Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка (СИ), стр. 35

Тут до "райской птицы с дубовым хвостом" дошло, что "хвост" - это надолго. Как бы не на всегда.

Честно скажу: я не знаю, почему никто не сообразил, что ножки у лавки можно сбить, а саму доску просто продёрнуть между скованных рук. Понятно, что "Портос" так бы и остался с руками в паховой области. В полусогнутом состоянии, как тот либераст после общения с английским "бобби". Что, безусловно, немедленно вызвало бы в городе массу домыслов и слухов. По теме: а что это он там ручонками своими шаловливыми...?

Но было бы уже легче.

Тут "хвостатый медведь", отдыхавший в руках шести дюжих стольников мордой в квашенной капусте, взволновался. И встал. Не с колен, как вся наша Родина, а чисто со стола. Но остальные - сразу легли. Под стол. И он пошёл на нас в атаку. В смысле: поискать свой отпиральный ключик. Крутя своим деревянным хвостом, как Ту-95 Bear пропеллером на взлёте.

Вспомнил! Я вспомнил, что мне срочно нужно сделать во Всеволжске! К следующей зиме обязательно надо построить аэросани! Реки у нас - широкие, лёд - ровный. Обязательно! Вот с таким пропеллером в хвостовой части!

К этому моменту Сухан поставил на пол ящик с ещё не вручёнными подарками, подошёл к "медведю" - хотя скорее наоборот. В смысле кто к кому подошёл. И сделал антрекот. Ой, виноват! - Аперкот! Как Ноготок в бытность нашу в Пердуновке - учил и показывал неоднократно.

Матерный рёв "райской птицы", близкий по мощности к звучанию четырёх, парных, четырёхлопасных, соосных, противонаправленных, с переменным шагом, фиксируемому акустиками подводных лодок в погружённом положении... резко оборвался лязгом челюстей. И продолжился грохотом сносимой в полёте мебели. Заключительный аккорд состоял в знакомом уже деревянном стуке не вовремя поднявшейся головы Ростовского епископа. Звук был редкостный - тройной. Но не эхо.

Я уж про Змея Горыныча вспоминал. Так там же - три головы! Каждая издаёт свою ноту. При ударе. А былины фиксируют и много-клавиатурные модификации с девятью и двенадцатью. Как ксилофон.

Отнюдь - здесь стукальный инструмент был один. Сначала прилетело дубом сверху, потом поймало камнем снизу. И жизнеутверждающий финал в форме "ляп" - седалищем "райской птицы". На три тона.

В наступившей тишине, мы с Глебом, сидевшим у меня на руках, посмотрели друг другу в глаза и радостно улыбнулись.

Да уж. Погуляли. Забавно.

Андрей задумчиво осматривал свою, недавно столь уютную, чистенькую, а теперь частично разрушенную и тотально забрызганную разным и разноцветным, малую княжескую трапезную.

В его глазах я прочитал перефразированный куплет из советской эстрады в задушевном исполнении Марка Бернеса:

"Мне б тебя убить бы надо,

Гадское создание.

Что одним своим приходом

Разрушает здание".

А князь-то у нас - того... Очень выдержанный человек, просто джентльмен. Чувствуется половецкое воспитание маман. Невыдержанные в степных шатрах не выживают. Вместо советских стихов он просто приказал:

-- Приберите тут. Тысяцкого... освободите.

Встал и пошёл мимо всех к дверям. Своей обычной шаркающей кавалерийской походкой.

-- Э... Княже! Андрей Юрьевич! А как же... а другие подарки? У нас же вот ещё! Вот ещё два ящика всякого разного...

Андрей внимательно посмотрел на моё взволнованное, дышащее энтузиазмом, лицо. Братишка! Я ж такой! Я ж могу "Дедом Морозом" в любое время года! Отморозить...

Он задумчиво перевёл взгляд на потолки. Что?! Здание не застраховано?! Как же можно?! Звать Ваньку-лысого в гости и предварительно не застрахериться?! Или правильнее - застрахуяриться? Вопиющая безалаберность и преступная непредусмотрительность!

-- Позже.

