Шустрый. Рождение воина, стр. 8

Ободрал труп до нитки и ушел. Наткнулся на другую полянку, построил шалаш, развел костер и задумался: «Что дальше?» Очень заманчиво было себя за этого парня выдать: рост одинаковый, цвет волос и глаз тоже. В разных государствах все на унике говорили, но бешеному акценту никто не удивлялся. Некоторых чужестранцев вообще мало понимали. Язык на месте не стоит, он постоянно изменяется. Снова в армию? Кто угодно, но только не я! Сбежать из одной, чтобы в другую попасть? Ищите дураков в другом месте! К тому же я на птичках ездить не умею. Огромный минус для дворянина. Выучусь со временем, но это когда будет!

Порылся в сумке и нашел конверт с бумагами. Начал читать: полностью парня звали – Текс Скинт, виконт Излучины. Так его бывшее поместье называлось. Род захудалый и не очень древний, всего-то пять поколений предков. Запомнил их имена на всякий случай. Второй бумагой оказался контракт на три года, пограничная крепость Заречье. Прибыть к месту службы, в пересчете на общее время, следовало в течение месяца. Текс мне рассказал, что срок через две десятины. Они тут вместо недели декаду использовали. Год – триста пятьдесят дней, сутки двадцать шесть часов. Месяцев не было. Считали декады, просто называли порядковый номер. Крестьяне на это чихать хотели, они от посева до урожая жили. Только аристократы такими вещами интересовались, да и то не все. Тексу тоже было все равно, и точной даты я так и не узнал.

Решил в деревню вернуться – вещички забрать, а потом в ближайший город двинуть. Денег у Текса почти не было, всего несколько серебрушек. Те самые непонятные треугольники с орнаментом монетами оказались.

Переночевал в шалаше, надел на себя одежду и доспехи Текса, пошел назад. В землянке провел еще сутки, стирался и готовился. Хлам выкинул, взял только необходимые вещи: котелок, ложку, кружку, флягу, иголку с ниткой и отрез ткани. Корешков и сушеного салата в сумку накидал. Пику укоротил. Кроме нее, кинжала и столового ножика у Текса ничего не было. Из меня вышел легкий пехотинец. Щита, правда, не хватало.

Закинул переметную суму на плечо и отправился в путь.

Глава 4

До города добирался шестеро суток, ночевал в поле, деньги берег. Периодически меня подвозили крестьяне, коротко спрашивали:

– Наемник?

И когда я кивал, приглашали на облучок. В основном мне попадались немногословные мужики угрюмого вида, одетые в обноски. Жизнь, судя по всему, крестьян не баловала. Отчаявшись подбить их на откровенность, так как на все вопросы я получал короткие односложные ответы, применил к ним изуверский метод допроса. Поинтересовался видом на урожай и налогами. Правда, сам об этом пожалел: меня буквально затопило информацией, оставалось только поддакивать в нужных местах. Яйценоскость домашней скотины снилась мне по ночам. Я кряхтел, но терпел. Сам виноват: хочешь узнать о мире вокруг – будь любезен стиснуть зубы. Мужиков можно было понять, они говорили о том, что кипело в душе. О таком с родней не побеседуешь, те и сами все знают. Старосте, что ли, станешь на судьбину нелегкую жаловаться? А я – так, случайный попутчик, которого в жизни больше никогда не увидишь.

Приноровившись, я иногда умудрялся вставлять вопросы. Много узнал про ездовых птичек, назывались они «перками». Звук такой издавали, когда перед самками красовались. Узнал все об их повадках – глупыми они были до невозможности, но абсолютно бесстрашными. Под седлом ходили одни петухи, для них радостью было с кем-нибудь подраться. На ногах у них были шпоры и один огромный коготь, еще они клевались. Человека могли за минуту на ломтики покромсать, но никогда этого не делали. Даже на вражеских воинов не нападали. Думается мне, тут без Кудесника не обошлось. Своих петушков, с которыми они вместе жили, как-то терпели, к другим их было лучше не подпускать и не оставлять без присмотра. Когда птичья кавалерия сходилась на поле боя, получался огромный клубок из перьев, людей и перков.

