Его сын (СИ), стр. 69

  Люк не мог причислить себя к знатокам моды, но отличить кружевное безобразие от более строгого фасона был в состоянии. Он именно по такому принципу и тыкал пальцем в модели, демонстрируемые голопроэктором - поменьше всяческих излишеств. Но на вешалках не было выбранного им, там висело совершенно другое. Строгое, роскошное, чем-то напоминающее военную форму, но не все. Рубашки, брюки, что-то вроде камзолов, вроде бы так это называется: длинное, по колено, по щиколотку, на пуговицах. Что-то странное, напоминающее наряды Палпатина - длинное, многослойное, обильно украшенное золотой вишивкой.

  Может, Люк и пожал бы плечами, выкинув все это из головы, вот только осмотрев гардеробную, он отметил один интересный момент. Практически все вещи были выдержаны в любимой цветовой гамме Палпатина.

  Черный. Алый. Золотой.

  Цвета Империи.

  ***

  Тот день стал для Вейдера переломным. Сначала узнать, что чувствует нерожденный еще ребенок, когда убивают его мать и его самого заодно... Твой ребенок. Затем услышать, что этот самый ребенок все помнит. Все. До самого последнего мгновения. И знает, кто именно едва не оборвал его жизнь. А после этого получить послание от давно уже мертвой женщины, единственной, кого он любил в своей жизни, не считая матери.

  Темный лорд сидел на коленях в медитационной камере, которая сейчас потеряла свою первозданную белизну, невидяще смотря на свои руки. Гладкие стены покоробились, покрывшись паутиной трещин, расцветившись пятнами, словно обгорев. Кресло, вырванное с корнем, валялось, смятое невидимой огромной ладонью в комок, рядом лежали шлем и маска.

  Вейдер тупо смотрел на протезы, не спрятанные сейчас под кожаными перчатками, сияющие полированным металлом. Изящные черно-золотые конструкции, не покрытые искусственной плотью. Холодные и неподвижные. Как и он сам.

  Глаза болели, их резало, словно он снова в пустыне и вокруг буря, рассекающая острыми песчинками кожу до крови, обдирающая мясо с костей. Слез не было, они давным-давно высохли, веки жгло и глазные яблоки горели огнем... но слез не было. В ушах звучали слова Падме, сказанные детским голосом.

  ... Мое маленькое сокровище. Я знаю, что ты все слышишь, все запоминаешь. Настанет момент, когда ты все вспомнишь. Я знаю это так же четко, как и то, что твое имя - Люци-ивф-ферр...

  Я знаю, что мое время ограничено, поэтому - слушай внимательно, мое маленькое чудо... Слушай и передай мои слова.

  Энакин, любовь моя. Я не виню тебя, запомни это. Часть вины за произошедшее лежит на мне, я сама поспособствовала этой ситуации, позволив затмить себе разум. У меня есть только одно оправдание - близость разрешения от бремени.

  Я не виню тебя за нападение, ты все же сумел остановиться, это главное, а основная вина лежит на Кеноби и Йоде. Сейчас я вижу это ясно, как никогда. Разрозненные факты, некоторые моменты. Кеноби знал о нас, я в этом уверена. А если знал он, то знал и Йода, что касается остальных - это неизвестно. При последних наших встречах Кеноби смотрел на меня слишком внимательно, скорее всего - он почувствовал детей. Я знаю, что они унаследовали твои таланты, оба, но Лея - слабее. Им нужен Люк, это понятно, он сильный, даже я это чувствую, но они ошиблись.

  Если джедаи рассчитывают воспитать его как своего последователя - то их ждет разочарование.

   Кеноби сказал, что ты - мертв, вот только я ему не верю, магистр слишком хорошо умеет недоговаривать и играть словами. Я не знаю, что за игру он затеял, но он не колебался, прячась на моем корабле. Поэтому, скорее всего, ты сильно ранен и борешься за жизнь.

  Я не виню тебя, муж мой, но за нападение я, Падме Наберрие, нареченная "Амидала", требую с тебя виру. Вира твоя такова - найди детей, чего бы тебе это ни стоило, я не думаю, что их отвезут на Набу. Слишком рассчетливые глаза у Кеноби, а я не нужна ему живой, и уж тем более ему не нужно, чтобы детей воспитывала моя семья. Привези их на Набу, представь предкам, как положено. Тебе объяснят. И помоги Люку отомстить. И живи. Я требую, чтобы ты жил, а не существовал. Запомни это. Живи.

  Прощай, любовь моя. Прощайте, дети мои...

  Запомни мои слова, мое маленькое прекрасное чудовище, и передай. Я знаю, ты это сделаешь.

  Прощай...

  Вейдер разогнулся и камеру наполнил хриплый вой.

  ***

  Сколько он так пробыл, Вейдер не знал, просто в один момент кто-то набросил ему на плечи теплое легкое покрывало и обнял, прижимаясь к боку. Мужчина с трудом повернул затекшую шею. Люк. Закутанный в огромное для него одеяло, напоминающий передвигающийся на своих двоих кокон, сын внимательно смотрел на него огромными синими глазами, цепко держа руками за бронированное предплечье.

  - Пол холодный. Простудишься, - наставительно произнес малыш и Вейдер хрипло, каркающе расхохотался, выплескивая остатки переживаний, копившихся в душе все эти пять жутких лет. Пять лет существования...

  - Ты же меня вылечишь, - иронично усмехнулся ситх, и Люк широко улыбнулся.

  - От болячек - так точно, - согласился мальчик. - А от глупости? Я буду тебя лечить, ты будешь сидеть на холодном и снова заболевать... непорядок! Ты мне нужен живой и здоровый. Нам еще Лею искать и Кеноби ловить.

  Упоминание имени врага подействовало сразу.

  - Кеноби, - прошипел сверкнувший глазами Вейдер. - Тот еще...

  - Ситх, - невозмутимо подсказал Люк. Мужчина удивленно дернул отсутствующей бровью.

  - Почему ситх? Самый настоящий джедай. Такой... Светлый! - с ненавистью выплюнул Вейдер.

  - Да мне плевать, как он себя называет, - пожал плечами мальчик. - Главное, кем он является. Умный, очень умный, коварный, хитрый, достаточно жестокий, чтобы убить своего ученика, проворачивает шикарные интриги и очень хорошо маскируется под кого-то безобидного и неопасного. А теперь скажи мне, отец, - Люк встал и наклонился к лицу сидящего мужчины, - чем он отличается от Палпатина, который вообще-то Дарт Сидиус?

  Вейдер моргнул, обдумывая неожиданный вопрос.

  - М-да...

  - Вот именно, - удовлетворенно кивнул ребенок. - Только названием. Нельзя недооценивать противника, особенно такого уровня. Я его когда-то недооценил, приняв за истину в последней инстанции, и вся моя жизнь превратилась в театральную постановку. Больше я не совершу таких ошибок, и тебе не советую.

  Вейдер вздохнул, рассматривая ребенка. Великая Сила... Сын у него...

  - Значит, Кеноби специально подставился? - уточнил ситх, вставая и подхватывая на руки кокон с Люком.

  - Да. Гениальная постановка с вами в главных ролях. После такого ни о каком диалоге и речи не шло.