Реваншист. Часть вторая (СИ), стр. 24

– Мы не можем допустить, чтобы такое СМИ перешло в руки иностранного владельца, – сообщил мне председатель Совета Долгих. – Поэтому предлагаем продать его государству.

– Десять миллиардов рублей или пять в пересчете на доллары, – озвучил Назарбаев. – Равными долями в течение десяти лет.

– Американцы дают тринадцать, – хмыкнул я. – И сразу.

– Мы рассчитываем, что вы патриот, – с металлом в голосе сказал Путин. – Тогда забирайте даром, – сказал я.

– То есть? – удивился Долгих.

– Я сам собирался передать его государству – только позже. Но если нужно сейчас…

– Почему вы отказываетесь от денег? – спросил Назарбаев.

– Мне они не нужны, а моим детям вредны.

Главы государств переглянулись.

– Но у меня будут условия.

– Какие? – насторожился Путин.

– Сделка не разглашается, по крайней мере, пока. Пусть все продолжают думать, что ресурс частный.

– Зачем? – поинтересовался Назарбаев.

– Так мы сохраним влияние на умы зарубежных пользователей. Частным СМИ они доверяют больше.

– Разумно, – согласился Путин. – Согласен.

Остальные кивнули.

– Второе. Я остаюсь пожизненным руководителем «Портала». Если решу уйти, то выберу преемника. И его утвердят. Не хочу, чтобы пришлый варяг развалил компанию.

– Насчет варяга вы зря, – сказал Долгих. – Сами хотели просить вас остаться.

– И последнее. Прибыль от «Портала» направляется на социальные нужды. Строительство клиник, школ, детских садов, оснащение их необходимых оборудованием. Определять, какие объекты финансировать, будет редакционный совет.

– Не доверяете Совету? – сощурился Путин.

– Отнюдь, – возразил я. – Но мне будет приятно, если деньги «Портала», пойдут на конкретные дела, а не растворятся в бюджете. Моим сотрудникам это прибавит мотивации.

– Думаю, можно принять, – сказал Владимир Иванович. – Но с одним условием. Финансирование будет распределяться равными долями среди государств СНГ. Любое из них в случае нехватки средств, скажем, для возведения особо значимого объекта, может попросить партнера уступить его долю с возвратом таковой на будущий год.

– Или добавить средств из своего бюджета, – заметил Лукашенко и подмигнул мне.

– Согласен, – сказал я.

На том и порешили.

В 2012 году Союз отметил 25 лет «Неправильного путча». Торжеств по этому поводу не было – ГКЧП стал катализатором распада СССР. Высший Совет СНГ ограничился заявлением, в котором констатировал неизбежность перемен и своевременность принятых мер. Коммунисты провели демонстрации протеста. Они и в этом времени – вечно вчерашние. А вот телевидение и печать событие отметили. Для журналистов ГКЧП открыл дорогу к свободе. Первый канал союзного телевидения организовал ток-шоу в прямом эфире. Пригласили меня. Я прилетел. Меня провели в кабинет для гостей, где я увидел Концевого. Постаревшего и поседевшего, но по-прежнему стройного и подтянутого. Мы обнялись.

– Давно не видел тебя, Сережа! – сказал Константин Константинович, отступив. – Или ты теперь Сергей Александрович и никак иначе?

В глазах его прыгали веселые огоньки.

– Для вас, конечно, Сергей, – сказал я. – Другим тоже можно, но предпочитают по отчеству.

– Так ты же большой человек, – кивнул Концевой. – Медиамагнат, в Высший Совет СНГ вхожий. Нашими и иностранными президентами рукопожатый.

– Хватит издеваться! – буркнул я.

Он захохотал.

– Присаживайся, Сергей! Там интересно.

Я последовал приглашению. Передача уже шла. Юркий и ловкий на язык ведущий расспрашивал какого-то лысого, обрюзгшего типа. Тот поносил ГКЧП. Уверял, что если бы не «путч», СССР удалось бы сохранить. КПСС никогда бы не позволила развалить страну. Что путчисты совершили переворот сугубо из меркантильных целей – рвались к богатству. В доказательство привел мою фамилию. Члена ГКЧП, ставшего миллиардером.

– Кто это? – спросил я.

– Ярослав Олегович Жинко, секретарь ЦК компартии России, – сказал Концевой. – Не узнаешь?

Я покрутил головой.

