13 сектор. Следствие против знатоков, стр. 16

– О, я знаю контору, они офис в Бразилии открывают, им переводчицы с португальского нужны.

Одна из Настиных сестер учит экзотический для Беларуси испанский, а португальский у нее факультатив.

– Да нет, они сюда хотят.

– Ну, пусть приходят, две близняшки – это же круто!

– Сомневаются, что потянут.

– Они же твои сестры. Похожи?

– Еще красивее. Все равно сомневаются. Вы бы, что ли, с Робертом к ним съездили и поговорили.

– Ох, Настя, втягиваешь ты нас в приключения… Пусть сами решают.

– Нет, они правда в себе не уверены. Съезди, Саша, там дворец классный и парк.

– Ладно, Настенька, посмотрим. На дворец…

– Хотите что-нибудь еще?

Над нами склонилась милая официантка с двумя длинными золотистыми косичками. На ней были короткая прозрачная юбочка и такой же топик – униформа «Распутья». Все мои приключения последних дней вертелись вокруг него, как земля – вокруг оси.

Мы наблюдали, как очередная танцовщица расправляется со своим платьем.

– Как вас зовут, юная леди? – спросил я.

– Таня.

– Танечка, а Юли сегодня нет?

После вчерашнего танца мне хотелось, чтобы чаевые доставались Юле.

– А Юля сегодня на работу не вышла. Она чем-то расстроена.

Черт, как бы не вчерашним танцем! Мне будет не по себе, если я заставил человека делать то, что не хотелось.

– Танечка, а как вы к крейзи-меню относитесь?

– Смотря к чему, – чуть покраснела она.

Раньше я Танечку в клубе не видел. Наверное, новенькая. Впрочем, об этом говорили и другие детали. Можно было понять по соблюдению формы одежды. Сотрудницам строго предписывалось носить, кроме топика и юбочки, чулки, но старожилки клуба этого обычно не делали, каждый вечер выплачивая штраф. Чулки рвались, и в плюс двадцать восемь градусов их носить неудобно.

– Смотря к чему, – повторила Танечка. – Приват я танцевать могу. Пробовала.

– А остальное?

– Я не буду увольняться.

– Мы и не просим.

– А что же тогда?

– Следующую порцию виски принести обнаженной.

Был такой пункт в крейзи-меню клуба. Надо сказать, что крейзи-меню живет любой стрип-клуб. Там написано, что, как, за какие деньги и кто будет вам танцевать. В принципе станцевать для вас может и директор клуба, но очень задорого.

Однажды в клубе был пожар. На следующий день в крейзи-меню появилась финальная строчка: «Вы можете сжечь наш клуб за 15 миллионов рублей, если они у вас, конечно, есть. Любой каприз за ваши деньги».

– Так что, Танечка?

– Я подумаю над этим.

– Думайте. И принесите нам еще два Laphroaig и виски с колой для Насти. А какая сумма будет стоять в счете – выбор за вами.

Было видно, что Танечка не помнит расценок крейзи-меню.

– Я сейчас пойду посоветуюсь с подружками, – сказала она.

– Окей. Что, Роберт, спорим, что мы потратим на двести долларов больше?

– И спорить не буду, потратим. Видел ее глаза – циничные, жадные, умные.

– Не спорю. Так что делать будем? – спросил я.

– Пленку мы с тобой смотрели. На ней, безусловно, джип. Похож на твой. Номеров не видно. Ясно, что к твоей Даше приезжал. Поэтому делаем проще. Я сейчас наберу на нее все, что есть. Проверю по базам штрафы, обучение, налоги, откуда приехала, как. Сейчас еще Мишка придет, с ним поговорим, что он про нее знает. Накопаем компромата и пойдем к ней. Понятно же, что она тебя подставляет. Надо выяснить, кто и зачем ей это приказал.

Появилась Танечка. Возникло ощущение, что, перед тем как поступить в стрип-клуб официанткой, она работала в цирковом училище. Поднос с двумя бокалами Laphroaig и высоким коктейльным стаканом находился на уровне груди так, что бокалы полностью закрывали соски. Низ живота был прикрыт счетом. Но в остальном все честно: Танюша пришла голой.

– Ну что, Роберт, я думаю, что мы не только оплатим счет, но и добавим чаевых за сообразительность, правда?

Танечка засмеялась.

– Правда.

