Страж, стр. 8

– Вы говорите про Эйзенхауэра.

– Про Эйзенхайэра? Неужели? – Мгновение он размышлял. – Да, наверное. Вот забавно. Я думал, это был Гувер. Так что же тогда сказал Гувер?

Элисон пожала плечами.

– «Спроси, не что твоя страна может сделать для тебя, спроси…»

– Нет.

– Нет? – Он приподнял одну бровь и с вызовом спросил: – А кто же это сказал, по-вашему?

– Кеннеди.

– В самом деле?

– Да.

Чейзен посмотрел на попугая.

– Но Гувер должен был что-то сказать!

– Не сомневаюсь.

– Что бы это могло быть? – озадаченно пробормотал он себе под нос. Элисон улыбнулась.

– «Свобода или смерть».

– Точно! – вскричал он. – Великий был человек! Элисон с сомнением покачала головой. Чейзен поставил камею обратно на полку, прошелся по комнате, прислушиваясь к торопливому чириканью Мортимера, затем облокотился о диван и поскреб подбородок.

– У вас исключительный вкус, моя дорогая. Как-нибудь я непременно попрошу вас помочь мне в переоформлении моей квартиры.

– Спасибо, но я боюсь не оправдать ваших надежд. Все примерно так и было, когда я въехала сюда.

– Нескромность – не порок, когда таланты налицо. Это слова Аристотеля.

Элисон рассмеялась. Ну, раз Аристотель это сказал, наверное, так оно и есть. Хотя, помнится, он говорил также, что Земля – центр Вселенной…

Чейзен продолжал прогуливаться по комнате, проявляя необычайный интерес ко всем предметам, находящимся в пределах его досягаемости. Неожиданно он остановился.

– Ах, – укоризненно произнес он, – я же прервал ваш ужин.

Элисон посмотрела на празднично накрытый стол.

– Нет, я еще не начинала.

– Это успокаивает. Я бы чувствовал себя весьма неловко, если бы помешал невольно… Прием и переваривание пищи должны проходить без вторжения праздной болтовни. Вы не согласны?

– Почему бы и нет? – сказала Элисон. – Я, например, жду джентльмена к ужину. Его зовут Майкл, – добавила она, обдумывая, как бы повежливее выпроводить соседа.

– Вы замужем?

– Нет.

– Помолвлены?

Она покачала головой.

– Ах, просто друзья, – заключил он. – Но цветы дружбы порой приносят неожиданные плоды. – Он ухмыльнулся. – Определенно так!

Элисон нахмурилась. Давно не слышала подобной пошлости.

Чейзен, широко улыбаясь, прохаживался вокруг стола, оглядывая безделушки с видом знатока. Затем он уселся во главе стола.

– Спасибо за приглашение, – проворчал он.

– Приглашение? – переспросила Элисон, не совсем понимая, что он имеет в виду.

– О да, да. Я чувствую, когда мне хотят предложить присесть. По опыту. Я уже не молод, знаете ли. Так что я просто сэкономил ваши усилия, заранее поблагодарив вас. – Чейзен помолчал, погладил кошку и продолжал: – Три дня я собирался заскочить к вам, но как-то все не получалось до сегодняшнего дня.

– Я очень признательна, что вы сумели выкроить время.

– Да, – согласился Чейзен, поправляя свои покореженные очки. – Я так люблю новых соседей. Старые, правда, мне тоже нравятся. Но новые соседи

– это так прекрасно! Они напоминают мне о моей первой квартире, которую я снимал в двадцатые годы… Или нет, о моей второй квартире, которую я снимал в тридцатые… Впрочем, неважно. Это было так давно, что я точно не помню когда, но с новыми соседями мы неплохо проводили время.

– Могу я вас чем-нибудь угостить? – прервала его воспоминания Элисон.

– Хотите вина или, может, что-нибудь из закусок?

– О нет, время ужина еще не подошло, а в моем возрасте необходимо соблюдать режим.

– А животным?

– Они питаются вместе со мной, – важно заявил старичок.

Элисон подавила смешок. Странный какой-то разговор. Но сосед был забавным, и она почувствовала расположение к нему. Элисон присела и погладила Джезебель, кошка замурлыкала.

Чейзен довольно улыбнулся.

– Мортимер любит, когда его гладят по животику, – поведал он.

Элисон протянула руку и дотронулась до птички.

