Там, где обрывается жизнь: повести, стр. 3
– Мне конец, Тёма!
– А чегой-то ты на полу сидишь?
– Меня обокрали. Я не жилец! Я – проигранная битва.
– Клофелинщица? – Тёма присел на корточки перед Олегом. – Давай по рюмочке, и решим все твои проблемы. Я подниму на ноги журналистскую братию, мы ее найдем.
– Кого «ее»? Сам лопухнулся. В аэропорту взял чужой чемодан. Вечная гонка. Волка ноги кормят.
– А где бирка с чемодана?
– Я всегда их срываю.
– Начудил. Наводка в чемодане есть?
– Дюжина трусиков… Фотка какого-то старика…
– Уже что-то. Дай-ка глянуть.
– На дне чемодана.
Тёма, или Тимофей Отрадин, так больше подходит к его статусу, проверил содержимое чемодана и достал фотографию старика.
– Знатная фигура. Дмитрий Николаевич Кайранский. Бывший генерал-полковник, в дальнейшем крупнейший бизнесмен, самый богатый человек города и области. Ныне покойник. Его хоронили сегодня в десять утра. Прессу не допустили. Во сколько прибыл твой рейс?
– В одиннадцать тридцать.
– Кто-то из его многочисленных родственников торопился на похороны, но опоздал. Зато на поминки наверняка успели. Я знаю, где они проходят. Поедем, браток, может, кого и узнаешь. В одном самолете летели.
– Дело говоришь. Хватка у тебя та же, Тёма.
Машина выехала за черту города и начала набирать скорость.
– Жестокий был мужик, – продолжал рассказ Тимофей. – В армии его не любили. Десятка два офицеров сдал под трибунал. С людьми уживался трудно. Но деньги умел делать из воздуха. Бабами вертел, как хотел. Трех жен со свету сжил.
– Это как?
– Первая выбросилась из окна. Но это еще не факт. Надоела, и выкинул с восьмого этажа. Военная прокуратура замяла дело. Вторую жену выгнал из дома на шестом месяце беременности. Третью заточил в психушку. Много лет гниет там заживо. Потом нашел себе четвертую, двадцатилетнюю модель. Бывшая шлюха. Похоже, она взяла его в оборот, и сердце старика не выдержало.
– Сколько ему было лет?
– Скончался на шестьдесят третьем году жизни. Не такой уж и старый, а выглядел на все восемьдесят. Сердце у него больное. Наследственная болезнь. Детям тоже передалась, сыновьям. Внучка здорова.
– Полное досье.
– Под него я копал много лет, но и десятой доли правды не знаю. Жизнь и деятельность Дмитрия Кайранского за семью печатями.
– И много у него наследников?
– Сейчас посчитаем. Старший сын Аркадий и младший Юрий от первого брака. Ребята уже не очень-то молодые. Кого родила вторая жена, не известно. Но тоже ребеночку около сорока. У братьев есть жены. У старшего дочь. А еще та самая модель – Даша Туманова. Правда, женить на себе старика она так и не успела, иначе все захапала бы. В общем, наследников хватает, жди резни. Есть за что глотки друг другу грызть.
Машина свернула в лес и остановилась. Тимофей достал кофр с заднего сиденья.
– Аппаратура всегда при мне. Тебе дам бинокль, а я возьму «Canon» с телеобъективом. Забор высоченный, а участок в два гектара.
Люди в траурных нарядах расхаживали по огромному залу. Антураж напоминал старинный замок: средневековые рыцари, застывшие на постаментах, портреты известных полководцев на стенах, на портрете хозяина дома, одетого в парадный мундир, черная лента. В интерьер не вписывались грубо сколоченный постамент и облезлая трибуна с гербом Советского Союза. На нее взошел молодой человек лет тридцати пяти и похлопал в ладоши.
– Прошу внимания. Некоторым вынужден напомнить, что я адвокат Максим Савельевич Трубников, хотя за глаза меня некоторые интеллектуалы называют стряпчим или ходоком по делам. Хочу всех предупредить, что я выполняю последнюю волю умершего. Завещание будет оглашено через шесть месяцев и ни днем раньше. Наберитесь терпения. Я устал от вопросов.
Адвокат сошел с трибуны и смешался с толпой гостей.
