Кабульский трафик, стр. 7
«Икс», за которым хвостом от самого ее дома следовал массивный серый «Гелендваген», свернул с трассы на узкую асфальтированную дорогу, ведущую к коттеджному поселку.
Сегодня двадцать шестое декабря, суббота. «Движуха» началась еще позавчера, после того, как она получила весточку от мужа.
Анна откинулась на спинку заднего сиденья. Прикрыла на короткое время веки. В который уже раз вспомнилось, как она сама отреагировала на весточку от «пропащей души»... Эсэмэска пришла около девяти утра. Они как раз с Майей вернулись с прогулки; Анна поставила на плиту кофе в джезве. Угукнул сотовый – «птичка» прилетела...
Она открыла сообщение. Охнула. Оно начиналось со слов – «Hi, Anna!» [11]
Вскочила на ноги, метнулась в гостиную. Включила лэптоп. Буквы расплывались: на глаза у нее навернулись слезы. Но нужно быть внимательной, потому что важен любой знак, любой символ в сообщении!
Она прочтет это сообщение – позже, позже! – еще десятки раз.
Сейчас важно набрать его и отправить копию на рабочий мэйл. Чтобы сообщение могли прочесть и те, кто имеют пароли от ее ящиков. Те, кто, как и она сама, уже почти месяц теряются в догадках: куда пропал человек, что с ним, жив ли, и если да, то куда его забросила на этот раз судьба?
Шифр прост, как все гениальное. Вернее, та часть шифра, что доступна и известна лично ей.
В пришедшем на сотовый Анны Козаковой в канун католического Рождества СМС-сообщении содержится одно кодированное слово.
Девятый по счету символ, он же первый для расшифровки – «k».
Четвертый по счету символ сообщения, второй для расшифровки – «a».
Двадцать шестой – третий для расшифровки – «b».
Семнадцатый – четвертый в подстановке – «u».
Тридцатый – пятый – «l».
«k», «a», «b», «u», «l».
Зашифрованное в сообщении слово звучало: «Кабул».
Оба джипа миновали еще одну развилку, от которой до ближайших строений было уже рукой подать.
– Вот здесь их взяли, на повороте, – подал реплику Виктор. – Пришлось «стукнуть» тачку, не хотели останавливаться. Со вчерашнего вечера пасли! Собирались их старшего брать в адресе, но тот около восьми отзвонился своему сотруднику. И вызвал его на одиннадцать...
– А вы смекнули, что сподручней брать их за городом?
– Да, именно так. Предположили, что Мироненко собирается куда-то ехать. Потому что парень, которому он позвонил, состоит при нем в качестве водителя и телохранителя одновременно. Они ненадолго заехали в офис. Потом отправились в этот поселок. Ну что ж, нам это было лишь на руку...
– Ты сказал – Мироненко? – в голосе Козаковой прозвучало удивление.
– Ну да. Владелец одного из ЧОПов. Но не только этим он нам интересен...
Джипы, проехав по единственной улице через весь заснеженный поселок, подкатили к самой дальнему, стоящему чуть на особицу, огороженному кирпичной стеной участку.
– Блин... – пробормотала под нос Козакова. – Могла бы и сама догадаться. Я с ним лично не знакома. Не пересекалась по службе. Но, конечно, слышала о его фирме... Вот оно, значит, как. Ну и ну.
– Выходим, – сказал Виктор. – Говорить буду я... либо старший группы. А ты – слушай. И мотай на ус, фигурально выражаясь.
На площадке перед двухэтажным кирпичным коттеджем, очищенной кем-то от выпавшего накануне снега, стояли три машины. Две из них – милицейский «Форд» без номерных знаков и микроавтобус «Фольксваген» с тонированными стеклами – принадлежали группе захвата. Третья машина, а именно «Мерседес G-500», принадлежит либо ЧОП «Эгида+», либо лично владельцу фирмы Петру Мироненко. Когда они проходили мимо «мерса», Анна увидела, что у него разбита правая передняя фара. Да и скула джипа помята – результат столкновения с «Фордом», на передке которого тоже имеются следы повреждения.
Их встретили двое крепких мужчин: один в штатском, в куртке «аляска», другой в бушлате, в камуфляжной форме без знаков отличия.
– Ну как там ваши подопечные? – поинтересовался Виктор. – Чего нибудь говорят?
