Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка (СИ), стр. 33

Ради этого "почёсывания" - всё остальное население, которого 99%, загоняется в нищету. Изымается не только прибавочный продукт, не только необходимое для расширенного воспроизводства, но и просто необходимое для нормальных русских людей.

Следствием существования вот тех миленьких, высокохудожественных и сильно-блескучих цацок, которые я сегодня вижу на светских и церковных вельможах, являются регулярные русские голодовки. Неубранные трупы на улицах русских городов - не по воле божьей, не в результате стихийного неодолимого бедствия. Да, бываю климатические флуктуации, засухи, заморзки... Для их преодоления создают запасы. Я уже рассказывал как ссыпают зерно в хлебные ямы. Где оно сохраняет всхожесть три года. А само может храниться - десятилетиями.

Созданное, сохранённое - изымается. Отбирается этими... "золочёными крысами", превращается в то, что им ценнее, в великолепно выполненные эмалированные картинки, в бриллианты с рубинами и изумрудами. А потом приходит зима. И менее ценное - люди русские - дохнут от голода по канавам. По воле Господа. За грехи свои.

По воле какого "Господа"?! За какие "свои" грехи?!

Я не могу изменить восемь миллионов людей, что нынче живут на "Святой Руси". Не откусить, не прожевать. Пока.

Я могу лишь чуть-чуть пошевелить этот... крысятник. Это... "узорчье русское", "лутших и вятших" людей. Дав им возможность чуть сильнее себя подгонять. Их собственным вятшизмом. Чуть быстрее бегать, чуть выше подпрыгивать, чуть сильнее крысятничать. Ради очередной скребницы для их "гонореи" - ублажению собственного гонора. Путём демонстрации моей инновации - "золотых блюд из дерева".

Конечно, "крысятник" зашевелится. Из податных начнут выжимать ещё чуть-чуть больше. Не сильно. Сильно - неоткуда, не из чего, ума - не хватает, "с дедов-прадедов, отродясь.." - не думали, не умеют.

Всем русским людям податным, преждевременно умершим от голода, холода, болезней, нищеты... мои соболезнования.

Каждая из моих крашенных деревяшек обернётся чьей-то смертью. И - не одной. Сожалею. Только...

"Лишь тот достоин счастья и свободы

Кто каждый день за них идёт на бой".

Никогда не слыхали? А вы даже не в бой - ко мне на Стрелку задницы поднять не осмеливаетесь. Теперь - спите спокойно.

"Вы жертвою пали в борьбе роковой.

Любви беззаветной к народу,

Вы отдали всё, что могли, за него,

За честь его, жизнь и свободу!".

Только не за "жизнь, честь и свободу", а за чесалку для статусности очередной "золочёной крысы".

Что ж, мы люди взрослые - "за базар отвечаем". Это ваш выбор.

А вот у "крыс" выбора нет. Они в системе, им нужно позиционироваться, им нужно постоянно доказывать и демонстрировать. Что они не хуже других. "Других" - "крыс". Гонка в колесе серых зверьков, увешанных цацками и блестяшками, продолжается.

Теперь добавляется ещё один, отнюдь не самый важный параметр: получить первым "деревянное золото". Оказаться в начале цепочки продаж. А начало цепи - у меня. Потому и говорить со мной будете ласково.

Чтобы я соизволил принять у вас, конкретно, вашу денюжку побольше и пораньше, чем у других.

Можете, конечно, попробовать сдвинуть меня "наехалом". Только... Да поздно, блин, предки!

Это в Киеве меня пугать можно было, в Рябиновке по-первости. А теперь, после Бряхимова и Янина, после "Ледового побоища" и Усть-Ветлуги, после дел моих с ушкуйниками, марийцами, мордовцами и мещеряками... Пугать - не получится. А всерьёз побить... Опасаются. Пока - Боголюбского. Но и обо мне... Бренд "Лютый Зверь" - уже заставляет задуматься. Не всех, не всегда. Остальные...

"Не спрашивай: по ком звонит колокол? - Он звонит и по тебе". Если ты - дурень.

