Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка (СИ), стр. 19

Андрей снова зарычал. В бешенстве. И застонал. В тоске. Два этих оттенка чувств, смешивающиеся, слившиеся в одном звуке...

Впрочем, он быстро овладел собой.

-- Индо ладно. Поглядим.

И пошёл к двери.

-- Стой! А я? Мне тут сидеть - не с руки. Я к Лазарю на подворье пойду. Мне тут с приказчиками надо... Насчёт просьб моих... полотна - аж пищит... не забудь - списочек вот... мне ещё во Владимир сбегать, торг тамошний глянуть, мастеров разных надобно...

Мгновение он с недоумением смотрел на меня. Какое-то полотно... Тут, факеншит уелбантуренный! - мир рушится! Вся жизнь его! И царство земное, и царство небесное... Мастеров каких-то... зачем?!

Потом лицо его приняло особенно злобное выражение:

-- Сбежать надумал?! Опять задурил, обошёл, пыли напускал, словес назаплетал...

-- Тю! Ты мозгу-то пошевели! Князь, факеншит! От тебя сбежать - не велик труд. Вон (я похлопал по сухой стенке застенка) - сыра земля. Мне - мать родна. Но куда я от Всеволжска своего сбегу?! В карман сунуть да унести? Да уж, Андрей свет Юрьевич, накинул ты мне веревку пеньковую на шею, набил кандалы тяжкие на ноженьки резвые. И не в том дело, что на Стрелке самоцветы-яхонты на кустах растут, а в том, что там дела мои, там жизни моей кусок вбит-вкопан. Куда я от него сбегу?

Андрей недоверчиво рассматривал меня. Потом вздохнул:

-- Поклянись.

-- Блин! Да сколько ж можно?! Я не клянусь! "И пусть будет ваше да - "да", а ваше нет - "нет". Неужели трудно слова Христовы запомнить?!

Он ещё несколько мгновений рассматривал меня в темноте нашего подземелья. Я старательно делал лицом "вид, внушающий доверие". С мощным оттенком простодушного недоумения: как же так?! Мне, всегда и везде такому честному и правдивому - и не верить?!

Стоп. Я не прав. "Доверие" из самых последних вещей, которые можно выпросить у Боголюбского. После - "снега зимой". Тогда от "чуйств" переходим к конкретике.

-- У меня там лодочка стоит. Особая. Выше города, ниже посадов. Прямо на лугу. Сам делал, другой такой нету. Как бы не попортили.

-- Переставь. К нижним воротам. Там есть кому присмотреть. Ладно. Пошли. Сам из Боголюбово - ни на шаг. Иначе... Ладно, пошли.

Он двинулся вперёд. Чуть сильнее шаркая подошвами, чем когда мы шли сюда. Не согнувшись, не сгорбившись. Но и по его прямой спине я уже мог определить груз раздумий, занимавших ум государя.

Из туннеля появился Маноха, внимательно осмотрел нас, тяжко вздохнул, видимо, расстроенный напрасно переведённым топливом для разогрева инструментов и приспособлений.

Интересно, а чем здешние палачи делают "кали"? Углём или дровами? Ноготок предпочитает дрова, говорит - грязи меньше. Температура, правда, ниже, но в этом конкретном - даже и хорошо.

-- Маноха, ты пришли кого-нибудь со своей зажигалкой к Лазарю на подворье. Мы там много разного чего привезли. Твою щёлкалку - или заправят, чтоб горела нормально, или новую дадут.

-- Хм. И почём?

-- Ну... Тебе - бесплатно. С княжеского палача ещё и денег брать... Не обеднею.

Андрей задумчиво разглядывал меня. Видимо, удивлённый столь быстрым переходом от "предсмертного" состояния к разговорно-торговому.

А меня трясло. Хотелось прыгать и бегать, кричать и смеяться.

Сегодняшний разговор - куда большая победа, чем моё "Ледовое побоище" на льду Волги! Сотня каких-то туземных придурков... да хоть афро-каннибалов! Против Боголюбского - тьфу и растереть! Я - живой! Я живой, целый и на свободе! Я ещё тут много чего... уелбантурю! И - зафигачу!