– Сладострастное создание, – хихикнул Чейзен, и щечки его зарумянились. – Сладострастие и мудрость – редкое сочетание в любом животном, включая человека.

– Я согласна с вами.

– Я тоже, – отозвался Чейзен, – я тоже. Элисон улыбалась, не зная, что ответить.

– Вы с кем-нибудь еще из соседей знакомы?

– Разумеется, – отвечал он. – Я здесь всех знаю, очень милые люди, хотя, – он жестом пригласил Элисон наклониться, чтобы он мог шептать ей в самое ухо, – живет здесь один священник, на моем этаже, так, по-моему, его место – в психушке. У него не все дома! – Старичок поднял глаза на потолок, словно раскаиваясь, что позволил себе столь резкое суждение. – Бог меня простит, – проговорил он. – Но у него действительно с головой не все в порядке. Целыми днями сидит у окна.

– Агент по сдаче квартир упоминала о Нем. – В самом деле? Элисон кивнула.

– Он наблюдал за нами, когда мы выходили из дома.

– Понятно, – Чейзен помолчал. – Но не бойтесь, он никогда никуда не выходит, и он очень тихий. Да, есть здесь еще такая квартира 4-А.

– А там кто живет?

– Никто. В том-то все дело. Ее никогда не сдавали. А прочий народ здесь вполне приятный, и я… Хотя нет, постойте, чуть было не забыл о тех двух женщинах со второго этажа. В них – зло. Они достойны проклятия.

– Вы довольно строго судите, – заметила Элисон.

– О! – ответил он.

– Простите? – переспросила Элисон, не совсем поняв смысл его реплики.

– Не спорьте! Зло, я сказал. Элисон была немного ошарашена. Откинувшись на спинку стула, она ожидала его дальнейших откровений.

– Так о чем я говорил? – спросил старичок. – Дайте вспомнить.

– О соседях? – подсказала Элисон.

– Нет, что-то другое. До того. Нет. Ах, брак! Никогда не связывал себя узами брака. Скажу по секрету, я всегда относился к женщинам со страхом и подозрением. Без обид, моя дорогая.

– Я и не думаю, что вы хотели меня обидеть.

– Нет-нет, разумеется нет. Дайте вспомнить. Должен признать, у меня есть ужасные слабости. Когда я был ребенком, моя бедная мамочка пыталась…

Элисон украдкой бросила взгляд на часы в то время, как он Продолжал монотонно что-то бубнить, словно заезженная пластинка. Уже десять, пора бы Майклу и появиться. Но, конечно, он, как всегда, опоздает. Элисон начинала сердиться. Неужели он не может хоть раз в жизни прийти вовремя, чтобы избавить ее от экскурсов в историю жизни Чейзена?!

Рассказ старичка был исполнен драматизма. Голос его дрожал, он выпячивал грудь, стремясь набрать в легкие как можно больше воздуха, чтобы подольше говорить без передышки. Элисон мало что слышала. Мысли ее блуждали где-то далеко, а звук голоса Чейзена лишь убаюкивал ее.

Где-то посреди его речи она вдруг уловила несколько слов. Снова взглянула на напольные часы справа от камина. Неужели он вещает уже сорок пять минут? А она почти все пропустила мимо ушей! Была там какая-то чепуха о Бронксе, пара баек о Великой Депрессии, перечисление его жизненных достижений и бесчисленных мест работы, которые он сменил. Вот и все. Элисон забеспокоилась. А что если он захочет знать ее мнение насчет важнейших вех своей жизни? Ей придется промолчать. И скорей всего на этом их знакомство закончится. Впрочем, если произнесение речей относится к числу его любимых занятий, это, может быть, не так и плохо,

– усмехнулась Элисон про себя.

– Так что, как видите, дорогая моя Элисон, Джезебель и Мортимер – единственные мои верные друзья. Конечно, я поддерживаю приятельские отношения с миссис Кларк из квартиры 4-Б, но лишь животные способны на истинную преданность – или привязанность, как вам угодно. Я делюсь с ними самым сокровенным, а, как вы догадываетесь, в жизни старого человека много сокровенного.

Элисон откинулась на спинку стула и улыбнулась. Рассказ подошел к концу. Чейзен взглянул на часы.

– Боже мой, – засуетился он, – им давно пора в постель. Вы знаете, что от недостатка сна кошачья шерстка становится клочковатой, а перышки у птичек слипаются?