Второй выстрел, стр. 3

– Кажется, я о чем-то таком читал, – кивнул Энтони. – Тогда еще писали, что имел место несчастный случай.

– Разумеется, все сразу подумали именно о несчастном случае. Тем более что вердикт, вынесенный вчера коронером, квалифицировал инцидент как «случайную смерть». И все бы на этом успокоились, если бы местный корреспондент «Курьера» не узрел сегодня утром на месте происшествия среди праздных зевак самого инспектора Морсби. Разумеется, корреспондент тут же позвонил в газету и сообщил об этом…

– Инспектора Морсби? А кто это, собственно, такой?

– Ты наверняка о нем слышал. Это своего рода звезда Скотленд-Ярда. Во всяком случае, последние десять лет его имя упоминается в связи с расследованием почти всех нашумевших преступлений со смертельным исходом. Надеюсь, ты понимаешь, к чему я клоню? Если Морсби видели на месте происшествия, значит, дело не такое простое, каким кажется.

– Господи! Ты хочешь сказать, что эту даму убили?

– Нет. Я всего-навсего намекаю на то, что так, возможно, считает Скотленд-Ярд, – серьезно ответил Роджер.

Энтони негромко присвистнул.

– Улики какие-нибудь есть?

– Лично я ни о чем таком не знаю. Хотя не исключено, что они есть и с ними работают. Просто не афишируют сей факт перед широкой публикой. Местные же мало что об этом знают – говорят только, что миссис Вейн была совершенно очаровательной молодой женщиной двадцати восьми лет (если не ошибаюсь, Бергойн об этом упоминал), красивой, обаятельной и весьма популярной в этих краях. Кстати, ее муж, состоятельный человек, в качестве хобби занимается какими-то научными исследованиями и, насколько я знаю, значительно старше ее. Между прочим, он хоть и любитель, но в научных кругах считается довольно известным экспериментатором. Так, по крайней мере, мне сказал Бергойн.

– Как-то все это странно! – выпалил Энтони. – Кому нужно было убивать такую женщину? Ладно улики, но хоть мотивы какие-то имеются? Или ты тоже не в курсе?

Секунду поколебавшись, Роджер медленно произнес:

– Мне сообщили только, что в случае смерти миссис Вейн ее кузина мисс Кросс наследует десять тысяч фунтов.

– Ого! Звучит довольно зловеще, не так ли?

– Это точно, – мрачно согласился Роджер.

В разговоре наступила небольшая пауза. Потом Энтони с самым невинным видом осведомился:

– И ты, значит, будешь обо всем этом писать в «Курьере»?

– Придется. Насколько я знаю, никто, кроме редактора «Курьера», пока этим делом не заинтересовался, и мы с тобой – единственные, кто будет его раскапывать, опередив всех. Тем более о сегодняшнем визите Морсби широкая общественность еще не знает, и я очень надеюсь, что мне удастся поговорить с ним сразу же по приезде. К счастью, я знаю его лично – хотя и не очень хорошо.

– Прошу всех пройти в вагон-ресторан на ленч, – произнес служащий, чья голова внезапно материализовалась в купе, проникнув сквозь щель в двери. – Дамы и господа! Ленч будет подан в самое ближайшее время.

– Послушай, Роджер, – произнес Энтони, когда они чуть ли не одновременно поднялись с кресел в ответ на призывы стюарда. – С какой стати ты так заинтересовался преступлениями? Это ведь случилось с тобой еще до того «Уичфордского дела», не правда ли? А между тем я отлично помню времена, когда тебе на все эти расследования было глубоко наплевать. Что же заставило тебя столь неожиданно для всех сменить жизненные приоритеты?

– Одно чрезвычайно сложное и запутанное дельце, которое мне удалось раскрыть два года назад, – скромно потупив взгляд, ответил Роджер. – Оно-то и позволило мне обнаружить в себе некий особый талант, который дается далеко не каждому. Разумеется, я не могу назвать тебе никаких имен и деталей этого дела, ибо это страшная тайна. Так что лучше никогда не расспрашивай меня о нем.

– Не буду. Тем более если это страшная тайна, – охотно пообещал Энтони.

Роджер одарил его взглядом, в котором читалось скрытое разочарование.

