Обман, стр. 38

Она размышляла над тем, как бы проделать это поделикатней и не поколебать добрых намерений Тревеса. Ни в коем случае нельзя навести его на мысль о том, что он, как человек, знавший убитого, автоматически становится подозреваемым в убийстве Кураши и пребывает таковым до тех пор, пока алиби или другие обстоятельства, подтверждающие его невиновность, не снимут с него подозрений.

– Мистер Тревес, – после паузы обратилась к нему Барбара, – эти ключи, возможно, очень важные предметы в нашем расследовании. Прошу вас, постойте у двери в коридоре и последите, чтобы никто не вошел в номер. Сейчас нам более всего опасны те, кто намеренно или ненароком может проникнуть в тайну следствия. Дайте мне знак, если в гавани все спокойно.

– Конечно, конечно же, сержант. Буду очень счастлив… – и он поспешил приступить к исполнению своей миссии.

Как только Тревес подал ей сигнал о том, что в гавани все спокойно и можно поднимать якоря, Барбара приступила к осмотру ключей. Оба ключа были медными, к большему была прикреплена цепочка и плоский металлический ярлычок с вытесненным номером 104. «Ключ от камеры хранения?» – подумала Барбара. Но какой? На железнодорожном вокзале? На автовокзале? Возможно, от шкафа в павильоне для переодевания на пляже; в таких шкафах купальщики хранят одежду, пока плавают в море? Любой из вариантов был возможен.

Второй ключ Барбара вставила в замок небольшого кожаного кейса. Ключ легко повернулся. Она потянула защелку вправо. Раздался щелчок. Она легко подняла крышку.

– Нашли что-либо полезное? – послышался из-за двери шепот Тревеса; он окончательно вошел в роль агента 007. – У меня здесь все спокойно.

– Будьте на посту, мистер Тревес, – прошептала в ответ Барбара.

– Слушаюсь, – так же шепотом отрапортовал он. Она была уверена, что ее помощник только сейчас понял, что ему на роду написано стать рыцарем плаща и кинжала.

– Сейчас все зависит от вас, – произнесла она, после чего стала еле слышно насвистывать что-то сквозь зубы, надеясь этим еще больше распалить его пыл и удержать в его нынешнем амплуа. – Если услышите чьи-то шаги… И вообще какой-либо посторонний звук, мистер Тревес…

– Не волнуйтесь, – ответил он. – Вы можете полностью положиться на меня, сержант Хейверс.

Барбара улыбнулась. Ну и чурбан, подумала она, кладя большой ключ в пакет для вещдоков. Затем принялась рассматривать содержимое кожаного кейса.

Все, что находилось внутри, было аккуратно разложено: пара золотых запонок, золотой зажим для банкнот с гравировкой на арабском языке, золотое кольцо небольшого размера – вероятно, на женскую руку – с рубином в центре, одна золотая монета, четыре золотых браслета, чековая книжка и сложенный пополам листок желтой бумаги. Барбара на мгновение задумалась: такая явная склонность Кураши к золотым вещам не могла не привлечь внимания; как могло это обстоятельство повлиять на его жизнь и не вписывается ли оно в общую картину того, что с ним случилось. «Алчность? – предположила она. – Шантаж? Клептомания? Благоразумие? Одержимость? Что?»

Чековая книжка была выдана местным отделением банка «Барклайз». В левой части чека располагался корешок для отметки о полученной или выплаченной сумме. Всего один корешок был заполнен: 400 фунтов некоему Ф. Кумару. Барбара посмотрела на дату и подсчитала в уме: за три недели до смерти Кураши.

Она положила чековую книжку в пакет для вещдоков и развернула желтый листок. Это был чек местного магазина «Драгоценности и бижутерия Рекона», под логотипом курсивом было напечатано: «Лучшее из того, что есть в Балфорде». Сперва Барбара решила, что это чек на кольцо с рубином. Возможно, подарок Кураши невесте? Но, рассмотрев чек, она обнаружила, что выписан он не на имя Кураши. Он был выписан на имя Сале Малик. По чеку нельзя было понять, какая покупка оплачена, поскольку вместо наименования стоял код вещи: А-162. Рядом с кодом была напечатана закавыченная фраза «Жизнь начинается сейчас». Внизу чека была обозначена сумма, уплаченная Сале Малик: 220 фунтов.