"Бьют не слабого - бьют трусливого" - русская народная мудрость. Меня побить... теперь - вряд ли.

***

-- Сии вещицы, княже, сделаны из дерева да красок. Сделаны трудами да умениями людей моих. Ныне, за цену разумную, буду продавать людям добрым. Ещё дозволь, княже, подарить тебе и изделие кузнецов моих. Сии браслеты сделаны из железа. Дабы показать их пользу надобен мне охотник один. А, вот, боярин - ростом велик и силушкой не обижен. Дозволь, княже, на твоём сотрапезнике испытать.

Сидевший с мрачным каменным лицом "Портос" растерянно задёргался. На равнодушном лице Андрея появился слабый интерес.

Конечно, работать с добровольцами из публики - "особ статья". Вообще, активная работа с залом... За всю Демократическую Россию могу вспомнить едва ли одного-двух. Не считая нашего главного вербовщика. Но у него - принципиально другой жанр, текст и аксессуары.

-- Ты, боярин, не волнуйся, это не страшно, не больно, совсем даже просто, сам же видишь - простые, тонкие, железки гладенькие. Тебе-то, при твоей-то силище и смотреть не на что... ты ж, поди, и подковы в пальцах разгибаешь... а тут-то... ручки-то давай вот сюда, опусти чуток, согнуться придётся малость... вот и хорошо... экая у тебя лапища могучая... ещё чуток пониже... вот и всё.

Я поднялся с колена, на которое пришлось опуститься возле "Портоса". Он сидел, криво согнувшись на лавке, опустив, по моей просьбе, кисти рук по обе стороны, спереди, между колен, и сзади, за спиной, сбоку. Под лавкой я и застегнул браслеты. Довольно неудобное положение. Руки у мужика длинные, но всё равно - пришлось ему изгибаться, и браслеты сошлись в натяг.

Не очень зрелищный вариант. Но больше его пристегнуть не к чему. А реализовывать "британский" вариант, как я сделал вчера у Лазаря на подворье - не пройдёт. У мужика сапоги такого размера, что на щиколотку просто не налезет. Даже самые большие "браслеты".

В Боголюбово мы привезли с десяток наручников и пяток ошейников. Чисто на показ. Как оно на рынке пойдёт - непонятно. Николай сомневался и по конструкции - у нас есть три варианта, и по размеру - тут тоже три.

Откуда образцы? - Когда Прокуй меня сильно доставал от своего безделья, я частенько посылал к нему Христодула. А тот, естественно, заказывал именно такие изделия. Часть, в самом деле, нужна. Но контингент у Христодула стабилизировался. В смысле: сколько прислали - столько и закопали. А личные... гигиенические принадлежности - переходят к следующему "терпиле". Вот и образовался некоторый запас на складах.

-- И чего теперь?

-- А - всё.

Застольные члены рассматривали меня с недоумением. Феодор громко фыркнул и весело посмотрел на Андрея. Андрей, как ему свойственно при любых непонятках, собрался рассердиться. И - остановился. Он очень внимательно меня рассматривал, явно подозревая продолжение. Я тянул паузу, ожидая его прямого вопроса. Вот тогда, с чувством глубокого превосходства и с позиции недосягаемой компетентности, я, пожалуй, объясню этим всем... так это, особо доходчиво. Для ещё недоразвитых и уже затормозивших.

Ваня, понтов - меньше. Забыл, что в кругу дети? А у них реакция быстрее и непосредственнее.

-- А "всё" - это что? Что теперь должно случиться?

Глеб, почувствовав мой дружественный тон при обсуждении предыдущего подарка, не удержался. И задал тот риторический вопрос, который я хотел бы получить от самого князя.

Значит - не судьба. Не в этот раз.

-- Главное, княжич, что теперь должно НЕ случиться. Вот тот добрый человек, боярин, большой и очень сильный, теперь не сможет свободно двигаться. Вот был бы на его месте какой-нибудь плохой человек, я бы его так пристегнул. И ушёл по делам. Стражу, там позвать, или кваску попить, а он бы...

Й-ё-ё! Мать моя женщина! Гос-с-поди! Ну нельзя же так!