ней своё очарование. Она когда-то писала стихи, рисовала комиксы про Супермэна, но всё это в прошлом - теперь у неё на уме одно траханье. Меня заводит её попа, так заводит, что я регулярно делаю в ней всё новые и новые дыры. Сидни кричит, что я бы и женился на ней только ради её жопы.Как здорово гудит мотор. Вчера я завёл свой твиттер, Том обозвал меня старпёром, но я не в обиде - Том мудак, и это всем известно. Тот, кто принимает к себе гомиков, тот вряд ли достоин уважения, но мы с Томом вместе с пяти лет, и я всё ему простил. Но меньше нужно возиться с петухами, больше пить пива - вот девиз настоящего мужчины. Пива много не бывает, а от голубых по ТВ - один сплошной запор кишечника.Ехал я как на свидание с первой девочкой. Люблю, когда любят меня. И есть в этом какая-то тайна, как у нас с Миланой. Жену изнасиловали в пятнадцать, об этом никто не знает. Это моя гноящая раны, но ради этой боли я и живу. Пусть Господь покарает этих ублюдков, которые в ночь выпускного устроили веселье и потеху. Женщин нельзя обижать ради потехи, говорил мне отец и лупил меня розгой, когда я дал пощёчину своей малолетней подруге. Ягодицы мои помнят эту боль, боль за женщину, хотя она и была ещё сопливой девчушкой.Вот я и у Сидни. Поставил машину под навес, зашёл в дом. У порога ползала её дочка, пахло дерьмом."Сидни, вынеси горшок на улицу, иначе я здесь сдохну!" - крикнул я в неизвестность.Показалась моя красавица - растрёпанная, в жёлтом кардигане. Я поцеловал её чуть ниже шеи."Твоя сука ещё не сдохла?" - в который раз слышу из этого милого рта."Не говори так. У неё скончался отец"."А ты ко мне под бочок?" - рассмеялась эта сука, которую я так желал.Сидни вынесла отходы жизнедеятельности, уложила дочку спать. Мы выпили вина, пошли в постель.Я насаживал на себя её тело так, как если бы снова воевал с вьетконговцами. Мой член - мой автомат. Хотя я был снайпером, да ещё каким. Теперь вот стреляю в баб, в таких отвратительных сук, как Сидни Крой. Лапаю её сиськи, сверлю её задницу, но для души её я не существую. Я создан её для утех. Для умирания в наших взаимных стонах, для потоков спермы, которую мадам Крой обожает. Ещё она обожает лизать яйца китайцам, что строят неподалёку плотину. Я не изменник, я радетель США.После секса мы курили и болтали обо всём."От чего помер её отец?" - спросила она меня."Двухсторонняя пневмония. Какие-то обострения"."Ты любишь мою крошку?""Она не моя. Но иногда меня прошибает слеза, когда она писает на мой ботинок".Сидни ложиться на бок и играет с моими волосами на груди. Моя короткая стрижка ей не по нраву - она обожает длинноволосых. Но вы видели китайцев в подобие этого? Или дальнобойщиков, с косичками? У нас свои правила жизни. Так что Сидни, отдыхай на моей груди, а голову оставь в покое."Ты когда-нибудь бросишь Милану?""Зачем мне её бросать: она нравиться мне от ушей до пяток. К тому же я хочу детей. А ты мне их не родишь"."Почему? Рожу"."Нет, китайцы тебя стерилизуют", - ржу я во всё горло. Сидни игрушечными кулачками ударяет меня по затылку. Она любит меня лупцевать. Её заводит мой запах, моя манера курить, как я трахаю её - осторожно, чтобы не дай бог, не лопнуло стекло её манды.Мы встаём и выходим на воздух. Я сажусь в свой "форд-пикап" и еду в обратном направлении. Ветер разбрасывает по всей дороге снег и лёд. По реке катаются лыжники. Идиллия штата Невада.Раздаётся звонок от Миланы."Ты дома?" - волнуется она."Я еду от Тома. У него поломка с энергетикой"."Как он там?""Лежит и читает "Британскую энциклопедию", хотя в доме как на улице. Одним словом - обормот".Милана кашляет в трубку и я слышу как она плачет.Отец стал сух как палка. Мне страшно на него смотреть."Смерть никого не красит".Мы ещё минут пятнадцать болтаем. Я уже почти дома, но меня преследует запах дерьма из дома Сидни. Я не люблю детей."Том, если Милана будет звонить тебе, ты скажешь, что я был у тебя. Смотри, не забудь", - говорю я по сотовому своему другу. Он смеётся и выполняет голосом позывные пожарной машины. Мудак."Ладно. Опять был у той шлюхи?"Я выключаю телефон и подруливаю к своему дому. Том, кто тебя научил так гадить в душу?
Глава 5
Перед вами выступает Джек Свенсон, простой трудяга из сереброносного штата Невада. Устраивайтесь поудобнее в своих потёртых креслах, налейте побольше апельсинового сока, мы начинаем.Я познакомился с Миланой на вечеринке у Тома. Она вела себя непринуждённо, широко улыбалась ухоженными зубами, всё время смеялась, словно всё вокруг было до уморы смехотворным. Я уже узнал у неё, что она окончила Гарвард, много ездила по Средней Азии, вроде бы там занимаясь археологией. Я был оторва, любил рок-музыку, обожал Стивена Кинга и соседи постоянно заявляли полицию и обвиняли меня в хулиганстве.Я рассказал новой подруге о себе, она мной заинтересовалась. Мы пили шампанское, обменивались шуточками. Я балагур по жизни, а она пай-девочка, и это нас сближало."Жизнь есть подлинная полоса с препятствиями. Бога нет, а есть наша совесть, которую ещё называют душой, и эта совесть следит неусыпно за нами, когда мы исполняем веления судьбы - проходим препятствия, потому что оставаться в стороне невозможно. В Гарвардском университете нас учили быть самими собой: смеяться, когда все насуплены и похожи на ежей, разговаривать и предаваться удовольствию общения тогда, когда окружающие хотят заткнуть тебе рот. Мы обязаны оставаться всегда в авангарде общества, потому что мы лучшие", - говорила мне Милана и щёлкала пальцами."Значит, всё время нужно быть в маске клоуна? Я не вижу в этом естественности. Если я окончил курсы водителей, должен ли я быть как Роберт Лэнгдон?" - парировал я ей."Мы то, что из себя представляем. Нам даётся две жизни - жизнь на людях и жизнь наших грёз. Мы сами носим в себе собственный Голливуд. Если ты шофёр, почему ты не можешь мечтать стать звездой телеэкрана? Я пыла полы в нашей приходской церкви пятидесятников, я зарабатывала пропуск в лучшую жизнь, и в итоге - я слушала проповедь преподобного Алроя Джеймса с первых рядов. Мне с детства нравилось строить свою жизнь собственными руками, пытаться сломать лёд неуверенности и стеснительности. Жизнь одна. Пусть я не распознала