– Это он стрелял в тебя в училище.

– Здорово изменился.

– Внешне. А внутри та же гниль.

– Лично меня за попытку выступить против путча жестоко избили, – вещал Жинко. – Месяц пролежал в больнице. Затем судили. Приговорили к семи годам. Кроме того, меня, боевого офицера, воевавшего в Афганистане, лишили воинского звания и заслуженных кровью наград.

– И все это за попытку протестовать? – уточнил ведущий.

– Именно! – подтвердил Жинко.

– Ваша позиция понятна, – сказал ведущий. – Но мы собрались здесь, чтобы услышать разные точки зрения. Я приглашаю в студию бывших членов ГКЧП – генерала армии в отставке Константина Константиновича Концевого и руководителя медиахолдинга «Портал» Сергея Александровича Девойно. Прошу!

Стоявшая позади камер и невидимая телезрителям женщина подняла транспарант «Аплодисменты». Зрители захлопали. Мы с Концевым встали и вошли в студию.

– Присаживайтесь! – ведущий указал нам на места за столом. – Вы, Константин Константинович, и вы, Сергей Александрович, слышали, что сказал наш гость? – он указал на Жинко.

Мы кивнули.

– Меня это удивило, – сказал ведущий. – До сих пор считалось, что переворот 1987 года прошел мирно. Не было крови и пострадавших. А вот наш гость утверждает обратное. Он прав?

– Отчасти, – сказал Концевой. – Но в целом врет.

– Я попрошу! – вскинулся Жинко.

– О чем ты можешь просить? – усмехнулся Концевой. – Боевой офицер… Собираясь сюда, я поинтересовался, кого пригласили в студию. Привык, знаете ли, знать, с кем буду иметь дело. Навел справки. Вот! – он достал из кармана и протянул ведущему сложенный листок. – Выписка из личного дела этого типа. Взгляните. Не был он в Афганистане. Дальше Ташкента не залетал. Служил в ГлавПУРе под крылом у своего папеньки-генерала. Типичный паркетный шаркун. Будешь возражать? – он посмотрел на Жинко.

Тот опустил голову и пробормотал что-то невнятное.

– Теперь о том, кто и за что его бил. После объявления режима чрезвычайного положения в Москве случился вооруженный мятеж. Об этом не сообщали, поэтому многие не знают. Как все произошло? Два генерала из ГлавПУРа, один из которых – папенька этого типа, решили поднять армию против ГКЧП. В воинских частях их слушать не стали. Тогда они отправили этого, – Концевой указал на Жинко, – в военно-политическое училище имени Ленина. Ему удалось обмануть офицеров. Он убедил их, что по всей стране воинские части отказываются подчиняться ГКЧП. Нужно только поддержать. В училище завезли оружие…

Концевой помолчал.

– Нам не составляло труда подавить этот бунт. Достаточно было подогнать танки и раскатать здание из пушек. Такое предложение было. Но в училище, кроме офицеров-мятежников, находились курсанты. Полторы сотни пацанов. Тогда Сергей Александрович Девойно вызвался стать парламентером. Взял белый флаг и пошел к училищу. В вас когда-нибудь целились из боевого оружия? – он глянул на ведущего.

Тот покрутил головой.

– Мне довелось испытать в Афганистане. Очень неприятное, скажу вам, ощущение. Будто в глаза смерти заглядываешь. На Сергея смотрели десятки стволов. Но он даже не замедлил шаг. Прошел в училище, поговорил с офицерами. Убедил их сложить оружие. И тогда вот этот, – Концевой указал на Жинко, – выстрелил в Сергея из пистолета. В безоружного, в упор, – генерал сделал паузу. – Чтоб вы представляли: даже фашисты не расстреливали парламентеров. А вот у воспитанника КПСС рука не дрогнула. Сергея спасли чудом – пуля прошла рядом с сердцем. Так что кровь при перевороте была. Только пролил ее не ГКЧП. А вот этого, – Концевой указал на Жинко, – отметелили обманутые им офицеры. Еле живым из их рук вырвали. Возможно, зря. И судили его не за протест против ГКЧП, а за покушение на убийство. Дали семь лет. По моему разумению, мало. Следовало пятнадцать. Да из тех семи он отсидел едва половину – вышел по амнистии. Я ничего не забыл?

Концевой посмотрел на Жинко. Тот вдруг вскочил и выбежал из студии.