Социальные статусы (СИ), стр. 18
- Что ты делаешь? – спросил у парня водитель, заметив, что тот достал телефон.
- Что должен.
Он покопался в нём. Пошёл звонок.
- Герр Мэхорд?
- Да, кто Вы?
- Меня зовут Энтони Гонни. Я ассистент...
- Я понял, - перебил его немец.
- Дело в том, - заикаясь произнёс он, - в том… Билл, он...
- Чётко говори, - жёстко произнёс собеседник.
- Роды, герр Мэхорд.
Звонок прервался.
Билл мучился больше шести часов. Он болтался где-то между реальностью, которая была слишком болезненной, и небытием, которое дарило мимолётное спокойствие. Вокруг него столпились три человека. Ему временами становилось легче, а потом опять накатывало. Волнами. Он не знал, хорошо это или плохо. Медсёстры пытались облегчить боль и жар, но он чувствовал себя только хуже с каждым часом. Сейчас с ним должен быть Том. Чтобы успокоить, смягчить боль. Билл опять заорал.
- Первый пошёл, - проговорил врач.
Это как-то не облегчило его страданий. И тут словно поток тёплого воздуха повеял. В палату вошёл немец и сильно сжал руку омеги.
- Я здесь. Я с тобой. Дыши.
Он казался прекрасным миражом, пока боль вновь не прострелила всё его тело. Но рука осталась и по-прежнему сжимала его кисть. Бэль Омм следовал указаниям и вошёл в ритм, который пришёлся ему по душе. Том стоял рядом, время от времени смотря на врача и медсестёр. Билл опять закричал.
- Всё хорошо, - проговорил альфа, склонившись. – Просто дыши.
С них обоих уже сошёл не первый пот. Томас старался не дёргаться и помогать Биллу, но каждый его крик просто всаживался в него, как жирная игла, страхом, будто перенимая боль партнёра. Сейчас они, казалось, дышали одинаково, их сердца бились вровень. Они стали чем-то одним, цельным. Чувствовали друг друга.
Первый вышел. Это оказался мальчик. Мэхорд уже хотел подойти и посмотреть, но Билл еле прошептал на выдохе:
- Не отпускай меня.
Поэтому он остался, поборов любопытство.
- Их меньше, осталось всего два.
- Ещё два! – заныл француз. – Господи, как же это больно.
И вновь мученически завыл. Представлялось, что прошло несколько часов, но циферблат на стене утверждал обратное – всего лишь пятнадцать минут. Четверть часа криков боли, мольбы, мата и нытья... и появился второй. Тоже мальчик. Эго Тома прямо-таки разбухло внутри и давило. Но Билл крепче вцепился в него, причиняя боль, умерив гордость, возвращая в реальность, а она, увы, была не радостная. Казалось, что Билл умирал. Он был весь бледный, потный, уставший, изнеможённый.
- Я не могу больше, - пожаловался Тому, когда смог нормально говорить, а не только орать.
- Всего один, Билл, лишь один крохотный малыш, - он поднёс бледную кисть к лицу и поцеловал. – Одно усилие. Просто дыши, не думай ни о чём, а я рядом, здесь.
- Я больше не могу, - повторил и скривился от наступающей боли, вновь начав кричать.
Это было ужасно. У Тома звенело в голове. Как врач и медсёстры вообще справляются, ведь затычек в ушах у них точно нет? Третий ребёнок никак не шёл. Мэхорд даже усмехнулся про себя, подумав, что тот весь в Билла – упрямый, как баран! Врач начал волноваться, явно думая о хирургическом вмешательстве. Бэль Омм вообще где-то в себе заблудился. Кричал, хныкал и стонал. Но вот третий полез, и выходил он с боем.
- Вылезай уже, паразит такой! – заныл Билл, отдуваясь. – Паршивец мелкий, а!
Медперсонал коротко хохотнул, а Том смахнул со лба любовника пот.
- Он там что, зацепился? – негодовал юноша.
- Ещё немного, - подбодрил того доктор, улыбаясь. – Ваш муж у меня сегодня первый такой шутник, - обратился затем к немцу.
Мэхорд улыбнулся ему. Билл сжал его кисть до хруста и просто взревел, потянувшись вперёд, как будто хотел сесть.
- Пожалуйста, маленький, - начал плакать француз, - вылезай, малыш, папе больно!
И вновь ор. Томас содрогнулся, зажмурившись, будто его кто-то ударил. Наконец, зловредный отпрыск вылез. И оказался тоже мальчиком. Билл обмяк, тут же проваливаясь в тугую темноту от боли.
Было тихо. Бэль Омм повернул голову: солнце било прямо в глаза. Он сощурился, фокусируя взгляд. Рядом сидел Томас. Выглядел он паршиво. В костюме, но весь какой-то помятый, бледный, с синяками под глазами.
- Эй, - слабо позвал его Билл.
- Привет, - улыбнувшись, Мэхорд указал на люльку.
- Третий вылез всё-таки? – омега этого не запомнил.
- А то, боевой парень будет.
- Дай посмотреть на всех.
Томас по очереди доставал младенцев, поясняя, кто из них старший, средний и младший. Все были крепкие, здоровенькие, упитанные.
- Надо же, - счастливо улыбнулся юноша, - все мальчики. А каких они полов? – вдруг спросил Билл, держа младшего на руках.
- Первые альфы, а последний бета.
- Ты разочарован, да? – он посмотрел на Тома, ожидая реакции.
- С ума сошёл! – парень сел рядом и чмокнул его. – Ты же из семьи чистокровных бет, этого следовало ожидать. Должен же быть в нашей семье хоть один не бешенный?
И засмеялся. Билл знал, что родить бету для альф не так уж приятно. Самцы предпочитали у себя в потомстве самцов, ну или омег, которые по духу схожи с ними, ведь они подвержены той же страсти. Мэхорд ласково погладил партнёра по щеке, а потом мягко поцеловал.
- Прости меня. За всё.
- Не будешь больше прогонять? – Том уложил двоих в люльку и подошёл к койке.
- Прости меня, пожалуйста, - Билл смотрел на малыша и начал плакать.
Ему было обидно за такого себя. Он гнал своего альфу, чтобы в итоге сжимать его руку в трудный момент.
- Билл, - немец насторожился и перестал улыбаться.
- Когда только отошли воды, - начал тот тихо, - я почувствовал дикую тоску. А оказавшись в больнице, я до безумия хотел, чтобы ты оказался рядом. Я такой дурак, Том. Это же в моей природе – зависеть от тебя. Но я почему-то решил, что эти правила писаны не для меня. И когда боль подступила к горлу, я начал молиться. Каждую секунду проговаривал твоё имя. Мне так не хватало тебя, так сильно! А ты появился, и словно меня обдало свежестью, понимаешь? Я понял, что справлюсь, хотя в начале думал, что умру на том кресле. Ты придал мне сил. Я больше не хочу так, без тебя. Я скончаюсь от тоски. Уж лучше буду опозорен, чем опять познаю это уродское одиночество. А с тремя детьми, без тебя, думаю, я загнусь.