Ну и дела, подумала Барбара. Интересно, как этот чек попал к Кураши. Вероятнее всего, это был чек оплаты чего-то, купленного его невестой, а надпись «Жизнь начинается сейчас» должна была быть выгравирована на купленном предмете. Обручальное кольцо? Это было наиболее вероятно. Но носят ли их пакистанские мужья? Барбара никогда не видела кольца на руке Таймуллы Ажара, но это еще ни о чем не говорит, поскольку не каждый мужчина его интеллектуального уровня носит кольца. А у кого выяснить, что предписывает в таких случаях обычай, которому должны следовать пакистанцы? Но даже если чек был выдан при покупке обручального кольца, то его присутствие в кейсе можно объяснить намерением Кураши вернуть Сале Малик ее покупку. А сам факт возврата подарка, да еще и с гравировкой обнадеживающих и доверительных слов «Жизнь начинается сейчас», можно объяснить лишь тем, что в планах на предстоящую свадьбу появилась угрожающая трещина.

Барбара обернулась и посмотрела на все еще открытый ящик прикроватного столика. Глядя на коробку с презервативами, она вспомнила, что и в кармане убитого были обнаружены три презерватива. Если увязать воедино чек ювелирного магазина и эти презервативы, это будет логическим подтверждением ее довода.

Не только свадебные планы дали трещину – по всей вероятности, появился еще кто-то третий, кто и поспособствовал тому, что Кураши отказался от вступления в ранее намеченный брак ради отношений с другим партнером. И все это произошло совсем недавно, о чем свидетельствовал тот факт, что в том же кейсе хранились свидетельства того, как Кураши намеревался провести медовый месяц.

Барбара присоединила чек к другим предметам, собранным на прикроватном столике. Закрыв кожаный кейс, положила в пакет с вещдоками и его. Интересно, подумала она, как отреагировала семья невесты, когда он отозвал свое предложение. Взрывом негодования? Намерением отомстить? Этого она не знала, зато у нее внезапно возникла отличная мысль, как это выяснить.

– Сержант Хейверс? – послышалось из коридора. Сейчас это было скорее шипение, нежели шепот: агент 007 сгорал от нетерпения.

Барбара, подойдя к двери, открыла ее. Выйдя в коридор, она взяла Тревеса за руку.

– Возможно, у нас кое-что появилось, – бросила она, сделав многозначительную мину.

– Серьезно? – Он буквально излучал возбуждение и любопытство.

– Абсолютно. Вы ведете регистрацию телефонных звонков? Да? Прекрасно. Мне необходимо с ней ознакомиться. – Она перешла на приказной тон. – Каждый его телефонный звонок и каждый звонок ему.

– Сегодня вечером вас устроит? – с горячностью спросил Базил и облизал губы.

Барбара поняла, что если дать ему волю, то они просидят бок о бок над отельными бумагами до утра.

– Давайте отложим до утра, – ответила она. – Надо хоть немного поспать, чтобы набраться сил для предстоящих дел.

– Слава богу, что в его номере я сохранил все в неприкосновенности, – прошептал Тревес, приходя в еще большее возбуждение.

– Следуйте этому и дальше, мистер Тревес, – поддержала его пыл Барбара. – Держите дверь закрытой. Если возникнет необходимость, стойте возле нее, как на часах. Наймите охрану. Установите видеонаблюдение. Установите в комнате скрытые микрофоны. Вы не хуже меня понимаете, что требуется. Но любой ценой сделайте так, чтобы ни одна живая душа не переступила порога этого номера. Я могу рассчитывать на вас?

– Сержант, – воскликнул Тревес, прикладывая руку к сердцу, – вы можете без малейших колебаний положиться на меня во всем.

– Прекрасно, – ответила Барбара и невольно задала себе вопрос: а не были точно такие же слова сказаны недавно Хайтаму Кураши?

Глава 6

Ее разбудило утреннее солнце, которому помогли крики чаек и слабый запах моря. Воздух был таким же неподвижным, как накануне. Барбара поняла это, когда, лежа калачиком на одной из двуспальных кроватей, скосила еще не совсем открывшийся со сна глаз в сторону окна. За стеклом виднелись ветви лаврового куста, но ни один из его пыльных листьев не колыхался. К полудню ртуть во всех термометрах, какие только есть в городе, должна закипеть.