Присвоенная (СИ), стр. 6

  Однако, как оказалось, против была не только моя семья.

  Он ворвался в мою комнату, лишенный привычной сдержанности и равнодушия, разъяренный! Напуганная воистину нечеловеческим выражением его лица, я попятилась к стене.

  - Собираешься? - Кристоф был необыкновенно любезен.

  - Как видишь, - ответила я, громко сглотнув, теснее вжимаясь в стену. Внутри меня все дрожало.

  Наконец он обратил внимание на мою позу и саркастически заметил:

  - Да ты, похоже, меня боишься?

  - С чего ты взял? - я, наперекор своему ужасу, отошла от стены.

  Он шагнул ближе. Во мне все молило: отступи! Но я немыслимым усилием воли держала тело в повиновении. Он сделал еще один шаг. Я уже еле дышала. Еще один... и он оказался почти рядом и быстрым, неуловимым движением руки коснулся моей шеи. Я услышала барабанную дробь своего сердца под его пальцами. Губы Кристофа скривились в отвращении.

  - Ты и представить не можешь, как надоела мне за эти восемнадцать лет!

  - Ах, извини, что со мной столько проблем! - вся злость, накопившаяся за последние дни, вырвалась наружу вместе с восклицанием. - Вот только один вопрос: кто тебя просил меня... - я тщетно искала подходящее слово, - опекать?! Насколько помню, я тебе в компанию не навязывалась!

  - Да если бы ты знала, сколько раз я тебя спасал от смерти, ты бы молчала, глупая!

  - Спасал, ну да... А Валера? Мой парень. Бывший парень. Этот тоже был для меня опасен? Ведь сейчас он, если не ошибаюсь, в реанимации с серьезными повреждениями. Его избили ночью в собственной комнате! Медики опасаются за его психическое здоровье, так как он, ненадолго приходя в себя, все время твердит о монстре. И что самое отвратительное, я знаю, о каком монстре идет речь!

  Я тут же пожалела, что не сдержалась, - его тело странно напряглось, глаза недобро сверкнули. Но он подчеркнуто спокойно взял в руки небольшую коробку с моими вещами. Посмотрел. Бросил на пол. Снова взглянул на меня.

  И мне не понравился этот взгляд.

  - Я не собираюсь... бояться тебя, Кристоф!

  Он приподнял бровь в изумлении.

  - И оправдываться тоже не собираюсь! Как и любой другой человек, я могу строить свою жизнь как захочу, - я говорила подчеркнуто утвердительно, отчаянно желая, чтобы это было истиной. - И никто не вправе мне мешать!

  - Ты думаешь?

  Резко развернувшись, я бросилась к двери, надеясь, что он не успеет. Тщетно! Кристоф уже преградил выход.

  - Пусти! - яд злости снова жег мне вены.

  Но, к моему удивлению, Кристоф уже был спокоен, даже расслаблен, в глазах его светилось... торжество! Так и было, если учесть, сколько он ждал момента, когда сможет сказать мне следующие слова:

  - Через три дня ты уедешь. И предупреждаю: с собой тебе позволено взять только то, без чего не сможешь обойтись, - он ткнул ногой небольшую коробку. - Собери сюда лишь необходимое и во вторник жди моего приезда. И хорошенько подумай, прежде чем укладывать всякую ненужную дрянь...

  - Что?! - ошарашенно выдавила я.

  - Только без истерик, ладно? - произнес он раздраженно. - Ведь я говорил, что так будет.

  Не осознавая, что делаю, я подошла к нему вплотную.

  - Говорил? Я помню только путаные слова о том, что скоро я лишусь любых прав, данных человеку от рождения, и какие-то невнятные намеки на...

  - Но ты не верила, - с явным удовольствием прервал меня Кристоф. - Думала, я шучу. Ты думала, я тебя запугиваю, да?

  - Да! - закричала я. - Да, черт тебя побери, да!

  Он склонил голову набок, осматривая меня так, как осматривают товар в магазине.

  - И теперь тебе страшно по-настоящему, - произнес он утвердительно.

  Так и было.

  - Думаю, пора тебе поговорить с отцом. Передай, что я приказал, и он все тебе расскажет, - Кристоф развернулся и вышел из комнаты. Очень довольный.

