Кто?, стр. 50

создаёт явное «вымышленное Я», создает форму психической связи «истинного Я» с

внешним миром, создает форму сосуществования тайного с явным.

А теперь вспомним, что когда мы выбирали метод философского обобщения, то мы

решили идти от функции именно потому, что там, где исполняется какая-то психическая

функция, там существует стык психики с внешним миром, и там образуется стык тайного

с явным – тайная психика встречается с явным миром. Именно в обстоятельствах этой

встречи мы намеревались разглядеть тайную природу психики.

Пришла пора.

Как мы это сделаем? Мы внимательно посмотрим на то, как тайное становится

явным, то есть на то, как «истинное Я» становится «вымышленным Я». Чуть выше мы это

уже точно определили – тайное «истинное Я» становится явным «вымышленным Я»

посредством работы интеллекта во внешней среде. Интеллект увлекает за собой психику

из тайного «истинного Я», вытягивает её за собой в явный мир, и, когда упирается в этот

мир, предоставляет психике материал для всех родов познания. Такова его бурлацкая

доля. Но главное здесь заключается в том, что интеллект находится одновременно и в

тайном и в явном. Интеллект, работая в явном, одной ногой стоит в тайном, потому что

психика, откуда он выходит – тайная. И, следовательно, где-то здесь, в природе

интеллекта и должен находиться тот самый стык тайного и явного, который мы ищем.

И где же этот стык может быть? А этот стык самым естественным образом кроется

в том, что интеллект является способностью психики, а любая способность – это

отражение собственной внутренней природы того, кто этой способностью обладает.

Способность – это нечто такое, в чём проявляется специфика собственного внутреннего

бытия того, кто этой способностью орудует. Способность – это применение своей

внутренней природы на деле, это эксплуатация своих внутренних свойств вовне себя.

Огонь способен греть, потому что он эксплуатирует своё собственную внутреннюю

природу (огонь горяч). Вода способна увлажнять, потому что она эксплуатирует свою

собственную внутреннюю природу (вода влажная). Зародыш способен создавать растение,

потому что он эксплуатирует свою собственную внутреннюю природу (содержит в себе

все основные части растения в зачаточном состоянии). Мышцы способны производить

работу, потому что эксплуатируют свою собственную внутреннюю природу (их

внутренняя структура оптимальна для сокращений в одном определенном направлении).

Следовательно, интеллект, как способность, есть операционное продолжение, или

инструментальное выражение «истинного Я», и, таким образом, интеллект есть то бытие,

которое плоть от плоти бытия «истинного Я», и, следовательно, всё, что относится к

природе интеллекта, будет относиться и к истинной природе нашей психики.

Таким образом, именно через природу интеллекта мы дальше попробуем понять

тайную природу бытия своей психики, то есть природу «истинного Я».

Однако, здесь беда в том, что интеллект, являясь частью «истинного Я»,

отождествляет себя с «вымышленным Я» и поэтому сливается с тем содержанием,

которое сам же обнаружил в мире и сам же накидал в «вымышленное Я».

В результате этого, та природа интеллекта, которая содержится в «вымышленном

Я», настолько перемешана с миром, что она теперь может больше рассказать о мире, чем о

себе самой.

70

Интеллект это мысль, а мысль – это всегда конкретное наполнение чем-то

конкретным, потому что не бывает мысли просто как мысли, без того значения, которое в

неё сейчас вкладывается. И поэтому, коснись мы содержания интеллекта, мы всегда

видим и процесс, и результат его работы в плотной связи с чем-то, что он осмысливает, и

в полной неразлучности с тем, что он перерабатывает для внутреннего усвоения. Из-за

этого никогда не понятно, что именно здесь от природы интеллекта, а что именно от

свойств объекта познания. Непонятно, кто из них выступает изнанкой другого – интеллект

сформировал понятие об объекте соответственно собственной природе, или, наоборот,

объект вызвал своими свойствами какие-то изменения в природе интеллекта.

Поэтому нам следует искать истинную природу интеллекта в том, что в нём дано

только как его чистая способность, отрицая всякое его содержательное наполнение.

А наиболее очевидно в смысле его чистой природы является то, что сам по себе

интеллект свою природу качественно проявляет только в смешении с чем-то внешним

себе. Если интеллект не впустит в себя что-то из внешней среды, то он останется

бессодержательным и бескачественным. То есть природа интеллекта несамодостаточна и

не имеет качественного наполнения без чего-то внешнего себе.

Таким образом, если бытие интеллекта несамодостаточно и качественно не

определимо без смешения с чем-то внешним себе, то и бытие самой психики так же

должно быть несамодостаточно и так же должно быть качественно пустым без смешения

с чем-то внешним себе.

Однако, признавая бытие интеллекта несамодостаточным, трудно столь же легко

признавать его ложным. Потому что, даже будучи пустым и не обнаруживаемым, бытие

интеллекта истинно, поскольку интеллект,