– Успокойтесь, в следующий раз я приду без подноса и счета. Так что заказывайте.

У Роберта иногда проявлялась привычка увольнять танцовщиц в клубе. Но, надо отдать ему должное, он всегда делал это с разрешения жены. Если она считала объект достойным, присоединялась к нему. Чего мы хотим? Свободный брак.

– Окей, мой друг. Будешь развлекаться?

– Нет. А в баню пойдем? – спросил Роберт.

Комплекс славился своей системой спа. В нем, помимо обычной сауны, были турецкая, индийская, японская, тибетская и прочие бани всех времен и народов. Особую гордость составлял бассейн, размещенный, вопреки строительным нормам, на третьем этаже. Уже много лет посетители и сотрудники загадывали: затопит он рано или поздно весь клуб или нет? Ставки шли на то, что протечет. Однако пока не случалось. Тибетская баня оказалась сложным сочетанием из душа а-ля Шарко, который вызывал в памяти жесткий и острый массаж, и бочки, в которой ты чувствовал себя кочаном капусты. Наверху торчала только твоя голова, а внизу концентрировался весь пар.

– Ну что, превращаемся в суп? – обратился я к соседней бочке.

– Ага, во французский луковый, – послышался голос Роберта.

– Тебе виднее, ты же у нас виконт, – отбил я подачу.

– А что мы будем после этого делать?

– После этого мы будем отдыхать.

«Хорошая мысль», – подумал я и заказал третью перемену выпивки.

– Уверен, что это можно делать в бане? – удивился Роберт.

– В бане нельзя. Но мы попробуем.

Мы выбрались из бочки, чокнулись и хором произнесли:

– Твое здоровье!

Больше я не помнил ничего, кроме того, что около шести утра меня разбудили со словами: «Клуб закрывается. Вы просидели в бане на четыре часа дольше положенного. Впрочем, директор велел не выставлять почетным гостям дополнительный счет». «Слава богу», – вздохнул я. Цены в «Распутье» не были рассчитаны на отставного директора. Зато я почувствовал себя свежим и отдохнувшим. Даже три бокала виски как-то испарились. Отлично. Досплю дома. Сейчас под душ, кефирчика, поднимусь с кровати часа в два или три. Есть плюсы и в том, что ты не работаешь и можешь наконец заняться делом. Из Дашеньки надо все выжать. Я еще не знал, что у планов на следующий день шестьдесят два достоинства и один недостаток. О достоинствах говорить не хочется, а недостаток состоял в том, что все они были абсолютно неосуществимы.

Глава шестая

Я проснулся от того, что у меня в носу вращался фокстерьеров хвост. Конечно, к тому, что он может оказываться в самых неожиданных местах, я давно привык. Во рту была шерсть, на вкус как нитки. С трудом разлепил глаза. Теперь хвост моей собаки находился у меня в ногах, а к моему носу прижались одновременно канатик, мокрый нос и вездесущий язык. Больше всего, кроме мячика, конечно, мой пес любит играть в канаты. В данном случае Даррелл решил, что я ничего не делаю. Как же, канат дома есть, хозяин есть, пес тоже, и все это не совмещено. Непорядок.

Пришлось спустить ноги на ковер и поднять канат. Пес ухватил его всей пастью, встряхнулся и сел на попу с видом герцога на каруселях в Тиволи. Взявшись за другой конец каната, я начал его раскручивать. Центробежная сила подняла фокстерьера в воздух. Так он может крутиться долго. А я вспомнил историю Юрия Коваля про «студента, который кинулся собакой в доску» [19]. Впрочем, учитывая, что канат неоднократно врезался в предметы, имеющие определенную художественную ценность, я отпустил его.

Даррелл, недовольный тем, что счастье было кратким, повалился на пол. Он понял: пользы от хозяина никакой – и веселыми прыжками ускакал в прихожую, но тут же вернулся в рекламной позе – с поводком в зубах. Пришлось одеваться.

На улице было неожиданно солнечно. Приближалось бабье лето. Солнце грело. Все это почему-то напомнило мне улыбку приятной девушки Юли.

Ну что же, те десять минут стоили затраченных сил и инвестиций. Кстати, вчера мне сказали, что ее нет в клубе. Надеюсь, не из-за меня, а то неудобно получается. Уговорить девушку – это одно, но надавить – совсем другое дело. Надо бы Юлю отыскать – постараться исправить ситуацию.