В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ), стр. 42

Гарри не понимал, почему миссис Малкин считала магическую одежду унылой. Конечно, не наблюдалось какого-то явно выраженного предпочтения в цвете или в покрое, но в целом всё смотрелось неплохо.

Хотя, конечно, в моде он совсем не разбирался. Вот тётя Петуния всегда выглядела замечательно и напоминала рекламную мать семейства из журналов по домоводству – крахмальные ажурные воротнички, вышитые фартуки, нарядные платья, чудесные шляпки и перчатки по особым случаям. Она и для дяди Вернона подбирала одежду. Гарри же и Дадли не вылезали из джинсов, и тётя махнула рукой на «бестолковую молодёжь».

Гарри вдруг заскучал по дому. Захотелось узнать, как дядя добрался, вернулась ли тётя и что поделывает Дадли, наверняка уже нашёл себе приключений на неделю вперёд. Поттер грустно улыбнулся и решительно выбросил мысли о родных из головы, так недолго и свихнуться от тоски.

За закрытой дверью купе раздались звонкие голоса, чей-то хохот, и Гарри отвёл глаза от окна и напрягся, ожидая попутчиков. Он волновался всё больше и больше и успел накрутить себя почти до паники, когда дверь слегка отъехала, и какой-то круглолицый мальчишка просунул голову в купе:

– Свободно?

Гарри молча кивнул. Стоило поздороваться, но в груди всё ещё стоял ком и он боялся, что разревётся, как только откроет рот.

– Ага! – обрадовался мальчишка. – Народ, сюда! Все поместимся, тут только один первачок!

Он распахнул дверь и втащил в купе сундук, поменьше, чем у Гарри, но тоже довольно большой. За ним, гомоня, зашли ещё четверо мальчиков, постарше Гарри на год-другой, не больше. Они, смеясь и перешучиваясь, принялись распихивать багаж по полкам. Палочками они почти не пользовались, только если нужно было поднять сундуки.

Гарри внимательно наблюдал, как мальчики это делают. Они доставали палочки из узких чехольчиков на поясе или на предплечье, застывали на месте и, сосредоточенно щурясь и старательно интонируя слоги, проговаривали короткие латинские фразы, одновременно делая сложные движения палочкой. Ничего похожего на пулемётную скороговорку Сметвика или едва заметные пассы Боула, который, левитируя два предмета разом, при этом ещё беседовал с Гарри.

Гарри облегчённо выдохнул. Маглорождённые, слава богу. То есть, Мерлину.

Мальчишки, закончив с багажом, расселись и с интересом уставились на него. Гарри опять занервничал, а ребята дружно поморщились.

– Небось, в соседнем купе кто-то из слизней колдует, – недовольно сказал худой темноволосый мальчик со шрамом на брови. – Блин, аж мурашки по коже. Почему им отдельный вагон не выделят? Я Роберт, а ты?

– А я Гарольд, – слабо улыбнулся Гарри, обрадовавшийся, что можно обойтись без фамилии.

– Ты на первый курс, да? – круглолицый принялся стаскивать лёгкий свитер, в купе действительно стало жарковато. – Ой, я Дик. Этот – Джейкоб, а это – два Джона. Мы в Хаффлпаффе учимся. Привет, Гарри!

– Привет! – Гарри окончательно отпустило. – А что такое Хаффл…

Он запнулся на странном слове и покраснел. Мальчики расхохотались.

– Не тушуйся, – сказал один из Джонов, тот, который повыше. – Я сам неделю учил, чтобы не переврать. Так наш факультет называется. Ты же маглорождённый?

Гарри опять кивнул. Можно и так сказать.

– Трусишь? – спросил Роберт.

– Очень, – честно признался Гарри.

Ребята опять засмеялись.

– Ничего, привыкнешь. На самом деле, это интересно и весело. Жаль только, дома ничего показать нельзя. А ещё в этом году у нас будет учиться сам Гарри Поттер! – заговорили они наперебой.

– Да что ему у нас делать? – возмутился Роберт. – Его, вот увидите, на Гриффиндор распределят. Не трясись я в прошлом году, сидя под Шляпой, меня бы тоже туда отправили.

Гарри вновь посмурнел, его инкогнито опять, как говаривал Дадли, летело к чертям собачьим. И Гарри решил взять разговор в свои руки:

– Шляпа? А зачем под ней сидеть?

