Повесы небес, стр. 25

— Мои глаза говорят от моей плоти. Мой дух же говорит мне нет!

— А что такое — дух, Джек?

— Ты поймешь это гораздо лучше, милая, когда прослушаешь курс религии-2.

— Значит, ты говоришь, что хочешь меня, но не взял бы?

— Я говорю, что пока я не слился с тобой духовно, я не могу слиться с тобой телесно.

— Тогда не откажи выпить со мной внизу чашечку чаю?

— Сочту за честь и удовольствие, — согласился я, сопровождая ее в ротонду, — но я не помню твоего имени.

Неохотно уходя с балкона и обернувшись, чтобы еще раз взглянуть на звезды, она мягко выговорила: "Кара".

Одно это слово прекратило влияние Крамера на мои представления о закате, и я понял, что отныне все мои воспоминания о закатах и ночном небе будут связаны с Карой.

Это была девушка моей мечты.

Мы обедали вместе в студенческом клубе и я попытался воссоздать в ее представлении старые любовные истории и легенды Земли: об Авкасин и Николстт, о Тристане и Изольде, о Елене и Парисе. Я рассказал ей о Трое и Камелоте, рассказал басни Кокэня, прядя вокруг нее сеть мифических чудес, отчего в ее глазах появилась мягкость, которую я до этого не видел ни у кого на Харлече. И все же, хотя древние легенды увлекли се своим очарованием, я был еще более опутан чарами, которыми девушка завлекала меня еще более древней магией.

Она приехала с северных гор, где водятся лососи, и специализировалась в рыбопромысловой гидропонике.

— Когда я была маленькой, — говорила она, — я привыкла часами стоять и следить, как рыбы прыгают в воде, когда они торопятся в верховья, чтобы умереть в радости совокупления. Мать не могла понять моей склонности и прозвала меня "наблюдателем". Для матери рыба не была ничем, кроме пищи. Для меня же она была блестками золота в серебряной пене. Сегодня, когда ты стоял рядом со мной и мы вместе наблюдали за закатом, я поняла, почему мне нравилось наблюдать раньше. Потому что ты — тоже наблюдатель, который знает, зачем он наблюдает.

Меня гораздо больше очаровывала ее манера говорить, чем смысл слов, а она слушала меня со спокойной внимательностью, льстящей мне. Красота ее лица и фигуры, обаяние манер и осанки не уступали ее первобытной привлекательности, и все это объединилось, чтобы воскресить во мне осведомленность о других ее прелестях, с которыми я познакомился во время перекличек. Только усилившийся грохот тарелок из моечного помещения заставил нас вспомнить о позднем времени.

Я проводил Кару к ее поезду и по дороге она сказала:

— Джек, я не хотела бы вмешиваться в твое преподавание, но если бы ты повез класс в лес и показал бы им красоту, как показал ее мне, они стали бы понимать твои лекции лучше.

— Пикник был бы чудесен, — согласился я, — но придут ли студенты?

— Пригласи их и некоторые придут.

— Ты поможешь мне, Кара?

— Это будет для меня честь и удовольствие, — ответила она. Мы стояли на платформе вместе до тех пор, пока не прибыл ее поезд и вот, перед самой посадкой, она сказала: — Джек, мне хотелось бы научиться твоему языку.

— Ты завтра же получишь ленты с записями уроков языка, — пообещал я.

О'Хара приветствовал мою новость о прорыве со сдержанным энтузиазмом.

— Желаю тебе удачи на пикнике, но я чувствовал бы себя увереннее, если бы ты сдружился с парнем.

— Почему так?

— Милашки в восторге от идеи возбуждения мужского аппетита.

— Но какое это имеет отношение к Каре? — спросил я.

— Хитрости, малыш. Женские уловки. У этих самок всегда было полно женских хитростей, только они были в сонном состоянии. А так как ты представляешь собой лакомый кусочек для любой милашки, то можешь вернуться из лесу не таким целомудренным, каким войдешь в лес.

— Ред, ты очень долго руководствовался нечестивыми мотивами и явно полагаешь, что так поступает и любой другой.

