Академия времени, стр. 37

Здесь не было ни окон, ни свечей или магических светильников, но при этом в комнате было светло. Хотя свет не исходил откуда-либо, он просто был.

— Если это искренняя вежливость, то она достойна только уважения. Но когда вежливостью завуалировано пренебрежение, то это уже скорее издевка, — напряженно следя за моими перемещениями, ответил Ранорио.

— Так вы расскажете о ваших сородичах? — напомнила об озвученной ранее просьбе, таким образом избегая необходимости отвечать на его последний выпад, чтобы не выглядеть жалкой, но и не оскорбить нечаянной грубостью. Одно я о наре Контино поняла точно: его самолюбие гораздо сильнее страха передо мной. Или это общая черта для всей загадочной расы инстантов? А возможно, что и страх был всего лишь спектаклем, нацеленным на то, чтобы я, потеряв бдительность, стала более откровенной. Но мне было совершенно ясно, что, узнав о моей полной беспомощности и неосведомленности, Ранорио вполне сможет использовать меня в своих целях, введя в заблуждение. Самый верный способ избежать обмана — изображать осведомленность, насколько это возможно.

— Нас, инстантов, еще называют блуждающими — потому, что мы беспрепятственно скользим сквозь пространство, а не в нем. Время — несколько иная материя, но мы и в нем передвигаемся с гораздо большей легкостью и грацией, чем прочие последователи Амниоса Хроно. Исключением являетесь только вы — полубоги. Для вас не составляет труда нарушать законы мироздания, не заботясь о последствиях и сопутствующих жертвах. Поэтому амнистанские учебные заведения призывают в помощь тех из нас, кто наиболее приспособлен к оседлой жизни, чтобы сдерживать ваши порывы в процессе обучения, — менторским тоном вещал инструктор Контино, продолжая следить за каждым моим движением.

Рассказ Ранорио был весьма пространным, но выяснять подробности я не решилась. Гораздо больше меня интересовало, что он знает о моем происхождении.

— И чем же я не устраиваю вас как ученица? — спросила я напрямую, понимая, что нужно заканчивать этот разговор как можно быстрее. Долго я такого напряжения не выдержу и обязательно выдам себя, потеряв самообладание.

— И ты еще спрашиваешь? С твоей-то родословной! — возмутился Ранорио. — Да на территории Амнистании и прилегающих земель нет ни одного твоего, даже самого дальнего, родственника, потому что их истребили еще несколько веков назад, на заре эпохи Порядка.

— Но за что? — потрясенно вопросила я.

— Конечно, я совсем забыл, что для тебя высшее благо — отсутствие порядка и законов, — усмехнулся инструктор.

— По крайней мере в одном я люблю порядок, — ответила я как можно более спокойно. — Во времени приема пищи. И не хочу пропустить обед.

— Понимаю. Критику в отношении своего мировоззрения вы тоже не приемлете, — кивнул нар Контино. — Подведем итог: я никому не выдаю твою тайну и продолжаю заниматься своими прямыми обязанностями — обучать тебя, а ты обязуешься не причинять никому вреда и впредь воздерживаться от подобных сегодняшней выходок.

— А какая вам от этого польза? — спросила я с подозрением.

— Во-первых, научный интерес. Никогда не имел дело с подобными тебе. Ну и во-вторых, что очевидно, не хочу лишних жертв. А они обязательно будут, если по твою душу явятся ловчие нарая. Ты и так сегодня отправила в лазарет два десятка студентов, дав академическому лекарю стимул к продолжению практики, а то она, поговаривают, заскучала и собралась на покой, — поведал мне инструктор.

— Но я ничего не делала! — воскликнула я испуганно.

— Вот так и говори всем, — улыбнулся Ранорио. — Очень убедительно получается. Беги на обед. А потом, вместе со всеми — на уборку территории. Буря уже должна была закончиться, ведь стены этой комнаты пусть и не полностью, но блокируют твою связь со стихиями.

Не зная, что можно еще сказать, чтобы не вызвать скептическую улыбку инстанта или не дать ему повода для подозрений, я поспешила покинуть помещение… и заблудилась в подвальных переходах.