Его новые знакомые моментально позабыли про «самого Гарри Поттера» и принялись просвещать новичка. Честно сказать, получалось у них намного лучше, чем у Хагрида. Гарри узнал о четырёх факультетах школы и о процедуре распределения первокурсников, об огромном замке над озером, о привидениях и полтергейсте с дурным нравом по кличке Пивз. Мальчишки рассказывали живо и интересно, используя сравнения, понятные только маглу, и не забывая подкалывать друг друга.

– Шляпа на вид рухлядь рухлядью, – азартно вещал Дик. – Мне даже голову захотелось помыть, мало ли, думаю, что там живёт. А на самом деле, это мнемошлем. Вот, ей-богу, не вру, Гарри! Она разговаривает с тобой в твоей голове, такие стрёмные ощущения.

– В твоей-то башке гостить! Понятно, что ей было там неуютно, – фыркнул второй Джон. – Темно и пусто, любой расстроится.

Мальчишки расхохотались, и громче всех смеялся Дик. Распределение на факультеты они сравнили с набором в команду звездолёта «по совместимости, как в «Звёздном пути», чтобы никто не свихнулся за семь-то лет в одной спальне».

По их версии, лучшим и самым желанным факультетом был Гриффиндор, там учились отчаянные храбрецы и сорви-головы, будущие сотрудники Министерства магии и аврората («Это такая магическая полиция, Гарри! Ух, и крутые ребята! Их ещё мракоборцами называют»).

Немногим хуже был их собственный факультет, а на Рэйвенкло учились «ботаны и зубрилки». Гарри, намеревавшийся скоротать дорогу за книжкой, слегка расстроился. У магов заучки, видимо, тоже особым авторитетом не пользовались.

Но самое ужасное, что могло случиться с живым человеком в Хогвартсе – это распределение на факультет Слизерин. Его воспитанники, сплошь тёмные маги, «из этих, из средневековых, которые кошек потрошили и мертвяков поднимали» не брезговали никаким, даже самым ужасным колдовством.

Пока Гарри с раскаянием припоминал свои эксперименты над кошками старухи Фигг, Дик вскочил и изобразил поднятого мертвеца, уронив голову на грудь и скрючив пальцы на руках. Мертвец из пухленького Дика получился знатный, все чуть не лопнули от смеха.

Студенты-слизеринцы, как утверждали мальчики, отличались дурным нравом и непредсказуемыми поступками. Маглорождённые, правда, на Слизерин не попадали, поэтому ребята посоветовали не трусить зря. Гарри покивал головой, но решил быть настороже – он-то не совсем маглорождённый.

Тут разговор прервался, потому что первый Джон вдруг ткнул пальцем в окно и взволнованно сказал:

– Вот они, эти уроды! У, зараза, поймать бы их где-нибудь за Барьером и без палочек!

Мальчишки разом помрачнели. Гарри, недоумевая, тоже уставился в окно. На перроне уже было не протолкнуться, людей было очень много. Маги раскланивались друг с другом со старомодной учтивостью, как это делал дядя Вернон, левитировали багаж над перроном, что-то говорили своим детям и помогали им пройти в вагоны.

Роберт чуть тронул Гарри за плечо и указал на семью очень странно одетых ярко-рыжих людей:

– Это Уизли, чистокровные. Вон, видишь, два одинаковых кретина? Держись подальше.

– Они слизеринцы? – спросил Гарри.

Мальчики с досадой переглянулись.

– Козлы везде встречаются, – расстроенно сказал смешливый Дик. – Конкретно этих двух занесло на Гриффиндор. Они вроде как шутят, но не весело ни фига.

– Ничего не бери у них из рук и вообще ничего не бери, что не твоё, – нахмурившись, прибавил Роберт. – У нас в прошлом году один парень конфеткой угостился, так у него перья выросли по всему телу. Сутки в Больничном крыле пролежал, пока противоядие искали. Чуть не умер, до того ему было плохо.

Гарри представил человека в перьях и похолодел. Это какой удар по обмену веществ, по кровеносной системе, по выделительной системе! Сутки работы организма на износ – удивительно, что парень остался жив.

– И они не в тюрьме? – изумился Гарри.

– Нет, – поморщился Джейкоб. – Баллы сняли с факультета и поругали за поведение. А пацан слегка крышей поехал, ходит теперь, от всего шарахается, плачет по ночам. Наша деканша, конечно, старается его поддержать и всё такое, но… Гарри, она сама ведьма, она не понимает, как это страшно.