Крестьяне их почти не держали, кроме как на продажу: едят много, в телегу не запряжешь. Верхом на них по ровной местности ездить было одно удовольствие, ход у них был ровным. До тех пор, пока они через препятствия прыгать не начинали, – на этот случай даже самые опытные наездники себя к седлам привязывали.

Сами земледельцы и прочее мирное население предпочитали шестиногих бемсов. Кстати сказать, они и везли телеги, на которых меня подбрасывали. Невеликих габаритов, очень сильные животные, выносливые и неприхотливые, к тому же всеядные. Мечта фермера, одним словом. Разнообразие домашней скотины просто зашкаливало – не пород, а именно видов. Вплоть до того, что если тебе была нужна меховая шапка, ты покупал детеныша и выращивал его, шкурка была практически готовым головным убором. В империи этим занимались государственные питомники, сами крестьяне больше трех-четырех видов живности не держали – мороки много.

Ходили упорные слухи, что Кудесник кое-какими технологиями поделился, за большие деньги можно было заказать себе любое животное с заданными параметрами. Один из крестьян клялся Небесным отцом, что сам как-то дракона под седлом видел, он куда-то неторопливо летел. Отягощенный знаниями и чувствуя себя как минимум агрономом и сборщиком налогов в одном лице, я с облегчением распрощался с последним возницей и направился к городским воротам.

Стражников прошел без проблем, уплатил медяк, представился наемником Шустрым, который ищет ночлега. Меня оглядели, заглянули в суму и милостиво разрешили заходить. Иронические взгляды, направленные на чехол с топором, мне не понравились, но я промолчал. Нашел трактир, пока снимал комнату на ночь и договаривался насчет ужина и завтрака, послужил причиной тихих смешков со стороны посетителей, опять же из-за топора. Окинув посетителей грозным взглядом и не дождавшись явных насмешек, гордо удалился в комнату. Оставил в сумке ткань, документы и деньги, бросил остальные вещички вместе с копьем. Спросил у трактирщика дорогу и направился на базар.

Город мне понравился, улицы были кривыми и узкими, но ожидаемых неприятных запахов не было, как и нечистот, выливаемых на головы прохожим. Для вывоза мусора применялись большие бочки на телегах, я такой агрегат в одном переулке увидел. Крытая сточная канава посредине улицы тоже наличествовала. Наткнулся на небольшое заведение с изображением книги на вывеске. От попутчиков я знал, что это лавка мудрых советов, как бы глупо такое название ни звучало.

Смысл такой. Народ в основном неграмотным был и безденежным, книги дорого стоили. Сидел в лавке всеми уважаемый старик, с одним или двумя учениками. Человек, начитанный до невозможности, поистине академических знаний. Вот за монетку он тебе письмо прочитает и слухами поделится, к мудрости предков обратится, и как больного ребенка выходить, тоже подскажет. Чтобы таким стать, он полжизни учился. Государство строго за ними следило, факты мошенничества жестоко пресекало. К таким старичкам незазорно было купчине и последнему крестьянину зайти. Такой вот штатный мудрец на государственной дотации. Потому как на советах сильно не наживешься. Говорят, к этому обычаю лично Кудесник руку приложил.

Я смело зашел в лавку и осмотрелся. Полки с книгами, посредине стоит круглый стол со стульями. Мальчишка, сметавший пыль, пригласил меня присесть и привел под локоток пожилого мужчину. После взаимных приветствий он на практически правильном унике спросил:

– Что привело тебя сюда?

– Хотел узнать про свой топор, а то народ на меня косится, – может быть, спрятать его от греха подальше? – Я выложил на стол Кусаку.

Старик прикинул топор на вес, рассмотрел надпись, хмыкнул и вытащил увеличительное стекло.

– Откуда он у тебя?

– В сгоревшей деревне на окраине Великого леса нашел, – не стал я врать. – Спрятали надежнее, чем деньги.

– Да уж. – Старичок вернул мне Кусаку. – Не думал, что на старости лет один из прыгающих топоров увижу. Что знаешь о легионе «Мертвая голова?»

– Небылицы какие-то, но ничего конкретного.