Том 1. Авиация превращений, стр. 5

всё

4 февр. 1926 г.

Ваньки встаньки <II>

Ты послушай ка карась
имя палкой перебрось
а потом руби направо
и не спрашивай зараз
то Володю то Серёжу
то верёвку павар
то ли куру молодую
то ли повора вора
Разбери который лучше
может цапаться за тучи
перемыгой серебром
девятнадцатым ребром
разворачивать корыто
у собачий конуры
где пупырыши нерыты
и колеблется Нарым
Там лежали Михаилы
вонючими шкурами
до полуночи хилые
а под утро Шурами
И в прошлую середу
откидывая зановеси
прохржему серому
едва показалися
сначало до плечика
румяного шарика
а после до клетчатых
штанишек ошпаривали
мне сказали на́ ушко
что чудо явилося
и царица Матушка
сама удивилася:
ах как же это милые?
как же это можно?
я шла себе мимо
носила дрожжи
вошёл барабанщик
аршином в рост
его раненная щека
отвисала просто
он не слышет музыки
и нянин плач
на нём штаны узкие
и каленкоровый плащ
простите пожалуйсто
я покривил душой
сердце сжалося
я чужой

— входит барабанщик небольшого роста —

ах как же это можно?
я знал заранее
 — взял две ложки —
 — вы ИЗРАНЕНЫ. —

— ЗАНОВЕСЬ —

собака ногу поднимает
ради си ради си
солдат Евангелие понимает
только в Сирии только в Сирии
но даже в Сирию солдат не хочет
плюет пропоица куда то
и в Сирию бросает кочень
где так умны Солдаты
ему бы пеночки не слизывать
ему бы всё: «руби да бей»
да чтобы сёстры ходили с клизмами
да чтобы было сто рублей
солдат а солдат
сколькотебелет?
где твоя полатка?
и твой пистолет. —
кну́чу в при́хвостень кобыле
хоть бы куча
хоть бы мох
располуженной посуды
не полю не лужу
и в приподнятом бокале
покажу тебе ужо́!
Едет мама серафи́мом
на ослице прямо в тыл
покупает сарафаны
и персидскую тафту

— солдат отворачивается и больше не хочет разговаривать —

открылось дверце подкидное
запрятало пятнашку
сказало протопопу Ною:
 — позвольте пятку вашу —
я не дам пятку
шнельклопс
дуй в ягоду
шнельклопс
разрешите вам не поверить
я архимандрит
а вы протопоп
а то рассержусь
и от самой Твери
возьму да и проедусь по́ полу
он рас-стегивает мундир
забикренивает папаху
и садится на ковёр
и свистит в четыре пальца:
пью фюфюлы на фуфу́
еду мальчиком в Уфу́
щекати меня судак
и под мы́шку и сюда
и́хи блохи не хоши́
пу́фы бо́же на матра́сс.
за бородатым бегут сутуленькие
в клети пугается коза
а с неба разные свистульки
картошкой сыпятся в глаза
туды сюды
да плеть хвоста
да ты да я
да пой нога
считает пальцами до ста
и слышит голос: «помогай»
обернулся парусом
лезет выше клироса
до месяца не долез
до города не дошёл
обнимались старушки плакали
замочили туфли лаковые
со свечой читали Лермонтова
влюбились в кого го то кавалера там
на груди у него солнышко
а сестра его совушка
волоса его рыжие
королеву прижили
может кушать рябчика
да и то только в тряпочке
у него две шашки длинные
на стене висят…
Господи Помилуй
свят свят свят

— черти испугались молитвы и ушли из Гефсиманского сада, тогда самый святой человек сказал: —

здорово пить утрами молоко
и выходить гулять часа так на четыре
О человек! исполни сей закон
и на тебя не вскочит чирий.
ПОСЛУШАЙТЕ
сегодня например
какой то князь сказал своей любовнице:
 — иди и вырый мне могилу на Днепре
и принеси листок смаковницы —
Она пошла уже козалось в камыши
Но видет (!) князь (!) за ней (!) бежит (!)
кида́ет сумрачный ноган
к её растерзанным ногам
прости-прости я нехороший
раз 2 3 4 5 6 7 … … …
а сам тихонько зубы крошит
как будто праведный совсем
О человек! исполни сей закон
и на тебя не вскочит чирий
мотай рубашками в загон —
как говориться в притче:
 — плен духу твоему язычник
и разуму закопанная цепь —