Каприз фортуны (СИ), стр. 21

И эти сомнения возникают непосредственно из-за молчания Брайана… Потому что мне важно его мнение.

И я знаю, что как только мы придем домой, закроем дверь, сядем на нашу кровать, где обычно проходят все переговоры после того, как кто-нибудь из нас накосячил, он выскажет мне все, что думает по поводу моего поступка. И боюсь, что мне это не понравится.

Но, как только мы заходим, он тут же направляется в душ, не говоря мне ни слова. Я только смотрю, как он скидывает вещи, и тоже молчу.

Раздеваюсь и укладываюсь на кровать, слушая шум воды и ожидая, когда он выйдет.

Это происходит примерно через двадцать минут. Сна нет ни в одном глазу, и я почему-то отмечаю, что на этой кровати мне никогда не хочется спать. Как будто все нутро кричит, что эта кровать не предназначена для сна. Она предназначена…

- Ну и нахуя ты это сделал?

Я подскакиваю на месте и поворачиваю голову в его сторону. Брайан словно пытается взглядом вдавить меня в кровать, и, блядь, у него неплохо получается, потому что я приподнимаюсь на локтях и опираюсь на спинку кровати, продумывая, как ответить на безликий вопрос.

- Нужно было просто пройти мимо. Поверь, его это разозлило бы больше. Но зато не было бы причин мстить за что-то.

- Ты думаешь, он будет мстить? - переспрашиваю я. Об этом я как-то не подумал.

- Не ради себя даже. Ты унизил его при друзьях. Вряд ли он оставит тебя в покое. Ну, или меня. Тут уж хрен знает, видишь же, как складывается ситуация.

Я неопределенно киваю, глядя, как он выключает свет.

- Он назвал нас пидорами.

- Эта кровать прямое тому доказательство, - усмехается он, укладываясь на подушки.

- Но он сам такой.

- А как ты вообще узнал, что у него на тебя стоит? - вдруг спрашивает он.

Я задумываюсь на несколько секунд, решая, стоит ли ему говорить.

- Я просто привык, что у всех на тебя стоит.

- Надеюсь, что и отвыкать тебе будет не тяжело, - бросает Брайан и отворачивается.

- Большое дело, - беззлобно огрызаюсь я и тоже отворачиваюсь от него, накрываясь одеялом с головой и мечтая быстрей провалиться в сон.

А на следующий день он невменяемый вваливается в лофт, от него за версту разит перегаром, потом и сексом. Я как раз пытался нарисовать что-нибудь на бумаге, но, едва увидев его, отложил карандаш.

- Брайан, ты…

- Я тебе как, не мешаю? - грубо спрашивает он.

Я замолкаю на полуслове и вопросительно на него смотрю.

Он с грохотом закрывает за собой дверь и, не утруждая себя тем, чтобы скинуть обувь и раздеться, подходит ко мне и останавливается напротив.

Я молчу, расслабленно откидываясь на спинку кресла, но внутри меня словно разрывает от напряжения. Я уже продумываю в голове, что я опять сделал не так, но когда он насквозь просверливает меня взглядом, я понимаю, что причина всего лишь в моем существовании.

- Если тебя что-то гложет… - спокойно начинаю я, пытаясь взять себя в руки, но он резко перебивает:

- То это тебя не касается.

- Хорошо, - я киваю и снова беру в руки карандаш, возвращаясь к рисунку.

Пытаюсь сосредоточиться, но Брайан по-прежнему нависает надо мной.

- Что-то не так? - хмуро интересуюсь я, не отрывая глаз от альбома.

- Всё.

- Ясно, - снова киваю и встаю с места. - Если захочешь поговорить, то я буду в спальне.

Я ужасно нервничаю. Хочется отойти от него подальше, лучше вообще выйти из дома, потому что у меня совершенно нет сил, чтобы бороться с пьяным Брайаном. Но он останавливает меня за руку и с силой разворачивает к себе.

- Да с чего ты вообще взял, что я стану с тобой разговаривать?

Он сильнее сжимает мою руку, от чего я морщусь, но не делаю попыток ее вырвать.

- Может, с того, что ты пришел и пялишься на меня? А может, с того, что ты обратился ко мне, как только открыл дверь? - его ногти сильнее впиваются в мою кожу, и я повышаю голос: - А может, с того, что я единственный, кто у тебя есть…

Он резко отталкивает меня от себя, так что я падаю обратно в кресло. В полной тишине слышно лишь мое тяжелое дыхание. Я беспомощно прикрываю глаза.

