Дитя Плазмы, стр. 35

– Я так понимаю, приборы должны облегчить процесс наблюдения за чудовищем?

– Не совсем так. Скорее, они будут свидетельствовать о его близости. К сожалению, пока чувствительность приборов оставляет желать лучшего. Во всяком случае с возможностями Корбута и его команды им не сравниться.

– Тогда не понимаю… – Беркович озадаченно переглянулся с представителем ФБР. – Зачем тратить средства и время на подобную никчемную аппаратуру?

– Ну, во-первых, затем, что это первые наши действующие детекторы. А людей, подобных Корбуту, во всем мире можно пересчитать по пальцам. Рассчитывать только на помощь эстрасенсов не слишком благоразумно. А фазовые возмущения в эфире – это особенность каракатицы, и мы намерены уцепиться за нее покрепче. Вторая и третья серии приборов, надеюсь, будут совершеннее. Кроме того… – Йенсен обвел зал ищущим взглядом.

– Впрочем, обойдемся без карты. Так вот, слежение с вертолетов идет уже вторые сутки, и наши первичные предположения подтвердились. Каракатица не петляет и не корректирует курс – она движется практически по прямой!

Выдержав паузу, Йенсен добавил:

– И это яснее ясного говорит о том, что она движется ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННО.

– Из чего вы и поспешили сделать вывод, что она возвращается, – кивнул Беркович.

– Не только, – Йенсен пожевал губами. – Мы совершили еще одно очень простое действие: развернув карту, наложили линейку на предполагаемый маршрут и, оперируя известной нам скоростью, определили когда и какой город эта гостья из подземелья осчастливит своим посещением.

– Черт возьми! – Беркович не сумел скрыть охватившего его возбуждения. – Но если она все-таки свернет?

– Навряд ли. У этой твари поразительное чутье. То есть, мне так кажется. И сейчас она что-то чует. Раньше ее притягивали радиоактивные захоронения, места ядерных полигонов, теперь, должно быть, что-то другое.

– Все программы по ядерным испытаниям приостановлены, – задумчиво произнес координатор. – Что еще ее может привлечь? Какой-нибудь старый засекреченный могильник? Или ракетная база?

– Это нам и предстоит выяснить, – Йенсен улыбнулся. – И в самый кратчайший срок. Прежде чем она объявится здесь. Возможно, это действительно радиоактивные отходы, возможно, какой-нибудь из ядерных складов. Наши ребята перетряхивают в настоящее время архивы, но за такой срок им, понятное дело, не справиться. Вот поэтому нам и требуется помощь вашей команды, Беркович.

Генерал ЦРУ озабоченно прикрыл глаза ладонью.

– Разумеется. Если дело обстоит таким образом… Какие населенные пункты угодили на эту вашу прямую?

– И вам, и в штаб-квартиру генералитета ФБР сегодня же будут доставлены подробнейшие карты. На память же могу назвать лишь некоторые из городов. Это Толидо, Спрингфилд, Каунт-Сити, Санта-Фе, Уичито, Альбукерке, Финикс и другие. Здесь же более двух десятков мелких поселений, фермерские хозяйства и так далее.

– Не мало…

– Это же адова работа! – пролепетал Симонсон.

Йенсен согласно кивнул.

– Тем не менее, ее надо проделать по возможности быстрее. Параллельно предлагаю послать в перечисленные города группы контролеров, которые во взаимодействии с местными властями займутся изучением оперативной обстановки. Это касается той же прессы и тех же слухов, урановой энергетики и всех сколь-нибудь примечательных событий, выходящих за рамки обыденного. Филиалы ЦРУ и ФБР тоже будут подключены к работе. Мы в свою очередь постараемся снабдить все оперативные службы уже готовыми приборами.

– Другими словами речь идет о создании мощных резиденций

– и не двух-трех, а как минимум – десятка, – Беркович в сомнении покачал головой. – Ответьте, Йенсен, о каком сроке мы можем реально говорить?

– Дня два, не больше.

– Но это абсурд!

– Значит, надо особенно постараться. Поймите, диктую не я, а она. Расстояние до североамериканского континента каракатица покроет в семь, может быть, в восемь дней, и два из них уже позади.

– Но как мы сумеем?… – Беркович недоуменно развел руками, не в силах завершить мысль.