Ур-ра, товарищи!

Не уверен, что я чётко соображал в тот момент. Автоматом отметил изумление половцев-охранников при нашем, совместном с Андреем, появлением в предбаннике.

"Ванька-лысый - живой и без конвоя" - да, это изумляет.

Чуть не забыл забрать свою портупею с мечами на лавке. Там где - "оставь всяк входящий". Охранник вывел меня через какой-то другой выход во двор, провёл через ворота и сдал на руки моим спутникам.

Николай сразу кинулся выяснять подробности, но я только тряс головой и глупо лыбился. Постоянно тянуло ощупать себя. Руки, ноги, рёбра... всё на месте. Пальцы? Ух ты! Все пять! Ой! А на левой?! - И здесь пять! Чудеса! Как они красиво, гармонически сгибаются... В правильную сторону... естественно... А вот после Манохи могли... и неестественно. Глаза... Один закрыл - вижу, другой - тоже вижу! Удивительно!

Солнышко! Небушко! Воздушко! Хорошо-то как... И не болит нигде... Ходить, дышать, смотреть, слышать - есть чем...

Как-то исторически-риторический русский вопрос: "Что я, об двух головах, чтобы с государем разговаривать?" - потерял риторичность. И приобрёл дополнительную историчность - так не только про московских царей говаривали.

Николай уже сыскал подворье Лазаря. Топать туда оказалось довольно далеко. Но при моей текущей адреналиново-допаминовой интоксикации... даже не заметил.

Конец семьдесят третьей части

Часть 74. "Гуляй, рванина, от рубля и..."

Глава 402

Лазарь сразу кинулся целоваться. Пришлось несколько притормозить юношу:

-- Водки, баню, снова водки. Потом поговорим.

Впрочем, удержаться он не смог: едва по моей спине заходили веники, как начался "отчёт о проделанной работе". Отчёт - посла, банщика - по совместительству.

Лазарь очень переживал. Оттого, что потратил на своё обустройство кучу моих денег, влез в долги, а ничего серьёзного не сделал.

Забавно. Для меня главное, что он не сделал серьёзных глупостей. Обустроился, познакомился с туземцами, дорожки протоптал, связи завёл. Голову свою сохранил.

Конечно, бывали у него и ситуации... конфликтные. Но Боголюбский - благоволил, в городе про то знали и воздерживались. По мере соображалки.

Цыба потусторонне улыбалась, накрывая нам стол после бани, вежливо пропускала мимо ушей хвастливую болтовню Николая, и поглядывала на меня доброжелательно.

Среди множества забот, одолевавших меня в эту зиму, было и опасение за Цыбу. Из-за возможного появления здесь Рады - тверской боярыни-вдовицы, матери Лазаря. Рада - женщина энергичная, могла, узнав о назначении старшего сына ко двору Боголюбского, подхватить младших детей и заявиться сюда. И попытаться построить всех по своему усмотрению.

Ух, как они бы тут с Цыбой дали жару и шороху! Классика жанра: свекровь с невесткой. Да ещё в здешних сословных декорациях: боярыня против простолюдинки, вчерашней рабыни. Да вблизи к окружению сурово православного и правосудного князя Андрея, да при статусе посла такой невидали, как Воевода Всеволжский!

Всё Боголюбово сбежалось бы на такой цирк посмотреть!

Нутром чую - были бы жертвы в личном составе. Но пронесло - судя по показанному Лазарем письму от Рады, в Твери, после похорон там убиенного мною князя Володши, заварилась новая каша с прежними персонажами.

На одной реке, на Волге живём...

"У моей соседки сверху протекает половая щель. Когда у неё течёт - у меня капает" - юмор эпохи застоя.

В моём случае "сверху" означает - на Верхней Волге. Боюсь, придётся и её - мне расхлёбывать. В смысле - заваривающуюся в Твери "кашу".

Только принял после баньки стопочку - тук-стук-грюк. Влетает во двор отрок княжеский на коне вороном - оба в мыле, и с коня орёт неразборчиво: