Серафим Саровский, стр. 69

Сам Нифонт вступил в Саровскую обитель в 1787 году и стал свидетелем расцвета пустынножительства в монастыре. Духовные и телесные подвиги старцев Назария, Серафима, Мефодия-Марка, Дорофея, Варлаама, Александра были знакомы ему не понаслышке. Но, видимо, дух прагматизма возобладал в игумене Нифонте. Начало промышленной разработки лесов, строительство и укрупнение монастыря — всё это способствовало дальнейшему процветанию Саровской обители. Но в то же время, приняв от строителя Исайи (Зубкова) монастырь с количеством братии в 182 человека, он первоначально добился в 1813 году увеличения числа монашествующих и послушников до 231 человека²⁶¹. А вот затем пошло заметное уменьшение братии, и уже после 1838 года²⁶² и до смерти Нифонта она не превышала 160 человек, хотя бытовые условия проживания в монастыре значительно улучшились: каменные кельи, водопровод. После смерти отца Серафима начался настоящий исход монашествующих из монастыря. Ушёл Сергий — автор первого «Сказания о старце»²⁶³, ушёл Гурий (Георгий) — автор второго «Сказания»²⁶⁴, ушли многие другие. В 1838-м предпринял попытку перейти в Троице-Сергиеву лавру послушник Андрей Степанович Ванюков (в будущем иеромонах Авель), уже не один год находившийся в Сарове. Но игумен Нифонт, считая Ванюкова основным пособником и виновником перехода отца Сергия и многих других в лавру, вытребовал из Духовной консистории его отпускное свидетельство и выгнал последнего из монастыря²⁶⁵. Только благодаря объяснениям Сергия и пониманию ситуации наместником лавры Антонием и митрополитом Филаретом Ванюков всё же был туда принят.

Старец Серафим закончил свой земной путь, а письма с упоминанием его имени продолжали поступать в Саров. Вот ещё одно свидетельство праведной жизни старца из переписки казначея Исайи (Путилова) со своими племянниками:

«Через братца нашего Кирилла Ивановича просили мы вас исходатайствовать у отца Серафима молитв. Вы исполнили наше желание и в письме Кириллу Ивановичу дали наставления, что мы должны делать, за что чувствительнейше и благодарю вас. При сем прошу вашего совета, можно ли чем ни есть поусердствовать отцу Серафиму, если можно, напишите к нам.

Григорий Марков и Матрёна Маркова.

1833 года января 4 дня. Москва».

Трудно предположить, что письмо, в котором могут содержаться бесценные предсмертные наставления старца Серафима, ещё сохранилось, но это ещё раз свидетельствует о необходимости продолжения поисков. В ответ на это письмо отец Исайя своим племянникам сообщил печальное известие:

«Здешний старец о. Серафим, к коему вы усердствовали, не много был в живых после тово, как я прибыл от него несколько изречённых слов в пользу вашу и вам сообщённых чрез письмо моё к братцу Кириллу Ивановичу. Он 2-го числа сего Генваря скончался («на 74-м году жизни» — зачёркнуто в оригинале. — В. С.) исполнен маститых дней и добродетелей боголюбезных.

17 генваря 1833 г.»²⁶⁶.

В «Житии» издания 1863 года впервые было опубликовано стихотворение, посвящённое преподобному Серафиму. Автором, вероятнее всего, являлся один из составителей книги — иеромонах Иаков (Невельской). Елагин, получив рукопись в свои руки, внёс некоторые незначительные и не всегда оправданные правки в текст. Внёс свою лепту и цензор издания архимандрит Сергий — он изменил всего одну строку в стихотворении о старце Серафиме, но как поменялось содержание. Итак, наступила пора вернуть первоначальный смысл семнадцатой строки этого стихотворения:

Он был и именем, и духом Серафим;

В пустынной тишине весь Богу посвящённый:

Ему всегда служил, и Бог всегда был с ним,

Внимая всем его моленьям вдохновенным.

И что за чудный дар в его душе витал!

Каких небесных тайн он не был созерцатель?

Как много дивного избранным он вещал,

Завета вечного земным истолкователь!

Куда бы светлый взор он только ни вперял,

Везде туманное пред ним разоблачалось,

Преступник скрытый вдруг себя пред ним являл —

Судьба грядущаго всецело рисовалась;

В часы мольбы к нему с лазурной высоты

Небесные друзья невидимо слетали

И, чуждые земной житейской суеты,

Его беседою о небе услаждали.

Он сам, казалось, с неба сшёл лишь погостить^[88]:

В делах его являлось что-то неземное.

Напрасно клевета хотела омрачить,

В нём жизнь была чиста, как небо голубое.

Земного мира гость, святой и незабвенный,

Одной любовию равно ко всем горел:

Богач, бедняк, счастливец и уничижённый

Равно один привет у старца всяк имел.

Несчастные ж к нему стекалися толпой:

Он был для сердца их отрадный утешитель.

Советом мудрым он — безмездною цельбой,

Всех к Богу приводил, святой руководитель.

От подвигов устав, преклоньшись на колени,

С молитвой на устах, быв смертным, умер он.

Но что же смерть его? — вид смертной только сени,

Или, как говорят, спокойный тихий сон...

Теперь ликует он в семье святых родной,

Сияньем Божеским достойно озарённый;

А мы могилу тихую кропим слезой,

И имя будем чтить во век благословенным²⁶⁷.

Это первое стихотворение, посвящённое старцу Серафиму. И его содержание, и само название книги — «Житие» — говорит о том, что старец к началу 1860 года подошёл к лику чаемых, или ожидаемых святых, и его прославление — только дело времени. «Он сам, казалось, с неба сшёл лишь погостить» — точнее не сказать. И если в 1860-х годах эта строка показалась цензору преувеличением, то сейчас она так уже не может восприниматься.

Из приведённых материалов видно, какую непростую жизнь прожил старец Серафим. И предложенная вниманию читателей книга представляет только малую толику того, что предстоит найти. Основные находки ещё впереди, и можно не сомневаться, что они послужат большему прославлению имени великого подвижника земли Русской — преподобного Серафима Саровского.

Глава третья
ИЗ УСТ В УСТА

Ранним утром, стоя на коленях перед святыми иконами в молитвенном подвиге, окончил свою земную жизнь великий старец Саровской пустыни — иеромонах Серафим. Великий подвижник умер, но не умерла память народа, не умерла вера в силу его молитв и покровительство всем страждущим помощи. Из уст в уста передавались богомольцами рассказы о чудотворениях, происходивших на намоленной Саровской земле. 11 декабря 1836 года дьякон города Шадринска Иоанн обращается к игумену Нифонту: «В октябре нынешней осени видел во сне о. Серафима, стоящего у утрени в вашей церкви за правым клиросом, за столбом, и некоторые из братии подходили к нему для принятия благословения. Причём он давал им какие-то полезные наставления... И как я радовался и благодарил Бога, что недостойный удостоился видеть такого Святого Старца. С сим проснувшись, я ощутил сердце своё несказанно радостным и почувствовал с тех пор особенное усердие к сему благочестивому отцу. А посему весьма бы желательно иметь в незабвенную память его начертание жизни. Я думаю, не остался о. Серафим без памяти в вашей обители, всем, я думаю, известны его благочестивые подвиги досточудные происшествия. У нас много в городе любителей и чтителей его памяти»¹.