Te quiero, amor mio (СИ, Слэш), стр. 45

- Да пошёл ты, - выдохнул Серхио и, оттолкнув его, скрылся в дверях.

Той ночью впервые за три дня Брэндон лёг спать один.

========== 14 ==========

Спал Брэндон плохо. Образы, мелькавшие в голове, были отрывочными, но среди них было много блондинок с крутыми бёдрами, которых Брэндон когда-то знал – правда, ни одну он не помнил по имени.

Проснувшись, он долго лежал в темноте, пытаясь расставить события прошлого и настоящего по местам.

Блондинки появились в их жизни почти сразу после переезда в Лос-Анджелес. Брэндон успешно прошёл в не слишком знаменитый колледж в Нью-Йорке, где планировал изучать историю искусств и театральное мастерство. Джеймс не прошёл никуда.

Брэндон уже не помнил, кто из них сказал, что они должны оставаться вместе. С одинаковым успехом это мог быть и Джеймс – который в последний год вообще не давал Брэндону отходить от себя - и сам Брэндон, который, если уж говорить начистоту, абсолютно не стремился от Джеймса отходить.

У них никогда не было безоблачных отношений. Для Джеймса много значило мнение друзей и его собственное «хочу». Брэндон хотел, чтобы у них были отношения, а не просто дружба, которая перемежается трахом в подсобках. Он давно уже перестал думать о том, насколько неправильно начались эти отношения, и какими неправильными они должны были казаться со стороны. С Джеймсом было хорошо. С Джеймсом он чувствовал себя защищённым. Джеймс был частью его жизни, если даже не всей жизнью. За всё время, пока они учились, Брэндона ни разу не привлекали другие парни – только Джеймс. Поначалу он думал, что это может быть от того, что его не привлекают парни вообще – но потом думать перестал и решил, что просто хочет, чтобы Джеймса в его жизни было больше.

Брэндону нравилось делать Джеймсу приятное. Денег на подарки у него не было, но если Джеймс пропускал занятия, Брэндон делал домашнее задание за него. Впрочем, если не пропускал – тоже, потому что тогда Джеймс мог улыбнуться, взъерошить его волосы и поцеловать в висок. В остальное время Джеймс лишних поцелуев не любил – только в губы, когда обоим было уже невмоготу. Объятий он не любил тоже, если рука его при этом не могла оказаться у Брэндона на заднице.

Зато Джеймс любил, когда Брэндон прятал булочку, которую давали ему на ужин, и отдавал её Джеймсу на утро. Сам он никогда не просил – но всегда радовался, когда эта булочка вдруг оказывалась у него.

А ещё Джеймс любил кино. Кино в приюте показывали раз в неделю - и всё больше поучительное – а Джеймс любил боевики и ужасы. За год они раз двадцать смывались по вечерам, чтобы пробраться в кинотеатр; и там Джеймс даже не пытался к Брэндону приставать, напротив, становился ласковым, как большая собака, подолгу обнимал за плечо и поглаживал, уставившись в экран.

Так что, когда, получив аттестат, Джеймс сообщил, что они едут в Голливуд – Брэндон не удивился.

«Нам ведь всё равно больше некуда податься», - сказал Джеймс. А Брэндон решил о колледже лишний раз не напоминать.

Потом Брэндон часто думал – сделал бы он так, если бы знал, насколько иначе устроена жизнь в большом городе? Нет, Лос-Анджелес ему, скорее, нравился. Хотя сравнивать было особо не с чем – всё лучше, чем маленький городишко в Неваде, где располагался их приют. В Лос-Анджелесе были солнце, море и, к великому разочарованию Брэндона, – девушки.

Девушки были, конечно, в каждом городе, но Брэндон не уставал думать, что здесь их больше, и тела их выставлены на всеобщее обозрение так, как ни в одном другом городе Америки.

Когда Брэндон увидел Джеймса с девушкой в первый раз, тот рассмеялся и сказал: «Глупый. С девушкой совсем другое. Это не считается».

Брэндон не был уверен, что ему есть разница, какие именно ощущения Джеймс испытывает с ним и с той блондинкой. Но слова Джеймса взял на заметку. Он согласился и в тот же вечер склеил девочку и себе.

У него ничего не вышло. Совсем. Ощущения сравнить так и не удалось, потому что тело не желало реагировать на округлые прелести - слишком уж он привык, что всё начинается с сильных и жёстких объятий Джеймса.

Месть не удалась, и Брэндон попытался объяснить Джеймсу, что это всё-таки одно и то же, но тот лишь рассмеялся и сказал, что если Брэндону нормальный секс не в кайф, то это вовсе не значит, что он сам будет себя ограничивать. «В конце концов, мы друг другу ни в чём не клялись».

Блондинка исчезла из жизни Джеймса спустя две недели. Но едва Брэндон успел расслабиться, на её месте появилась другая. Другую сменила третья – пока лица их не слились в один бесконечный ряд, который теперь круговоротом затягивал Брэндона в бессмысленный сон.

Брэндон перевернулся на другой бок и попытался заснуть. Всё-таки этой ночью не было липкого ощущения кошмара – только усталость, как у пловца, перекрывшего свой лимит. Хорошо было бы пойти к Серхио и уткнуться носом ему в плечо – сильное и твёрдое, как у Джеймса. Только объятия у Серхио были другие. Ладони мягкие и держат так… будто боятся уронить. От мыслей об этом прикосновении в паху стало тепло, а плечи заныли, требуя превратить иллюзию в реальность – но Брэндон только зажмурился. Глупо было бы прийти к мексиканцу посреди ночи после вчерашнего. Вечером. Вечером у них плановая встреча – тогда и можно поговорить.

***

Вечера Брэндон не дождался.

Потягиваясь спросонья, выглянул в окно и увидел Серхио, сидевшего на кромке бассейна – непривычно ссутулившегося и один за другим швырявшего в воду мелкие камешки.

Брэндон вздохнул и досчитал до десяти, преодолевая желание рвануться вниз. Не помогло. Он торопливо нацепил шорты на голое тело и пошёл к двери.

Когда Брэндон вышел во двор, Серхио всё ещё сидел, так же подбирая камешки и бросая их в воду.

Брэндон подошёл – бесшумно, опасаясь спугнуть – и, опустившись сзади на кафель, обнял Серхио за плечи.

Мексиканец чуть повернул голову. Брови его были сведены, а между бровей залегла глубокая морщинка.

- Я тебя ждал всю ночь, - мрачно сообщил он.