Кластер 1. Слои памяти 2. Приди в мои сны 3. Призраки бывают разные, стр. 11
–Прекрати,– голос Варвары напоминал шуршание автомобильных шин по сухому асфальту,– я все сделала правильно, нет никакого призрака, я видела, как вспыхнули руны, ошибки быть не может! Тебя провоцируют, скорее всего.
– Если завтра он подтвердит, что ему дали таблетки от давления не с той дозировкой, и от этого у него остановилось и так больное сердце… Я молчать не буду. Ты будешь сидеть рядом со мной на нарах. И говорящий бросил трубку.
Рита удовлетворенно вздохнула, теперь понятно, как завтра спровоцировать убийцу, чтобы тот себя выдал.
На следующий день в знакомой гостиной было не протолкнуться. Там собрались: Петр Сергеевич, все еще больной (он плюнул на лечение и примчался, согласно легенде, на зов призрака), адвокат, знавший о затевавшемся спектакле, невидимая всем Павлина, метавшаяся среди присутствующих, члены семьи убитого и Рита.
Петр Сергеевич, несколько раз отрепетировавший свою роль, опираясь на трость, торжественно вышел на середину зала и произнес:
– Роман, вы слышите меня? Вы здесь?– И затем утвердительно произнес,– здесь. Расскажите, почему вы сожгли завещание.
Петр Сергеевич наклонил голову набок, словно слушая, что говорит ему покойник, при этом его брови ползли, будто от удивления, вверх. Он смотрел по очереди на всех и, наконец, его взгляд остановился на одном из лиц.
– Вот как? – холодно протянул он, с брезгливым сожалением разглядывая убийцу,– таблетки от давления? С сильной дозировкой?
– Сука! – закричала, забилась на стуле Лара, –это она все придумала, тварь!
Марго вдруг зарыдала, закрыв ладонями лицо и раскачиваясь из стороны в сторону. Богдан с изумлением смотрел на сестру– он все еще не верил в то, что отца убили…, что убила Лара.
Рита облегченно выдохнула и достала телефон, чтобы полицейские, которые ждали в спецфургоне на соседней улочке, приехали арестовать убийцу.
В гостиной все пришло в движение. Павлина без конца поднималась к потолку и тут же падала вниз, прямо на голову Ларе. Та ничего не чувствовала, но Павлине было все равно–она совершала возмездие! Адвокат дождался, когда убийцу увели, и теперь о чем-то тихо переговаривался с Богданом. Вдова, вытерев слезы, смотрела на Риту и беззвучно шептала: «Пожалуйста, скажите ему…» Рита подсела к Марго, погладила ее по голове и, веря в собственную ложь, тоже прошептала: «Он знает. Не беспокойтесь. Он очень рад».
– Внимание! – Богдан, несмотря на свой средний рост, казалось, возвышался над остальными,– мы сейчас с Павлом Андреевичем подработали завещание. Доля Лары переходит к ребенку Марго. Вдова ахнула и ошарашенно спросила:
– Откуда? Я же никому…
Богдан показал на адвоката, а тот, в свою очередь, на Риту.
– Так вот, –продолжил будущий глава семьи,–до совершеннолетия, я буду управлять его частью наследства, если Марго не против,– он дождался благодарного кивка от вдовы,– и если Марго не возражает, я останусь жить в этом доме, помогу с воспитанием братика… или сестрички. Папа, надеюсь, ты теперь доволен?
Легкий вихрь под потолком заставил запеть хрустальные подвески люстры. Петр Сергеевич догадавшись, что это помощь Павлины, решительно махнул тростью:
– Он доволен.
***
На приглашение Петра Сергеевича прийти в гости, обсудить «кое-что интересное» откликнулись посвященные: Рита с Павлиной и Ванечка. Помня о его простуде, подготовились: Рита купила на рынке алтайский горный мед, а Ванечка еле дотащил от такси две двухлитровые банки бабушкиного малинового варенья. Петр Сергеевич, увидев подарки, страшно смутился, растрогался и убежал на кухню, пробормотав что-то про самовар. А Рита с Ваней так и остались в коридоре, каждый со своими банками. Подождали немного, но хозяин прочно застрял на кухне и тогда Рита, как старшая, распорядилась:
– Отнесем все в зал. Переобувайся. Вон тапки в углу, хотя… какие тебе тапки, ты в них утонешь…
Ванечка порылся в рюкзачке и насмешливо взглянул на Риту:
– У меня свои. Мне мама велела положить.
– А как она …– сгорая от любопытства начала Рита, но не успела докончить: громкий крик «Вау!» раздался прямо над ее головой.
– Вы не представляете!– кричала Павлина, приплясывая от нетерпения,– это не дом, а целая библиотека! Я никогда столько книг не видела! Еще карты, там крестиками что-то отмечено. Пойдемте быстрее смотреть!
– Пойдем, Ванечка, – Рита закрыла уши,– Павлина говорит, там интересно.
– А как она…– теперь начал Ванечка и тоже не закончил – из кухни показался Петр Сергеевич. Он толкал перед собой старомодный деревянный сервировочный столик на колесиках, с расписными лакированными столешницами, на которых сгрудились различные блюда.
Пока Петр Сергеевич накрывал на стол, Рита и Ванечка оглядывали странное жилище, стараясь пялиться не слишком откровенно. Тут было на что посмотреть. Книги действительно лежали повсюду: и раскрытые, и в чехлах, и сваленные кучей, и аккуратно разложенные на подставках. На стенах висело несколько картин, изображавших портреты дам и кавалеров, судя по костюмам, девятнадцатого-восемнадцатого веков. Не то чтобы написанных как-то мастерски, Рита не разбиралась особо в живописи, но просто бросалось в глаза, что пропорции фигуры на одной из картин были нарушены, а на другой не были даже прорисованы детали костюма. За толстым стеклом старинного серванта стояли на полках не ожидаемо хрустальные вазы и фужеры, а разных размеров и форм шкатулки, кубки и записные книжицы в цветных кожаных переплетах, иногда украшенных цветными камнями.
– Это портреты реально живших людей, – заметил интерес Риты к картинам хозяин дома, – в те времена, когда еще были крепостное право, многие дворяне отдавали учиться крепостных, чтобы при доме был свой художник, например, или певица, или актриса. Талантом обладали не все, но от уроков отказаться было невозможно. Так что огрехи в живописи – это всего лишь подтверждение той мысли, что да, среди крепостных были настоящие таланты, но очень, очень редко. А так, приказали – нарисовал, возможно даже, что похоже. Эти картины стоили мне недорого, так как мастера никому неизвестны. Когда я расследую очередную историю, я ищу в местных небольших краеведческих музеях такие вот «шедевры», выкупаю их, если известно, кто изображен. Затем, когда моя история складывается, я пишу об этом книгу, описываю историю рода, как пережили революцию, и где сейчас, если остались, потомки. А в качестве