Глава 2

Девушки и убийство

Деревушка Ладмут находилась примерно на расстоянии мили от одноименной железнодорожной станции. Прибыв на последнюю, Роджер и Энтони проштемпелевали в билетной кассе свои билеты в два конца, вызвали носильщика, который отнес их багаж в камеру хранения, привели себя в порядок в гардеробной, после чего стали наводить справки о наличии свободных мест в ближайших отелях.

– Отелях, говорите? – произнес служащий станции, совмещавший обязанности носильщика, станционного смотрителя и билетного контролера, почесывая в задумчивости затылок. – Так нет тут у нас никаких отелей. По крайней мере ничего такого, что вы могли бы назвать этим словом.

– Но хоть постоялые дворы есть? Или пабы с комнатами для проезжающих? – осведомился Роджер, начинавший уже испытывать некоторое раздражение. Путешествие показалось ему довольно долгим и утомительным. Особенно если учесть, что после пересадки в Борнмуте состав, похоже, тащился со скоростью, не превышавшей десяти миль в час. Такая скорость, конечно же, не могла устроить человека, стремившегося как можно быстрее добраться до места событий, хотя для ветки Борнмут – Ладмут считалась самой что ни на есть приемлемой и нормальной. Но более всего Роджера раздражали остановки на промежуточных станциях, на каждой из которых состав стоял никак не меньше двадцати минут. – Какой у вас в Ладмуте самый лучший паб?

Железнодорожник хмыкнул.

– Самый лучший паб? – повторил он с непередаваемым удивлением во взгляде. – Ну вы и сказали… – Тут он не выдержал и расхохотался.

– Похоже, я сказал что-то смешное, – заметил Роджер, обращаясь к Энтони. – Ты только посмотри, как развеселился этот джентльмен, когда я задал ему простейший вопрос о лучшем пабе в этой местности… Но, быть может, он смеется надо мной?

Энтони внимательно посмотрел на железнодорожника, после чего перевел взгляд на кузена.

– Нет, он точно смеется не над тобой. Возможно, ему просто вспомнилось выступление в парламенте Гладстона в одна тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году?

– Да здесь только один паб и есть. И в этом все дело! – выкрикнул работник железнодорожного транспорта. – Поэтому, когда вы потребовали назвать лучший паб в Ладмуте, я…

– И где же находится этот одинокий паб? – спросил Роджер, подключив максимум терпения.

– В Ладмуте и находится. В деревушке то есть. Где же еще?

– А где находится вышеупомянутая деревушка Ладмут с этим самым одним-единственным пабом?

Разговаривая с железнодорожником, Роджер призвал на помощь всю свою сдержанность, которой, в общем, не отличался.

Но на этот раз короткий ответ, подкрепленный указующим жестом, оказался исчерпывающим, и два путешественника, выйдя со станции, побрели по проселочной дороге в указанном направлении под жаркими солнечными лучами, оставив у себя за спиной носильщика, станционного смотрителя и билетного контролера в одном лице, который продолжал еще некоторое время хмыкать и покачивать головой, вспоминая самые забавные моменты своей недавней беседы с пассажирами.

Солнце пекло довольно сильно, и путешественники испытали немалое облегчение, когда оказались под мрачноватыми сводами маленькой старомодной гостиницы, располагавшейся среди домиков и прочих строений, образовывавших своеобразный организующий центр деревушки Ладмут.

Громкий стук костяшек пальцев по конторке способствовал появлению хозяина заведения, который своими размерами мало уступал иному призовому быку и отличался повышенным потоотделением.

– Боюсь, джентльмены, что в данный момент я не в состоянии угостить вас качественными прохладительными напитками, – произнес хозяин, доброжелательно улыбаясь. – Разве что бутылка лимонада где завалялась… Или, возможно, имбирного эля? Но кроме этого – ничего.

– Неужели? – осведомился Роджер. – Но пиво-то у вас, полагаю, имеется? А если так, принесите нам светлого две самые большие кружки, какие у вас только найдутся. Надеюсь, оно у вас холодное и мокрое? И еще: имейте в виду, что мы не какие-нибудь туристы и зашли к вам не просто освежиться, а намереваемся у вас пожить.