"Желаний своевольный рой". Эротическая литература на французском языке. XV-XXI вв., стр. 37

Жорж был не из тех, кто ходит вокруг да около, попусту растрачивая свои желания, поэтому он не захотел, чтобы первыми свидетелями любовного созревания Флорентины оказались стены какого-нибудь отеля.

Он предпочитал, чтобы эхо замка, где пройдет их жизнь, где родятся их дети, если Господь пошлет им такое счастье, могло в минуты уныния — они случаются у всех — поддержать приятными воспоминаниями того из них, кто почувствует тоску.

Коляска ехала быстро, и вскоре очертания Парижа потерялись в тумане.

Жорж крепко сжимал в своих руках пальцы жены; время от времени он склонялся над юной головкой, в которой только-только созрело желание провести с ним всю жизнь, и награждал ее поцелуями, которые принимались без тени смущения или неловкости.

Господин Водрез не относился к числу сентиментальных стариков. Он был очень чувственным мужчиной, и, предлагая Флорентине руку и сердце, прежде всего надеялся возбудить в себе чувства, которые с каждым днем становились все более и более недостижимыми.

В то же время, подобно искусному дегустатору, он предвкушал все причитающиеся ему отныне радости.

В коляске, запряженной двумя лошадьми, от Парижа до Монморанси, где расположен «Шармет», замок семьи Водрез, ехать недолго.

Наконец добрались.

Жорж специально устроил все так, чтобы к приезду Флорентины дом опустел; их встретила лишь робкая и услужливая горничная с очень живыми глазами, в которых, помимо безукоризненной серьезности, прочитывалось много самых разных мыслей.

Комната Флорентины была отреставрирована и специально подготовлена для молодой жены: тут и там виднелись легкомысленные безделушки женского обихода.

— Вы такой милый, — с видом крайней убежденности сказала девушка, когда вечером, после самого что ни на есть изысканного ужина, подносила своему новоприобретенному мужу чашечку чаю.

— Я? Нет, мое сокровище, это вы такая милая, потому что согласились вручить мне свою жизнь. Да, да! Как же мне не терпится целиком завладеть моей дорогой женой!

— Как это? Разве вы еще не стали моим господином и повелителем?

— Не вполне, милая. Но теперь у меня есть право им стать, вот и всё.

А про себя Жорж Водрез подумал: «Господи помилуй! Неужели крошка совсем ничего об этом не знает? Неужели мадам Брикар проворонила дивный шанс спустить с цепи воображение, которому в ее возрасте не пристало отдаваться запретным мечтам? Не может быть! Надо действовать осторожно».

— Выходит, милочка, что сегодняшняя церемония в церкви и есть, по-твоему, главное счастье молодоженов?

Девушка покраснела и опустила голову.

— Не знаю, — еле слышно произнесла она.

«Невинный цветочек, — пронеслось в голове у Жоржа, — какое же удовольствие будет его сорвать».

— Правда? — не унимался он. — Я тебя научу. Сними корсет, в нем должно быть неудобно. Я позову горничную.

— Нет, не надо.

— Ладно, тогда я ее отпущу, чтобы нам не мешали.

Мариетта отправилась домой, Жорж запер дверь на все засовы, а Флорентина расположилась у себя в будуаре, чтобы последовать совету мужа.

Спрятавшись за портьерой, муж наблюдал за женой, и кровь закипала у него в жилах при виде девичьих рук и плеч, прекрасных в своей первозданной наготе.

Когда Флорентина осталась в одной рубашке, Жорж внезапно покинул свое убежище и заключил красавицу в объятия.

— Ах, как вы меня напугали! — смущенно вырвалось у девушки, чье лицо залил яркий румянец.

В самом дальнем уголке ее сознания пряталась мысль о том, что супружеская жизнь таит в себе какую-то загадку, но истина была недосягаема, хоть исповедник да и тетка, со своей стороны, без устали твердили о каком-то долге, во исполнение которого от жены требуется полная готовность повиноваться желаниям мужа.

Жорж побледнел и, прижимая Флорентину к себе, осыпал поцелуями ее лицо, плечи, груди, напрасно и тщетно укрываемые от мужских глаз. Он стремительно скользнул горячей рукой по телу девушки, вонзаясь раскаленными пальцами в сладкие округлости бедер, приник пересохшими пылающими губами к ее розовому ротику и содрогнулся от наслаждения.

