаловании у семьи. Это была его идея, чтобы сохранить ей жизнь на время, достаточное, чтобы доставить ее в Совет. Поскольку в тех случаях, когда публичная казнь может повредить политике, часто выходом является тихое убийство, в некоторых случаях. Статус служащей дома Дживо является в какой-то степени защитой от этого.

Даница вооружена луком и стрелами. Ей придется сдать их во дворце. Марин вспомнил, что забыл предупредить ее об этом. Она не из тех, кто имеет опыт поведения во дворце.

С ними отправились Драго Остая, их капитан, чтобы представить свой отчет, если потребуется, а также женщина, пострадавшая в этом деле: гостья семьи, отвлекающая внимание Леонора Мьюччи.

По крайней мере, теперь она уже не намерена покончить жизнь самоубийством. После того, как они причалили к берегу, она вела себя тихо и безупречно учтиво. Она дала понять семейству Дживо (с просьбой пока никому не рассказывать), что откажется вернуться в Серессу, хотя именно это ей следовало сделать — или им следовало отправить ее домой. Она также отказывается давать объяснения. Поэтому она — еще одна женщина, представляющая проблему для дипломатов. И обе остановились в доме Дживо. Его мать не проявляет энтузиазма по этому поводу. Совет Правителя, наверное, отнесется к этому так же.

Его отец, которого обычно бывает трудно отвлечь, кажется, без ума от вдовы доктора. Конечно, он ведет себя сдержанно и респектабельно. Отец и брат никогда не делают ничего, что не было бы респектабельным. Старший Дживо искренне благочестив; старший сын также искренне боится совершить какой-либо большой грех.

Марин часто представляет себе, как бы он жил вдали от дома.

На Страден много людей, они идут от особняка Дживо по направлению к дворцу Правителя у гавани. Само их движение туда служит развлечением, понимает Марин.

Стоит ясное утро, прекрасная весенняя погода. Лето в Дубраве жаркое. Люди, если могут, уезжают из города в сельскую местность, на побережье или на острова. Они ездят друг к другу в гости, пьют вино, охлажденное в погребах, в ожидании осеннего урожая и более прохладной погоды. Марин обычно старается оказаться на борту одного из их кораблей, идущих в другие края, куда угодно.

Люди, мимо которых они проходят, с нескрываемым любопытством смотрят на женщин — на разбойницу с луком даже больше, чем на вдову из Серессы. У них неприветливые лица. Леонора Мьюччи здесь не кажется чем-то необычным, хотя молодые женщины рассматривают покрой ее черного платья и прикидывают, как изменить свои собственные платья. В Дубраве моду диктует Сересса, даже в большей степени, чем придворные.

Но женщина из Сеньяна, с ее размашистой походкой и прямой спиной, — вот на нее стоит смотреть. Она убила, по крайней мере, одного человека, возможно даже многих людей. Она также не пожелала сменить свой пиратский наряд, носит его под верхней красно-синей туникой, хотя и позволила слугам постирать его, и с большой радостью приняла ванну. Даже два раза. Волосы ее подколоты наверх и убраны под кожаную шляпу. При ней ее пес. Марин уже понял, что он всегда при ней.

И пес, и женщина, отметил он по дороге, держатся настороженно. Не было бы чем-то неслыханным, если бы кто-то убил на улице своего врага, а Сересса могла уже определить свои планы насчет нее. Они знают, что здесь есть агенты Серессы, о некоторых догадываются, но отец Марина часто говорил, что если бы они знали всех шпионов, Сересса была бы менее могущественной, чем ее считают.

«А это не так», — всегда прибавляет он.

Он видит, что прямо перед ними идут женщины семьи Матко. Они вышли на улицу, терпят яркий свет солнца, чтобы лучше их рассмотреть. Он смотрит на Кату, хорошенькую и нарядную, и думает (возможно, несправедливо), не поспешит ли она сейчас заказать себе платье такого же фасона, как у женщины из Серессы, пока в ее памяти еще хранятся все его детали.

Когда они проходят мимо, он вежливо кивает всем троим, матери и двум дочерям. Он видит, что глаза Каты смотрят на него, а не на Леонору Мьюччи, и не на женщину из Сеньяна, и что у нее неожиданно встревоженное лицо.

Женщины Дубравы обычно не делают ничего неожиданного, как подсказывает его опыт, — если ты примирился с мыслью, что некоторые из них любят впускать мужчин к себе в спальни. И что это, собственно говоря, не следует считать чем-то неожиданным.