-- Э... Постой. Как же... А списочек надобного? У меня ж - аж горит! Не, мне никак... Государь! Всеволжску надобна помощь князя Суздальского. Очень. Нынче.

Суетня в моём голосе пропала, как только я понял, что "назад дороги нет": мне нужно решение князя по нескольким материально-техническим и организационно-политическим позициям. И я отсюда без этого не уйду. Разнесу эту белокаменную халабуду пополам, но не уйду. Потому что, если я, всё-таки, уйду отсюда с пустыми руками, то я найду другое место. Чтобы нагрузить ручки свои - разным всяким надобным моему городу. И это будет уже совсем другая история. Не в смысле АИ, а в смысле меня лично. Хотя и АИ... тоже достанется.

Андрей, уже дошедший до дверей, тяжело, всем корпусом повернулся ко мне. Потом медленно оглядел пейзаж в трапезной.

"Там, в княжеских палатах,

Как в поле боевом,

Лежит живой на мёртвом

И мёртвый на живом".

Летальных исходов, вроде бы - нет, но "павшие" - имеются. И некоторые - вставать не хотят, "павшими" им лучше.

-- Ключника, скотника, писаря - ко мне.

И пошёл. Даже не оглянулся. А куда я денусь? Сам на цыпочках следом прибегу.

Чуть дальше прошли - другое помещение, меньше, темнее, в одно окно. Тоже стол и лавки. Андрей под божницу сел, халат свой, тёмной парчи с меховой опушкой, запахнул, смотрит куда-то в стену.

У него чего, болит чего-нибудь? Критические дни пришли? - А, блин, это ж князь! Тогда - зубы.

Заявились вспотевшие от пробежки по призыву княжескому, названные вельможи.

Говорят, что вид бегущего пузатого генерала внушает окружающим панику. Не здесь. Здесь - бегают все. Вне зависимости от длины поясного ремня. Не удивлюсь, если Боголюбский устраивает такие беговые состязания постоянно: кто запаниковал - к его службе не годен.

Я с собой Николая и Лазаря притащил. Николай наши "повилы на четыре ноги" развернул, высморкался в два пальца и провозгласил.

***

Тут надо понимать особенности местного материально-технического обеспечения.

Есть земли княжеские (личные), вотчинные (боярские, данные за службу), монастырские (со смердами и без), городские (общинные), чёрносошные (вольные смерды, веси, деревни и селища), промысловые (смолокуренные, бортные...), ловитные (рыбные, бобровые ловы). Есть племена-данники.

Прежде всего: князь живёт со своих земель, а не с княжества вообще. Довольно распространённая картинка в эту эпоху.

"Новгородская революция" первой половины 12 века ввела ограничение: князь, княгиня и их люди не имеют права приобретать земли на Новгородчине. Земли дают "в кормление" - налог с конкретной местности идёт на содержание князя, его семейства и дружины. Налог, который новгородцы сами же и собирают. А вот Новгородская казна - совсем другое дело и другие деньги. И лежит в другом месте.

Нормандские короли Англии, судя по "Книге Судного дня", имели в собственности своей семьи едва ли не треть королевства. В Европе для обозначения подобных владений часто используют слово "домен".

В Российской империи "удельные земли" и "удельные крестьяне" - собственность императорской семьи - существовали и в середине 19 века. Путешественники первой половины 18 века отмечали, что Пётр Первый использовал на личные нужды только доходы с собственных земель, в отличии от его дочери Елизаветы, которая активно "путала свою шерсть с государственной".

В 16 веке Иван Грозный в один момент способствует развитию голода в стране, рассчитывая продать "свой хлеб" - урожай из своих поместий - с особенной выгодой.

Это к тому, что есть собственные доходы Андрея, прежде всего - судебные штрафы, виры, подати со своих крестьян, доходы от собственной торговли... которые он может тратить сам, учитывая лишь мнение брата и сыновей. И есть доходы княжества: пошлины на торговлю, доходы от лицензирования видов деятельности (солеварение...), прямые налоги - "с дыма", с "рала" со свободных смердов и городов, дань с подчинённых племён...