— Нисколько, Джек. Одна из моих девушек спрашивала меня, способен ли ты вообще.

— А какого цвета волосы у этой девушки?

— Темно-каштановые. Значит не Кара.

— И что ты ей ответил?

— Я не мог солгать девочке и сказал ей, что ты — ненормальный. С другой стороны, я не мог сказать ей, что ты раскаялся в грехах плотской похоти. Нужно же объяснить студенткам причину, а мне трудно объяснить, что является причиной целомудрия. Но я изловчился. Я сказал ей, что крест, который ты несешь — такого свойства, что перед ним меркнут все остальные кресты. [71]

— Ред, — вполне искренне вымолвил я, — ты можешь быть католиком, но тебе досталось протестантское сердце.

— Не слишком благодари, — предупредил Ред. — Этот народ все понимает буквально. Может быть, я напустил на тебя орды самых хитрых харлечианских самок, надеющихся заполучить золотую безделушку, усыпанную бриллиантами. К тому же, они еще не понимают концепции Христова Креста.

— Наступит время, когда это понятие станет для них ясным.

— Да, всему — свое время. Но я подумываю о твоем пикнике на следующей неделе. Будь уверен, что в твоем классе есть и парни. Скорее всего, твои милашки завлекают тебя в лес для проведения вакханалии [72] и Джон Адамс может стать Piece de resistance. [73] Кстати, Джек, чему обучается твоя девушка?

— Рыборазведению.

— Да? — Ред определенно становился знатоком актерской игры; его лицо отразило неподдельный интерес. — Сторонись ее, парень. Она — эксперт по расплоду. [74]

Предупреждение Реда я постарался тут же выбросить из головы как еще один пример его низменного мышления. Тем не менее, утром седьмого дня на станционной платформе я насчитал двенадцать студентов, добровольно собравшихся на пикник, включая Кару, причем с удовлетворением отметил, что четверо из них были самцы. Мы сели в поезд, направляющийся на запад к предгорью прибрежной гряды гор и, наверняка, мы представляли собой самое необычное сафари в истории высшего образования: космонавт, представитель, возможно, самой квалифицированной профессии на Земле, чтобы наглядно разъяснить тему, возглавлял поход в лес для обучения основам эстетики на примерах и проповедях!

Мы вышли на четвертой станции, отмеченной возносящимся вверх трилоном, и я собрал свою группу на маленьком лужку, где призвал самцов к вниманию и проинструктировал, чтобы придать нашей экскурсии военный привкус.

— Мы будем продвигаться к гребню горы по этой лощине. Мужчины займут подходы впереди и сзади. Мы с Карой будем в авангарде. Не прозевайте огнедышащих драконов, которые могут напасть на девушек.

Один из моих «солдат» издал «хе-хе-хе», имитируя смех, которому их учил О'Хара, и я спросил:

— Что тебя рассмешило, солдат?

— Мы не сможем защититься от огнедышащих драконов, — пояснил он.

"Ред, должно быть, так забил баки мальчику, что он, наверное, поверил во все драконовские басни", решил я и сказал:

— Ладно, предупредишь меня, как только увидишь дракона.

Мы двигались по лесу, следуя изгибам небольшого ручья, вьющегося по темной прогалине; лес словно приукрасился к нашему приходу. Ковер из многоцветных листьев хрустел под моими башмаками и шелестел под босыми ступнями моих подопечных. Рядом в своем ложе ворочался ручей, проскальзывая между боками замшелых камней. Кара, шедшая рядом со мной, расспрашивала о названиях земных эквивалентов деревьев, мимо которых мы проходили. С ее способностью впитывать знания в разговоре со мной она уже употребляла английские фразы.

Мы шли по лесу, похожему на леса штата Мэн [75] после первых заморозков, но выглядевшему гораздо примитивнее. Поваленные ветром деревья образовывали завалы, через которые мне приходилось карабкаться, тогда как харлечиане преодолевали их одним прыжком. Флора этой планеты, имеющая общие черты с флорой Земли, была так мне близка, что названия деревьев сами приходили мне на язык, и в лесу были белки и бурундуки, чрезвычайно встревоженные нашим присутствием.