Неисправимый романтик (СИ), стр. 21

С последней пары я успешно свинтил. Накупил муки, молока, кучу других ингредиентов для угощения и весь день провел у духовки, чувствуя необъяснимое воодушевление каждый раз, когда представлял лицо Макса при виде меня на его пороге. Надеюсь, он обрадуется. Ну, или хотя бы удивится. Главное, чтобы не разозлился. Нет-нет-нет, не может он разозлиться. Я ж с тортом! На людей с тортами не злятся!

Спрятав готовое произведение искусства в коробку из-под принтера – просто других коробок для этого я не нашел, а разрезать торт на куски не хотелось – я вышел из дома полный решимости и уверенности в себе. Стоит ли говорить, что за те сорок минут, пока я добирался до места назначения, я минимум дважды хотел вернуться домой. Но каждый раз неимоверным усилием воли заставлял себя двигаться дальше к назначенной цели.

Нашел я дом Макса без особого труда, дождался выходящих из его подъезда людей, дабы преодолеть домофон, со второй попытки вспомнил нужный этаж и уже добрался до двери необходимой мне квартиры, когда острый приступ паники накрыл меня уже в третий раз. Я не хотел быть навязчивым, не хотел надоесть ему. Но полностью игнорировать болезнь любимого человека не хотел еще сильнее. К тому же он сам сказал, что я могу ему писать. А там и до гостей не далеко. Верно я рассуждаю? Или нет? Перегибаю палку? Да еще и этот чертов торт притащил! О чем я вообще думаю?!

Дима, нажми на кнопку звонка.

Дима, нажимай!

Дима, будь мужиком!

Да какой я мужик, я притащил парню кремовый торт размером с галактику!

Нет, я мужик. И я нажму.

И я нажал.

Тихий звон, раздавшийся по ту сторону двери, заставил меня вздрогнуть. Затем до ушей моих донеслись голоса: Макса и чей-то еще. Женский.

Женский? Я был уверен, что он живет один.

Погодите-ка…

Макс распахнул дверь и недоуменно уставился на меня. Будучи по пояс голым, в одних лишь джинсах с расстёгнутой верхней пуговицей и с взъерошенными волосами, он не слишком походил на больного. Скорее на порно-звезду, только что отработавшую очередную сцену. Меня посетило нехорошее предчувствие.

- Ты че здесь делаешь? – Макс не выказал особенного счастья от моего присутствия.

- Да я вот… тут… принес тебе… - пробормотал я, протягивая коробку с тортом.

- На кой черт мне принтер?

- Да нет же. Там не принтер. Там это… Тортик.

- И нахер мне сдался твой торт?

- Ну… Я просто хотел сделать тебе… - я так и не договорил, заметив промелькнувшую за спиной Макса фигуру. Эта была девушка. В нижнем белье.

- Я это… пойду наверное, - выдохнул я, чувствуя, как сердце мое начинает выколачивать барабанную дробь. Руки мои затряслись так сильно, что я того и гляди выронил бы коробку с тортом, поэтому я быстро сунул ее ничего не понимающему Максу, поспешно пожелал ему скорейшего выздоровления и быстро ушел.

Сбежал.

Правда, недалеко. Вышел из подъезда, зашел за дом и обессиленно уселся прямо на асфальт. Благо уже темнело. Людей было не так уж и много, и никто не обращал внимания на глупого наивного болвана, давящегося собственными соплями. Хорошенько проревевшись примерно за полминуты, я утер слезы и неожиданно даже для себя ударил кулаком по асфальту:

- Твою мать, - я обычно не ругаюсь, но здесь слова сорвались с губ сами собой. – Твою мать, ну как так-то?! Как так?! – выдохнул я, не обращая внимания на недоуменные взгляды немногочисленных прохожих. – Твою-мать-твою-мать-твою-мать!!! - люди верно решили, что я сошел с ума. И я бы не стал их переубеждать. Они были правы. Я сошел с ума. С ума меня сводила любовь. С ума меня сводило предательство. И гнев. Гнев, который я никогда раньше не испытывал, сводил меня с ума больше всех.

- Нет, я так это не оставлю! – выдавил я, вскакивая на ноги. – Пойду и… И… И морду ему набью! – впервые я так жаждал расправы за измену.

- Хотелось бы мне на это посмотреть, - внезапный голос Макса за моей спиной заставил меня резко обернуться и мгновенно поумерить пыл в плане членовредительства. Хаски, все в тех же джинсах все с той же расстегнутой пуговицей и растрепанными волосами стоял, привалившись к углу дома и курил.

- И давно ты здесь?

- Подошел как раз к твоему первому «Твою мать», - проговорил он и глубоко затянулся.

- И… И чего надо?

- Это я у тебя хотел узнать. Сперва припираешься ко мне без здрасти и насрать, а потом так же стремительно убегаешь. Какого хрена?

- Какого хрена? – я аж задохнулся от возмущения. – Какого хрена у тебя в квартире какая-то… какая-то… девушка, - выдавил я, конечно желая вставить более терпкое слово, но не совладав с собственным воспитанием.

- Не какая-то, а сестра моя старшая, - спокойно пояснил Макс, выдыхая сизый сигаретный дым. – Это она, между прочим, дала мне машину.

- Я… Не знал, что у тебя есть сестра, - мгновенно стушевался я.

- Есть, но она живет в другом городе. Приехала сюда на недельку, попросилась пожить, потому что с родителями у нее терки.

- А почему она ходила в нижнем белье?

- А вот давай вместе поднимемся и спросим у нее, - предложил Макс.

- Нет… Лучше дай мне сигарету, - выдохнул я, чувствуя, как буря эмоций, бушевавшая во мне всего мгновение назад, утихает, заменяясь чувством смущения и стыда. Приспичило же мне заявиться без приглашения и попасть в столь неприятную ситуацию.

- Ну держи, - Макс протянул мне наполовину скуренную сигарету. – Смотри не переусердствуй.

- Угу, - я выдохнул воздух и затянулся так, что у меня перед глазами поплыло, а к горлу подкатил комок. Но это было даже уместно. Физическое недомогание быстро отрезвило меня, как пощечина при истерике.

- Извини меня за неудобства. Я хотел сделать тебе приятное своим приходом, - вздохнул я, вновь затягиваясь и ощущая нарастающую расслабленность.

- И сделал, - кивнул Максим.

- Правда?

- Да.

- Я рад. Надеюсь, тебе понравится торт! Крем там супер-сложный! Потом скажешь, пришелся ли тебе он по вкусу или нет!

- А чего ждать, скажу сегодня. Пойдем, поднимемся и попробуем вместе.

- Нет, я не хочу мешать.

- Не помешаешь, - уверил меня Макс, грубо хватая меня за запястье и таща за собой обратно к подъезду.

- А твоя сестра не будет против? – не унимался я.

- Не будет, - Макс нехорошо ухмыльнулся, но я не стал придавать этому значения. На самом деле я пребывал в некой эйфории от осознания, что мне никто не изменял и что Хаски даже рад меня видеть.