- Ты не мой бойфренд и не моя мамочка. Ты даже мне не друг! И уж тем более не единственный, кто у меня есть. Ты оказался здесь, потому что кто-то там наверху слишком сильно ненавидит меня, и ты не представляешь, как меня трясет от того, что мне приходится терпеть твое присутствие все время, делать то, что мне не хочется делать, жить так, как я не привык! А ты забавляешься с карандашами и никак не хочешь решить эту проблему. Ну как, мы поговорили или нет?

Его голос практически падает до шепота. Рядом тут же слышен звон, помогающий мне понять, что дорогая итальянская ваза только что была разбита. И не она одна. Точно такие же осколки я ощущаю у себя внутри.

- Это грязный и безжалостный прием, - очень тихо и очень яростно произношу я, а потом встречаюсь с ним глазами и продолжаю: - Ты знаешь, что я ничего не могу поделать. Я точно в таком же положении, как и ты. Только я по вечерам сижу дома, а днем хожу на твою работу, чтобы тебя не уволили. А ты напиваешься и трахаешь всех подряд, а потом делаешь вид, что так и должно быть. А еще я не закатываю пьяных истерик тем, кто для меня совсем никто!

Он молча выслушивает меня. А потом смотрит так, что все мое тело начинает неприятно покалывать, будто кровь сворачивается внутри. Я крепко сжимаю зубы, чтобы не было слышно, как они стучат, а потом еще раз медленно говорю:

- Я думал, мы давно всё выяснили. Нет смысла бегать с высунутыми языками и искать ответ на вопрос, который даже не был задан.

- Сегодня я понял, что мне все это осточертело.

- Не без помощи алкоголя.

- И я решил, что хочу покончить с этим.

- Так покончи! - резко заявляю я, вновь поднимаясь на ноги, подходя к нему, и теперь уже он отходит на пару шагов. - Потому что мне надоело слушать одно и то же! Я уже сам мечтаю о том дне, когда смогу спокойно вздохнуть и не сидеть с колотящимся сердцем в ожидании очередного скандала, и по любому поводу! Если ты думаешь, что тебя одного все достало, то ты глубоко заблуждаешься!

Мы долго смотрим друг на друга, и мне уже кажется, что он сейчас меня ударит. Я мысленно подготавливаю себя к этому удару, я уже даже хочу, чтобы он меня ударил, это все же лучше, чем молчание и непонимание. Но он вдруг усмехается, что напоминает мне о том, что он до сих пор пьян, а потом кивает в сторону двери и говорит:

- Пошли.

Я только успеваю надеть ботинки, как он уже заходит в лифт и ждет меня там. Я медленно захожу внутрь, с недоумением наблюдая, как он жмет на кнопку самого верхнего этажа, где я, кстати, ни разу еще не был и не представляю, что там может находиться.

Он не смотрит на меня, когда выходит, поднимается еще на один пролет и с грохотом распахивает дверь, которая ведет нас на крышу.

Мне тут же становится холодно, потому что на мне из одежды одна майка и потертые джинсы.

- Чувствуешь? - тихо спрашивает он, вглядываясь в темноту.

Я смотрю туда же и не чувствую ничего, кроме ужаса и холода.

- Свобода, - поясняет Брайан и идет вперед к краю.

Я не двигаюсь с места, засовывая руки в задние карманы.

- Ну же, Тейлор, - оборачивается он, видя, что я не приближаюсь. - Тебя ведь тоже всё достало. Иди ко мне.

- Брайан, что ты принял? - дрожащим голосом спрашиваю я. Даже в темноте я могу заметить его шальной взгляд. А может, мне это кажется из-за ярких огней Питтсбурга. Но сейчас я с небывалой ясностью осознаю, что пикник на крыше под звездами нам точно не светит.

Он делает еще несколько шагов и оказывается на самом краю. Еще один шаг, и мне конец.

Сердце бьется, как сумасшедшее, мешая сосредоточиться. Не в силах больше стоять на месте, я аккуратно приближаюсь к нему.

Смотрю вниз и понимаю, что меня всего колотит. Но уже не от страха или холода. Меня колотит от него.

- Думаешь, это поможет тебе? - нарушаю непривычную тишину и едва заметно поворачиваю к нему голову, по-прежнему глядя вниз.