Польские трупы, стр. 11
«Да. Когда ты хочешь играть? Других желающих нет. Слишком жарко. Хорошо, можно в восемь. Откуда ты приехала? – Он не смог опознать мой чудовищный славянский акцент в английском. – Хм, я говорю на шести языках, но по-польски пока нет. Ну, до вечера».
Спросил номер моей комнаты. За каким чертом ему это нужно?
Быстрый ужин и час мучений на теннисном корте. У мальчишки неплохо получается. Когда-то я бегала по пять километров без колик и потери сознания. Сейчас же с ног валюсь после десятиминутной тренировки с сыном. Когда отдавала ключ, администратор Кристиан вежливо заметил: «У тебя неплохо получается, – и добавил: – Для начинающей».
Интересно, откуда он знает? Ведь от его стойки не видно корта.
На обратном пути я свернула к бассейну. На краю сидела Вероника с какой-то подружкой. Они болтали ногами в воде. Приятельница Вероники, несмотря на тридцатиградусную жару, была в черных чулках и обтягивающей юбке из черного кружева. Мне стало интересно, покрасят ли чулки ей ноги. Девушки оживленно обсуждали свои улётные каникулы с завтраком, ужином, уборкой комнаты два раза в день. «Как там с твоим увлечением леваками?» – «Так же, как с твоей затеей создать артистическую коммуну на чердаке в Восточном Берлине», – отрезала незнакомка. Они сделали по глотку – каждая из своей бутылки. Обе бутылки были уже почти пусты. Я остановилась возле бара. Прекрасно их понимаю. Сама уже выбросила из багажника свои старые «мартенсы».
– Bona sera, signorina [5], – сказали мне в ухо. Я вздрогнула. Голос, как в детективных романах, которые читает Макс. И зачем испанец (испанец ли?) вдруг заговорил на ломаном итальянском?
– Buenas tardes, senor [6], – ответила я. Что здесь делает Кристиан? Он стоял почти вплотную ко мне и усмехался. Терпеть не могу, когда кто-то бесшумно подходит сзади. Тогда мое перекормленное психологическими триллерами воображение шепчет: «Ты – труп». Я убежала наверх, но ведь он знал номер нашей комнаты. Что он, черт возьми, здесь делает? Он должен работать, ублажать толстых немцев и долговязых британцев в своем отеле. Выдавать ключи от сейфов, вызывать такси.
Было душно. Вдали слышались раскаты грома. Ветер убаюкал Буку. И меня в конце концов тоже, уже в пятом часу. Я спала как обычно – с остатками дня под веками, с недремлющим воображением. Незадолго до восхода солнца я решила поплавать, пока не набежала шумная толпа. С балкона посмотрела вниз. Вода в бассейне была не такой голубой, как вчера. Я надела очки и попыталась закричать. Не смогла.
– Мама, проснись. Ты опять стонешь во сне.
– Сынок, она была там. Та девушка в черных чулках. Была. Распятая, как Иисус, только на лесенке. И кровь. Всюду кровь. Боже, что за кошмар. Неужели я не заслужила хотя бы спокойных снов? – стонала я.
Бука, еще сонный, потягивался у перил, ограждавших наш балкон.
– Ну, блин! – выкрикнул он.
– Черт возьми, не смей ругаться! – возмутилась я, уже окончательно проснувшись и приготовившись заняться воспитанием сына.
– Погоди, мама, пожалуйста, подойди сюда, – твердил он тихо.
Побледнев, он смотрел вниз. Я подумала, что его сейчас вырвет. А девушка из моего сна на самом деле была там. Распятая на лесенке бассейна. Привязанная веревками. Голова свешивалась над розовой гладью воды. Черные чулки в нескольких местах были разодраны, веревка почти отрезала одну ступню.
Бука повернулся ко мне.
– Это же понарошку. Да, мама? Этого не может быть… Так бывает только в наших детективах. Это все неправда? – спрашивал он со странным спокойствием.
Мы одного роста, но он еще такой кроха. Такой маленький мальчик не должен видеть подобных вещей. Ему ведь всего двенадцать. В пижамах, босиком, мы помчались вниз. Не подумав о ключе. Дверь за нами захлопнулась. В администрации никого не было. Я стала кричать, путая языки.
– Is nobody hier?! Murder! [7] – Я дергала запертую стеклянную дверь, ведущую к бассейну.