– Господа! – координатор успокаивающе поднял старческую тонкую кисть. – Трудностей действительно много, но это вовсе не значит, что мы с ними не справимся. И не вам прикидываться беспомощными овечками. За нашими плечами – президент, и, если понадобится, мы заставим работать на программу всю страну. Сейчас же от нас требуется одно – создать эту программу, разработать по пунктам, сколько бы их там не насчитывалось.

– Согласен, – Йенсен вернулся в свое кресло.

– Да ты Цицерон, старик! – шепнул ему знакомый голос.

Джек Йенсен повернулся. Фил Николсон глядел на него с насмешливым почтением.

Глава 3

Черная безмолвная пустота зависла вокруг, и Гуль сам не понимал, отчего обращается к этой пустоте, словно к человеку.

– Почему ты не пошла со мной, Милита? Я ведь не просил идти за мной, я звал тебя со мной. А ты не сказала мне ни единого слова. Или воля Пилберга сломила тебя и это была не ты? – Гуль напряг зрение, силясь разглядеть в пустоте что-то, что помогло бы ему услышать, угадать каким-либо образом ответ.

– Ты должна была пойти со мной. Вместе нам было бы легче…

Он вздрогнул. Из мглы, до краев заполненной чернилами и сапожной ваксой, проступили чьи-то неясные очертания. Два темных пятна на фоне белеющего овала, мрачноватая полоска рта.

Это было лицо! Человеческое лицо!.. Сердце Гуля скакнуло и пошло лихорадочно биться. Сразу стало жарко. Гуль узнал приближающееся к нему лицо. Оно принадлежало Зуулу. Каким-то образом Мудрец дотянулся до него и здесь. Гуль попытался отстраниться от наплывающего лица, но в спину уперлась спина – каменная и неподатливая. Губы у Зуула шевелились. Он что-то говорил, но вместо человеческой речи до Гуля доносился лишь какой-то отдаленный треск, словно разгорались в печке свеженаколотые поленья. Но откуда здесь взяться огню? Зуул не мог принести с собой огонь. Он вообще ничего не мог с собой принести. Кроме лица и неясной тревоги…

Гуль резко сел и проснулся.

В первый момент он ничего не понял. Пожар ворвался в сознание, как врывается вода в нежданную пробоину. Пожар попросту ослепил Гуля. Огонь был всюду: справа, слева и даже сверху. Прикрывая лицо рукой, Гуль поднялся. Где он и что с ним? Память заработала подобно шестеренчатому арифмометру и с опозданием выбросила ответ: магазин…

Он забрался в магазин одежды перед самым закрытием. Ему нужно было одеться, и он прокрался мимо суетливого продавца в складское помещение. Долго ждал, когда утихнут голоса и стук дверей, а потом… Потом он подобрал себе одежду и сложил ее здесь, возле сушильного шкафа. Он хотел прежде немного вздремнуть… Теперь на месте, где он оставил костюм возвышалась кучка пепла. Пол выгорел до бетонных перекрытий, каменные стены дымились от жара. Гуль в страхе оглядел себя. Кожа на руках и лице была в порядке, на теле красовалась все та же драная гимнастерка. Он так и не успел переодеться во что-нибудь мало-мальски приличное. А теперь все уничтожил пожар.

Заслоняясь от летящих искр и гудящего пламени, Гуль осторожно двинулся вперед.

А ведь он мог бы запросто сгореть. Ведь бывает такое: засыпают и не просыпаются. Ему просто повезло. Пламя обошло его стороной…

Гуль остановился. Ему показалось, что его с размаху ударили кулаком по затылку.

Почему он решил, что повезло? Может ли вообще человеку, угодившему в пламя так повезти? Гуль снова огляделся, и страх металлическими пальцами сдавил горло. По спине, рассыпая волны холодных мурашек, прошлось гусиное перо, и зыбкие надежды, еще теплившиеся в сердце, растаяли подобно шагреневой коже. Он шел в ревущем пламени, не ощущая ни боли, ни температуры. Пляшущий огонь мешал видеть, но не мешал дышать. Гуль не кашлял и не задыхался. Дым и угарные газы всасывались его легкими с той же естественной небрежностью, как еще совсем недавно вдыхался прохладный кислород городских окраин.

Гулю снова захотелось присесть. Ноги не держали его. Гладкими тяжелыми шарами мысли сталкивались в голове и разбегались в поисках единственно необходимой лузы. Только вместо бильярдного бархатного стола перед ними расстилалась плоская бесконечность, и все, что им оставалось делать, это панически биться друг о дружку и вновь разбегаться в злополучные дали.