– Лично я ему никаких вопросов не задавал, – достаточно громко произнес младший сын усопшего Юрий, подливая себе водки. Очевидно, он выбрал это место не случайно – здесь, на столике, стояло множество бутылок с напитками.
– Прекрати пить, – одернула его жена. – Ты едва на ногах стоишь.
– Имею право. Я всегда предпочитал независимость. Отец мне ничего не дал. И я ему ничего не должен. Если бы не ты, я подох бы в нищете, но ползать на коленях перед тираном не стал бы.
– Слава богу, что об этом никто не знает.
На другом конце зала стояло единственное кресло, и его занимала знакомая нам по Испании женщина по имени Виктория. Рядом стояла дочь. Ее эта церемония угнетала.
– Почему на поминках не пьют шампанское? – спросила девушка.
– Потому что его пьют на свадьбах. Скорбь и веселье – разные категории, – ответила мать.
– Судя по лицам присутствующих, больше подошло бы шампанское.
От толпы отделился мужчина высокого роста, привлекательный, со спокойным лицом и очень проницательным взглядом.
– Почему вас не было на панихиде, Виктория Львовна? Он поцеловал ей руку и чмокнул дочку в щеку.
– Рейс из Испании прилетел с большим опозданием.
– Ты хорошо загорела, Лерочка, – улыбнулся он девушке.
– Погода радовала, Аркадий Дмитриевич. Позвольте выразить вам свои соболезнования. Что будет с фирмой вашего отца?
– Я лишь генеральный директор, а не владелец. Через полгода узнаем.
– Если доживете, – резко заметила Виктория.
– Даже так? На меня готовят покушение?
– Готовит. Ваше сердце. Оно не в лучшем состоянии, чем было у вашего отца.
– Я отлично себя чувствую.
– Он тоже не жаловался. Болезнь вы унаследовали от своего отца. Остальное вторично.
– Понимаю. Вот почему он заставил меня и брата пройти полное обследование. Я успел забыть об этом.
– Я вам напомню, если вы меня навестите в ближайшие день-два.
– Вы останетесь здесь?
– Только на то время, которого хватит, чтобы привести здесь все в порядок. Потом я сдам вам ключи.
– Отец очень высоко ценил вас как личного секретаря и домашнего врача. Вы можете жить здесь столько, сколько сочтете нужным.
– Благодарю за доверие.
– Тем более что хозяина усадьбы объявят только через полгода.
– Мне столько времени не потребуется. А что здесь делает эта шлюха? – Виктория кивнула на молодую красивую девушку, стоящую в одиночестве у стола с рюмкой коньяка в руках.
– Ах, вы про Дашу! Ее открыто игнорируют. Она присутствовала на кладбище и приехала сюда. Возможно, в последний раз. Она уже не невеста.
– Статус наследницы еще остается за ней. Как бы она вам всем не утерла носы.
Аркадий внимательно посмотрел на собеседницу:
– Как я сразу не догадался. Все документы отца проходили через вас. И завещание в том числе.
– Не разыгрывайте из себя шута, Аркадий. Однажды я вам отказала в просьбе. Не рассчитывайте на второй шанс. Где ваша жена и дочь?
– Я не стал их вызывать. Они отдыхают на Мальте.
– А вы развлекаетесь с блондинкой по имени Юля. Лишний повод угодить в могилу следом за отцом. Дарья своего добилась. Думаете, Юля лучше? Одного поля ягоды.
Аркадий покосился на Леру. Девушка их не слушала.
– Любовницам не на что претендовать. У меня нет таких средств, как у отца. К тому же я женат и у меня есть дочь.
– Ровесница Юли. Но это не мое дело. Как врач я советую вам в первую очередь позаботиться о своем здоровье.
– Каким образом? Бросить пить, курить, забыть о сексе?
– Поменять больное сердце на здоровое.
– Вы шутите?
– Пошутим вместе на эту тему завтра в полдень в кабинете вашего отца.
– Вы меня заинтриговали.
– Интриги не мой профиль. Я человек дела.
Промозглая осенняя погода не прибавляла комфорта. Дул сильный ветер. Сидеть на дереве в сумерки на ветру могли только сумасшедшие или репортеры. Одна радость – вовремя купленный коньяк, который согревал душу. Пили «Хеннеси» из горлышка и стучали зубами.
Старый дом через хорошую оптику просматривался во всей своей красе.