– Водитель и охранник отмалчиваются, – сказал экипированный в утепленный зимний камуфляж старший группы захвата. – А Мироненко... Ну, этот пальцы гнет.
– Угрожает?
– Да вроде того. Требует, чтоб ему дали позвонить. И обещает обеспечить нас неприятностями на всю оставшуюся жизнь... Провести вас к нему?
– Непременно! Но сначала мы пообщаемся с его подручными.
Следуя за сотрудником, они поднялись по ступенькам. Да, их пять, этих ступенек – память не подвела. Вошли в коттедж. На кухне, на полу, закованные в наручники, под присмотром сотрудника в штатском лежат двое мужчин. На головах у них полотняные мешки.
– А ну встали! – скомандовал сотрудник. – Подъем!
Покряхтывая, чего-то бормоча, оба «чоповца» поднялись с пола. Один – двухметровый верзила, другой – парень лет тридцати, обычного телосложения.
– А ну-ка повернулись! Кр-ругом! – скомандовал сотрудник. – Еще раз... к-ррругом!!
– Да пошел ты... – глухо сказал верзила. – Я че тебе, б… на разводе? Чтоб кормой крутить туда-сюда?!
– А и будешь крутить! – успокоил его старший группы захвата. – Если арматуру тебе вставят в одно место. А мы тут у вас еще паяльную лампу нашли... Хорошая штука, полезная! Ладно... разминай пока очко, овца! Я лучше с твоим приятелем поговорю. Может, он поумней твоего будет. Эй, гуманоид!
Старший группы захвата подошел к охраннику, которого повязали уже непосредственно в коттедже. Поплескав затянутой в перчатку рукой по прикрытой «колпаком» голове, поинтересовался:
– Эй, есть кто в танке? Ну-ка подай голос!
– Ниче не знаю... Я не при делах!
– Как тебя звать?
– Я уже говорил... Василий.
– Вася, ты же не хочешь провести остаток жизни в инвалидной коляске?
– Э-эммм... Я – сторож. Я человек маленький.
– Ты не в ментовке и не в прокуратуре! И такие отмазы тут не катят. Коляныч! – крикнул он. – Тащи инструмент! А то изображают тут из себя баранов… Блеют чего-то… Человеческого языка типа не понимают.
– Минутку, командир! – крикнул кто-то из коридора. – Щас принесу из гаража!.. У них тут полный набор!
– А че у меня-то спрашиваете? – голос «сторожа» дрогнул, стал каким-то дребезжащим. – И че надо-то? Я – сторож, мое дело дом охранять.
– Поэтому тебя и спрашивают.
– Ну?
– Гну! Не тупи! Сюда женщину привозили. Симпатичную такую. – Старший, обернувшись к наблюдающей за происходящим через дверной проем Козаковой, подмигнул ей. – Умницу... красавицу... комсо... короче, хорошего человека. Рост – сто семьдесят пять. Стройная брюнетка с коротко стриженными волосами. Зовут ее Анна. Месяц назад это было.
Он ткнул охранника в плечо.
– Ну-с, что скажешь, гуманоид? Видел ли ты здесь ту, о ком я спрашиваю?
– Э-э... Девушек привозили, это да... Случалось такое.
– Я не про них вопрос задал! Про женщину, которую вы «киднепнули»!
– Че-во? Чево сделали, не понял?
– Похитили среди бела дня! В городе, возле ее дома. В микрорайоне «Новый – 2». А потом привезли сюда, в этот ваш долбаный «гостевой» дом!
– Не, не, не, не... Какие такие кида... киде... похищения?! Ничего не знаю!
Виктор жестом показал Анне, что им следует переместиться в другое место.
– Ну, что скажешь?
– Именно сюда меня и привозили... Б-р-р... – Анна зябко передернула плечами. – Как вспомню, так мурашки по телу!
– Я не о том спрашиваю. Мы и так точно знаем – и знали, – куда они тебя отвезли. Я про эту вот парочку спрашиваю. Конкретно – про них.
– А-а... Ну да, конечно. Я их сразу узнала. Они были тогда все в масках... Но спутать их еще с кем-то сложно. Особенно верзилу.
– Добро. Понятненько. Смотрим дальше.
Помещение, в которое ее сопроводили, смахивало на обычную комнату жилой квартиры, вернее, на гостиную, площадь которой составляла около двадцати квадратов.