Продолжая исследовать женское тело, несмотря на неловкое сопротивление девушки, Жорж ощутил под ладонями сперва ягодицы, затем колени. Шелковые чулки, обтягивающие чудесные ножки, держались на белых бархатных подвязках; Жорж развязал их, и ткань, укрывавшая женские прелести ниже талии, упала на коврик; Флорентина же, подобно встрепенувшейся птичке, негромко вскрикивая, бросилась в глубь комнаты.

Жорж смотрел на нее с обожанием, и его глаза горели страстью, доведенной до высшей точки.

— Флорентина, милая, — сказал он, — ты, верно, боишься меня, но ведь я твой муж, не убегай, почему ты не хочешь быть моей женой?

— Опять? Я не понимаю, о чем вы.

— Ладно, подойти ко мне, я объясню, в чем разница между девушкой и женщиной.

— Мне неловко… — ответила девушка, с отчаянием глядя на свое полуобнаженное тело.

— Дитя, не волнуйся о будничных нарядах! Прекраснее всех тот, что предназначен для торжества любви! Смотри, я помогу тебе, и тоже сброшу с себя все, что может помешать единению нашей возбужденной плоти.

И, подкрепляя слова делом, он мгновенно освободился от костюма и предстал перед женой нагим, точь-в-точь, как она.

— Ну, иди, — позвал он, нежно обнимая ее и устраиваясь на диване, — ближе ко мне… вот так, я объясню, что моя любовь просит от твоей, ведь ты любишь меня, ты полюбишь меня, моя дорогая, моя чудесная женушка. Тебе часто доводилось читать в Священном Писании о том, что мужчина и женщина в браке становятся единой плотью и кровью.

— Да.

— Итак, что для этого нужно? Позволить мужу завладеть сокровищами, сокрытыми в твоем лоне за этими божественными сферами, которые я ласкаю, и там, в самой глубине тебя, куда открыт вход через отверстие, где сейчас лежит мой палец.

Повалив юную неофитку на спину рядом с собой, Жорж одной рукой обхватил ее за талию, а другой отправился мягко штурмовать магический вход, зарождая во Флорентине чувство напряжения и неги там, где она и не подозревала.

— Чтобы ты стала моей, золотце, я должен в тебя проникнуть.

— Но как?

— Тебе до сих пор неизвестно, чем строение мужского тела отличается от женского?

— Нет.

— Так посмотри, потрогай, полюбуйся!

И Жорж показал ей свой могучий ствол, сотворенный Богом для властвования мужчин над женщинами; со страхом в глазах Флорентина коснулась своими невинными пальчиками твердого, как камень, органа.

— Ты колчан для этой проворной стрелы, она войдет в тебя, как победитель, чтобы оплодотворить твое лоно и открыть для тебя мир сладострастия и любви. Теперь, когда я тебе все рассказал, ты хочешь быть моей женой? Хочешь исполнить обещание, данное мне утром?

— Да, — шепнула она.

— Ты должна быть храброй, потому что первая любовная схватка кровопролитна, дверь в рай заперта, и мне придется применить силу.

Дольше он ждать не мог, а потому, не слушая боле Флорентину, поднял ее на руки, отнес в спальню и уложил на широкую кровать, любопытную свидетельницу их будущих любовных утех.

Затем с гордостью возлег рядом с женой, вытянул свои волосатые ноги вдоль влажного гибкого тела Флорентины, пьянея от каждого соприкосновения с ней; наконец возвысился над ней, поднял якоря и, нервно пытаясь раздвинуть ей бедра, которые от испуга или неловкости девушка плотно сжимала, провозгласил:

— Пробил час победы.

Господин Водрез был еще вполне сносным воякой и мог бы блестяще исполнить свою роль, скажем, в междоусобице, но здесь требовались боевые действия целой королевской армии, действия, для которых были необходимы совсем другие силы: именно это он с ужасом и констатировал.

На сопротивление и объяснения понадобилось время, и боевое настроение мужа стало меняться не в лучшую сторону; нервное напряжение брало верх, и Жорж был уже не в силах взять крепость, которая наконец-то поддалась атаке.