  ** ** **

  До ужина я пыталась чем-то себя занять. Но каждые несколько минут слышала: 'Через три дня ты уедешь'. И останавливалась как вкопанная... Из моих рук валились случайные вещи, весь пол уже был устлан ими, как после метели. Эти слова не укладывались в моей голове! Кристоф мог появляться в нашем доме два раза в год для своих непонятных мерзких забав со мной. Он мог встречаться мне иногда вне дома. Но что же значили его слова: 'Через три дня ты уедешь'? Неужели меня действительно отправят куда-то и заставят работать прислугой?.. Мне стало дурно. Я, хоть и нелюбимая, росла в состоятельной семье, окруженная комфортом. Это у меня была прислуга!

  И будет ли там, в чужом доме, ко мне так же два раза в год приходить Кристоф? И надо ли будет его приходы как-то объяснять окружающим? Но все же главный вопрос - почему? Почему страшное и необъяснимое происходит именно со мной, а не, например, с моей сестрой Наташей или с соседкой, наконец? И почему мои родители это позволяют?! И какого дьявола я должна это терпеть?!!

  За ужином царила мертвая тишина, словно семья собралась не за столом, а перед скамьей присяжных. Мои родные почти не шевелились и, было впечатление, даже не дышали. Чем дольше я на них смотрела, тем больше казалось: они медленно покрываются инеем.

  Я взглянула на свою мать, на ее крепко сжатые губы, на отца, ковырявшегося в тарелке, на старшую сестру и лишь потом на Лидию, которая даже не улыбнулась в ответ. Ее глаза будто уменьшились, а губы сложились в тонкую полосу, что всегда было признаком крайнего волнения.

  Наконец, когда напряжение стало невыносимым, отец решился:

  - Сегодня к тебе приходил Кристоф? - Тишину за столом уже можно было резать ломтями.

  - Да, приходил.

  Молчание. Наташа склонила голову, и я вдруг поняла, что ей давно все известно.

  - Но ведь он уже... приходил в этом году два раза, - отец безуспешно изображал интерес к еде - непринужденный тон ему не удавался.

  - Точно.

  - И что хотел?

  Я посмотрела ему в глаза. Как же они походили на мои, темные глаза семьи Снеговых. За годы своей жизни я видела отца равнодушным, злым, раздраженным, но никогда - напуганным. В отличие от сегодняшнего вечера.

  - Он сказал, что во вторник я должна уехать вместе с ним.

  Рука матери задрожала, и вино пролилось на красивую скатерть.

  - Как? Так быстро?! - воскликнула она, но тут же поняла свою ошибку и коснулась рукой лица, будто стирая доказательства возгласа.

  - Самое время объясниться, не так ли? - я улыбнулась, напугав всех за столом. - Он сказал, что сегодня вы мне расскажете правду, это его приказ! - я процедила по слогам. - Давайте же, объясняйте, почему ко мне в комнату всю мою жизнь вламывался незнакомый человек, который никогда не меняется и который хочет меня забрать неизвестно куда, а вы все это позволяете?!.

  И мне объяснили.

  ** ** **

  Он пришел в наш дом через месяц после моего рождения.

  Отец, бледный, ничем не напоминающий того уверенного в себе состоятельного человека, каким все его знали, позвал мою мать, тетю и своего брата. Избегая их взглядов, нетвердым голосом он сообщил, что ожидает посетителя и что они должны присутствовать при предстоящем разговоре.

  Они вчетвером со страхом наблюдали за тем, как в гостиной появился старик. Он производил очень странное впечатление: бледная, почти с голубым отливом, кожа, длинные тонкие пальцы злодея, седые ухоженные волосы. Ему был бы к лицу деловой костюм, а не то тряпье, в которое он был одет. Старик выглядел измученным и слабым, но моя семья прекрасно понимала - это лишь маскарад, и на самом деле в нем достаточно силы, чтобы одной рукой играючи уничтожить всех жителей дома.

  Правду говоря, мой отец этого и опасался. Дело в том, что когда-то, в дни голодной и нищей юности, Ярослав Снегов встретил удивительного старика с хищным взглядом, более уместным на лице молодого, исполненного жизненной силы человека. Он был очень богат, но 'странностей' имел столько же, сколько и денег, - предложил моему отцу сделку, которая и обрекла меня на проклятую жизнь. Незнакомец пообещал парню исполнить все его материальные мечты, но в уплату потребовал самое ценное - ребенка. А если их будет несколько, то сказал, что сам выберет одного из них.