Она в самом деле там была: в обрамлении дверной рамы напоминала героиню какой-нибудь кошмарной картины (Босха, Иисус, распятый на арфе?). Солнце сверкало на ее мокрых черных волосах.
– Hola! Quе pasa? [8] – по коридору, профессионально улыбаясь, шла заспанная Маргерита, администратор.
– В чем дело? Там девушка мертвая, а эта идиотка спрашивает, в чем дело! Сarabinieros! [9] Kriminal polizei! [10] – кричала я все тише.
Макс стоял перед стеклом, как загипнотизированный.
– Похоже на ужасную картину, чудовищную инсталляцию. Он хотел, чтобы мы именно отсюда увидели. Мы испортили его задумку, посмотрев сначала с балкона, – говорил он спокойно.
– Боже мой, сынок, все произошло на самом деле, это не твой проклятый детектив. Мы находимся в этом кошмаре, он нам не снится. Хотя я уже видела все это раньше, потому и кричала во сне, – тараторила я.
Маргерита единственная не потеряла самообладания. Дверь не открыла. Вызвала полицию. Обычные мусора, ничем не отличающиеся от своих привисленских собратьев. Женщину из патруля вырвало на кафель, и она начала всхлипывать. Ее коллега впал в ступор. Так продолжалось добрых минут пять – чтобы они нашли в себе силы вызвать подкрепление, потребовалось несколько грубых ругательств Маргериты. Неумолимо приближалось время завтрака. Вот-вот проголодавшиеся постояльцы выйдут из своих номеров, и о поисках улик можно будет забыть.
– Маргерита, разбуди официанта и бармена. Пусть охраняют два других входа в бассейн. Окна от любопытных глаз мы, к сожалению, закрыть не можем. – Бука неожиданно взял инициативу в свои руки.
Я посмотрела на него с удивлением.
– Малыш, иди в комнату, пожалуйста. Тебе не стоит здесь находиться, – простонала.
– Ему не нужна эта девушка. Не в ней дело, это подстава, мама, – деловито сказал Макс.
– Боже, как ты не понимаешь, тут произошла трагедия, это тебе не очередная глава из Уилсона. Марш в номер и запри дверь. Я скоро приду, – повторила я, подталкивая мальчишку к лестнице.
На площадке появился Каи. Вид у него был помятый.
– Эй, вы не видели Веронику? Fuck, слишком много вина, «Швепса», рома и слишком мало сна, – стонал он.
– Ее нет в комнате? Вы поссорились? В последний раз я видела ее у бассейна примерно в двадцать два часа. Она неплохо проводила время, – сообщила я.
– Даже слишком неплохо. Всегда так, стоит им с Хайди встретиться. Этот ее идеологический бред сивой кобылы, эта ее майоркская революция: проводит здесь восемь месяцев в году. Бунтует против социального неравенства, сидючи на вилле своего папочки. А мы должны вкалывать в берлинском баре, чтобы заработать на учебу и на недельную поездку сюда. И где же равенство? – Каи точно прорвало. – Куда их черти понесли? Не люблю я, когда она так исчезает.
Только теперь он посмотрел в сторону бассейна. Замер.
– О нет, Хайди, не дури. Все, ты меня уже напугала, хватит прикалываться. Вероника! Это не смешно! Немедленно иди сюда. Что происходит? Почему она там висит? Вероника!
– Заткнись. Ее здесь нет, зато есть ее подружка. И сейчас еще будет настоящая полиция, потому что этих двух лохов мы с трудом привели в чувство, – заявил Макс, и не подумавший вернуться в номер.
В отеле появился испанский инспектор с такой родной фамилией Кравец, Хорхе Кравец. Маргерита жестом указала ему на вход в бассейн.
– Теперь начнутся скучнейшие допросы, сбор улик. А ведь не имеет никакого значения, взял преступник веревку от спасательного круга или украл ее в порту. Это лишь орудие. Не в нем дело, и даже не в девушке. Важно место преступления. Я еще не совсем понимаю, что именно происходит, но точно знаю: главное тут – место. Лучше займитесь наконец поисками Вероники. Прости, Каи, но, скорее всего, ты уже не увидишь ее живой. Я бы стал искать ее тело там, где сухо и жарко. Может, на открытом пространстве. Вероятно, преступник использовал какой-то банальный шифр. Что-то связанное с природной стихией. – Мальчишка увлекался все больше.