Стихи в переводе Сергея Торопцева, стр. 23
753 г.
В вечерний час, провожая гостя до маленькой горушки к северу от Цзинтин, встретил историографа Цуя, и мы поднялись вместе
Мы с гостем шли к Беседке Се.
Вас встретив, выпить захотели,
На лошадей, куражась, сев,
На склон Циншань, смеясь, взлетели.
Летите, кони, на Чанъань…
Но запад скрыл последний лучик.
Столица в сотнях ли… Туман…
Дорогу преградили тучи.
753 г.
Посылаю господину Чжун Цзюню из монастыря Линъюань
в округе Сюаньчжоу
На тумане белых туч над Цзинтин
Словно выписан зеленый утун [318],
И в зерцале мелких речек у стен
Неземную вижу я высоту.
Обитают здесь Драконы, Слоны [319],
Цзюнь почтенный — он велик среди них
За Рекою его рифмы слышны,
Ветр несет их до просторов морских.
Ваши чувства — круг луны на воде,
Ваши мысли — жемчуга меж камней.
Не Чжи Дунь [320] ли мне вдруг встретился здесь,
Чтоб открылась суть Не-Сущего [321] мне?
753 г.
Вместе с наньлинским Чан Цзаньфу посещаем гору Усун
Мне вспомнился Аньши [324], плывущий к морю,
Поймал он ветер, в рифму пел с волной,
От мира отрешаясь на просторе,
За рамки бытия уйдя душой,
Душа открылась таинствам природы,
Покоя безмятежности полна.
Здесь ощутил я что-то в этом роде
И поднялся по склону, взяв вина.
С годами к старине мы тяготеем —
Вот я и навестил сей дивный склон:
Непостижимой чистотой овеян,
Чарует больше, чем Вочжоу [325], [326]он,
Шумят ветра, щебечут в гроте птицы,
И морось, словно осенью, мягка,
Ручей, рыча, к подножию стремится,
Как в Трех ущельях Вечная Река.
Цветок небесный мы нарисовали
И долго любовались им вдвоем.
Ах, если б здесь пожить в Драконьем зале [327]! —
Мне душу укрепил бы этот дом.
755 г.
На горе Усун подношу стихотворение наньлинскому Чан Цзаньфу
Лишь в орхидее — истинность цветка,
А истинное дерево — сосна,
Душист цветок во тьме у родника,
Сосна зимой — все так же зелена.
Нужна взаимопомощь и крепка,
Когда вокруг бушует дикий цвет.
Так, рядышком клюют два петушка,
Два Феникса одну избрали ветвь —
Там блеск жемчужин, а не грязь песка,
Жемчужина с жемчужиной дружны,
Так странник, что пришел издалека, —
Ему советы мудрые нужны.
Коль не поддержат люди чужака —
В иные дали уведут пути.
Царям служить — опасность велика,
И канцлер Юй бежал в ночи с Вэй Ци;
Смерть в море — это гордость моряка,
Когда настигла весть: Тянь Хэн убит [328].
Жизнь мудреца всегда была горька,
Но на века не будет он забыт.
У Вас душа — она моей близка,
Так дайте мне хоть толику тепла,
Мир пуст и молчалив, моя тоска
Мне не дает прозреть свои пути.
Возьму свой меч, дорога далека,
Про дом родной мне ветер шелестит.
755 г.
Ночую в доме бабушки Сюнь у горы Усун
Эту ночь я провел под горой
В тишине, пустоте и печали,
Тяжко в поле осенней порой,
Сжатый рис разбирают ночами,
За столом при полночной луне
Предложили овсяную кашу…
Застыдился я — вспомнилась мне
Та голодная, мывшая пряжу [329].
755 г.
На горе Усун в Наньлине прощаюсь
с седьмым сыном [330] бабушки Сюнь
Вы — Сюнь, который на Иншуй живал [331],
Отважный Сюй с иншуйских берегов [332],
Придворный летописец бы назвал
Вас одного — собраньем мудрецов.
Бывает, яшма кроется в пыли,
А орхидея сохнет до весны.
Пусть между нами десять тысяч ли —
Мы чистотою душ съединены.
755 г.
Провожаю Инь Шу к горе Усун
Сей южный край невыразимо мил,
В ветрах вы воспарите там душой.
Поскольку Инь Чжунвэнь [334] давно почил,
Один Инь Шу слепит нас чистотой.
На горный склон со жбанчиком вина
Под «Песнь о белых тучках» [335] Вы пришли,
С небес к Вам опускается луна
С высот огромных в десять тысяч ли.
Вы чашу предлагаете луне,
Но луч скользнет — и уж не виден он.
Расстанемся мы с Вами завтра, мне
Останется лишь этот грустный склон.
755 г.