Обед я все же пропустила, плутая по плохо освещенным коридорам. Выход нашелся, но не тот, через которой привел меня в подвал нар Контино. Я вышла в заставленную садовым инвентарем пристройку, чем очень удивила пожилую нару в испачканном зеленью рабочем платье и с пучком рассады в руках. Отвлекшись на меня, женщина не остановила вовремя процесс магической стимуляции роста, и цветы зацвели прямо у нее на ладонях. Спохватившись, нара проворчала: «Лазают где не положено, отвлекают от работы» и принялась осторожно распутывать переплетшиеся в процессе роста стебли.

— У меня тут аврал, все клумбы восстанавливать нужно, — продолжала возмущенно бурчать женщина, аккуратно складывая приготовленные для высадки саженцы в огромную корзину, дно которой было засыпано влажной землей. — Или тебя в помощь прислали? — заинтересованно взглянув на меня, поинтересовалась она. — Ты кто — нимфа или фея?

— Человек, — честно ответила я.

— Человек? Так какая же от тебя польза в садовых работах? — возмутилась нара. — Ну хоть рассаду перебери. И осторожнее, не повреди корни.

Женщина указала на большой ящик, над которым щеткой вздымались ростки, обещающие в будущем превратиться в прекрасные цветы.

— Вон там перчатки, — неопределенно махнула рукой женщина, — но с малышами лучше голыми руками работать. Они тепло и ласку любят. Отбирай больные ростки и откладывай их в сторону. А крепкие и здоровые мне подавай, пучками по десять штук. Плохо, конечно, что приходится их магией подгонять, но не стоять же клумбам голыми, пока они сами подрастут. И что им неймется, академикам этим, опять вмешались в то, что им не подвластно. С природой не шутят, вот и вышло то, что вышло.

Женщина еще долго критиковала и распинала преподавательский состав академии в целом и ректора в частности. А я решила, что в комнате все равно сидеть скучно, и помогала ей, получая от этого огромное удовольствие. Росточки были очень нежными, но невероятно стойкими. Они боролись за свою жизнь, цепляясь корешками за землю, словно живые. Вот так и я: цепляюсь за свою новую жизнь, как слабенький росточек, не зная, что же будет дальше — суждено мне расцвести ярким цветком или погибнуть, так и не пережив адаптацию после пересадки.

Идиллию единения с рассадой разрушило возмущенное восклицание.

— Она здесь! — прокричал, обернувшись, стоящий в дверях Громиро.

После чего оборотень лишь мельком взглянул на меня и спешно ушел.

— Ты хоть понимаешь, какая из-за тебя паника поднялась? — ворчала Кико, брезгливо отбрасывая в сторону испачканную одежду. — Я сама лично ковырялась под поваленными деревьями, чтобы убедиться, что под ними нет твоего тела!

— Меня не было всего пару часов, — жалко попыталась я оправдаться.

— Да какая разница! На обеде в столовой устроили перекличку, и единственной, кого не оказалось ни в списке пострадавших, ни среди обедающих, оказалась ты, — кикимора была сильно раздражена и демонстративно не смотрела на меня. — Тебя объявили пропавшей без вести после бедствия. Ты не представляешь, что я пережила за эти два часа!

— Прости, — виновато прошептала я, по привычке признавая вину своей, независимо от того, чьей она была в действительности.

— Еще ректор куда-то пропала, но ее хотя бы видели уже после того, как буря утихла, — ворчала Кико.

— Меня тоже видели, — ухватилась я за возможность реабилитировать себя. — Мы с инструктором Контино занимались в подвале.

— Не знаю, чем вы там занимались, но инструктора твоего тоже нигде нет, — пробубнила соседка. — Поиски организовывали куратор Одонт и младшие инструкторы.

— И что теперь будет? — спросила я обреченно, медленно опускаясь на кровать.

— Да ничего. Хранителя вернули в бестелесное состояние, и к завтрашнему утру от разгрома и следа не останется, — пожала плечами подруга, тоже устало садясь на кровать. — Занятия начнутся по расписанию, так что давай приведем себя в порядок и отдохнем. Все равно после ужина комнаты заблокируют для проведения ремонтных работ на территории и в нежилых помещениях, так что придется отказаться от похода за лягушками.